Реальный чувак - Андрей Шляхов

Во время нападения на Церковь Апокалипсиса Джен удалось избежать прямых столкновений с экофанатиками. В самом начале этого дикого наезда она забилась под кафедру и стала свидетелем всех перипетий разгрома, в том числе и ареста Чувака. Затем ей удалось выскользнуть из церкви через разбитое окно. Она со всех ног бросилась к своему трейлеру. Забравшись в него, как улитка в свой домик, Джен села в кресло перед выключенным телевизором и принялась размышлять над тем, что делать дальше. Судя по всему, ее план похищения денег Дэйва окончательно сорвался. Было от чего впасть в депрессию.

Уже рассвело, когда вдруг зазвонил ее мобильник!

— Я уеду на денек, — услышала Джен в трубке голос своего патрона. — Проследи за порядком. Если появятся люди из строительной компании, то покажи им все, кроме третьего этажа и подвала.

«Й-е-е-ес!» — Джен подскочила на месте так резко, что закачался дом на колесах.

Отсутствие Дэйва в Катарсисе гарантировало ее плану практически стопроцентный успех. Можно будет не торопясь обчистить его сейф.

— Все будет в порядке, — заверила Джен. — Только что мне говорить полицейским?

— Они ни о чем тебя не спросят! Будь уверена.

Исход телефонного разговора с мэром Хомо позволял надеяться на отсутствие у полиции Катарсиса интереса к Церкви Апокалипсиса.

— Пока! — Не дожидаясь ответа Джен, Дэйв нажал кнопку отбоя.

И вдруг она услышала неприятный скрежет по металлу: кто-то царапал снаружи стенку ее трейлера. Она распахнула дверь — в помещение вихрем влетел Чамп. В зубах он держал сумку Чувака. Бросив сумку, он подбежал к Джен, схватил ее за штанину джинсов и потащил за собой.

— Куда ты меня тащишь? — удивилась та. — Спасать Чувака?

Умный пес отпустил штанину и утвердительно мотнул головой.

— Это опасно, — возразила Джен. — Я не могу пойти туда в таком виде. Они меня съедят и не подавятся.

Чамп бросился к сумке, раскрыл зубами молнию и вытащил длинный кожаный плащ хозяина. А затем сел на задние лапы и с умильным видом уставился на девушку.

«О’кей, — подумала Джен. — Предположим, я туда пришла. Что дальше? Как выманить боевиков из подвала? Здесь без хитрости не обойтись…»

Усама в белой галабии и чалме нервно вышагивал по подвалу, размахивая руками.

— Возмездие близится! — воскликнул он. — Огненный меч моего гнева готов обрушиться на Катарсис, это средоточие цинизма, демократии и разврата! Скоро, совсем скоро мы совершим акт величайшей справедливости! Мы отплатим жителям этой страны за то, что они осмеливаются качать нашу нефть, в то время как мы терпим лишения и бедствия!

— Отплатим! — выдохнули собравшиеся.

— Нынешней ночью этот город будет уничтожен!

Усаме хотелось сполна насладиться видом атомного взрыва, желательно в ночной темноте, ведь при свете дня пропадет половина удовольствия! Он вернулся в свой закуток, открыл серебристый кейс Чокнутого Профессора и выставил таймер на семнадцать часов вперед. Семнадцать — хорошее число. На дисплее побежали, сменяя друг друга, большие красные цифры… Усама довольно потер руки, закрыл кейс и вернулся к боевикам…

— Зачем ждать до темноты? — крикнул кто-то из боевиков. — Лучше взорвем этот проклятый город при свете дня! К примеру, в полдень!

— Торопливость удел слабых! — нахмурившись, осадил слишком резвого единомышленника Усама. — Мы должны спокойно завершить свои дела и вовремя убраться отсюда подальше, чтобы огненный меч не затронул и нас…

— Вы забыли про банк. Пояс шахида взорвет моя обезьяна! — напомнил Зияд. — Недаром я потратил на нее столько времени и сил.

— Да хватит меня перебивать! — разъярился Усама. — Если кто-то осмелится открыть рот без позволения, то… — Кольт, появившийся в правой руке Усамы, выглядел гораздо убедительнее любых слов. — Я уже говорил, что обезьяна поможет нам завладеть деньгами, которые хранятся в городском банке!

Проклятая обезьяна не желала слушаться пульта и оставалась неуправляемой. Но изворотливый ум подсказал Усаме решение. Какая, в сущности, разница, где именно прогремит взрыв? Главное, чтобы это было в центре Катарсиса, поскольку новое современное здание городского банка находилось на восточной окраине. Достаточно поставить взрыватель заряда, навьюченного на обезьяну, на двухминутное замедление и выпустить ее на одной из центральных площадей. «С этим делом прекрасно справится Мустафа, — думал Усама. — Он, по крайней мере, может совершать то, что ему приказано, в назначенное время. Ценное качество для подчиненного…

Плохо только то, что Мустафа в последнее время чересчур часто прячет глаза. Верный признак того, что он замыслил недоброе. Испортить, что ли, взрыватель так, чтобы он взорвался сразу же, как только Мустафа начнет выставлять время? Всего-то два проводка поменять местами… А что — это хорошая идея! Пожертвую обезьяной, чтобы избавиться от Мустафы! Пожертвую своей пешкой, чтобы убрать с доски своего ферзя, в каких шахматах возможно такое? Э-эх, наша жизнь тем и отличается от шахмат, что доска существования постоянно вертится туда-сюда. Только что ты играл белыми, и вот уже переставляешь на доске черные фигуры».

Судьба Мустафы и Микки была решена бесповоротно. Усама из принципа старался не менять своих решений.

— Мы устроим переполох в одном месте, чтобы беспрепятственно проникнуть в другое, — после небольшой паузы продолжил Усама. — Для этого нам понадобится обезьяна-шахидка! Таймер включен. Остается взять банк и покинуть Катарсис.

— Нет, Усама, нет! — невзирая на строгий запрет, завопил один из боевиков, вскакивая на ноги. — Дозволь мне взорвать эту бомбу, ведь моя жизнь — пыль, а твоя — драгоценный изумруд!

— Благодарю тебя, Максуд. — Растроганный Усама несколько раз моргнул, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы. — Твое благородство делает тебе честь! Но твоя жизнь нужна для продолжения нашего святого дела.

Максуд гордо оглядел сидевших рядом товарищей и уселся на место.

— Ах, до чего только не может дойти человеческий ум! — восхитились боевики. — Один телефонный звонок — и этот нечестивый город исчезнет!

— Так и будет! — завопил Усама, воздевая вверх руки. — Возмездие свершится! А теперь — отдыхайте и набирайтесь сил! Завтра вас ждет трудный день!

Взгляд Усамы упал на пленников.

— Это рыжее порождение преисподней останется здесь! Мы запрем его вместе с бомбой, чтобы он стал первым, кого разорвет в клочья взрывом!

Боевики сочувственно поглядели на Чувака. Им нравился этот парень, который вел себя очень достойно в ожидании столь страшного конца. Некоторые из них втайне осуждали Усаму, решившего убить рыжего американца. Американец явно был чокнутый. Он разговаривал с обезьяной, как с человеком, а всем известно, что на лишенных разума почиет божья благодать, и обижать таких людей грешно.

Усама успел выпить всего одну чашечку кофе, как Мустафа доложил ему о гостье.

— Там пришла эта грудастая гурия Джен, подручная Дэйва! — Глаза Мустафы светились похотью. — Она хочет видеть тебя, Усама.

— Эта шлюха хотя бы оделась прилично, прежде чем показываться на глаза моим людям? Она не забыла, что я обещал пристрелить ее, если она еще раз станет смущать наших братьев своими голыми ногами и вываливающимися наружу сиськами?

— Она одета подобающим образом — на ней длинный плащ, достигающий пола и полностью скрывающий ее прелести…

— Видимо, не полностью, иначе бы ты не выглядел сейчас словно пес, учуявший течную суку! Ладно, веди ее сюда.

Распространяя по подвалу запах изысканного парфюма, Джен прошла в покои Усамы. При ее приближении боевики зажмуривались и пытались отогнать греховные мысли. Надев длинный плащ Чувака, найденный в его сумке, Джен туго затянула пояс, отчего все ее формы стали еще более соблазнительными. Мустафа шел впереди. Шагая за ним, Джен выразительно подмигнула Чуваку и незаметно бросила ему шпильку. Шпильку тут же подхватила Микки. Чувак так разволновался, увидев Джен, что не сразу догадался отобрать у обезьяны узкий кусочек стали. Некоторое время Микки пыталась, подражая Джен, воткнуть шпильку в шерсть у себя на голове. Чувак испугался, что боевики обратят внимание на ее ужимки и отберут шпильку, но те были настолько заняты лицезрением Джен, что ничего не заметили.

Мустафа отвел Джен в покои Усамы.

— Почему Дэйв сам не пришел? — недовольно пробурчал тот, не здороваясь и не предлагая гостье сесть.

— Он уехал, — ответила Джен, еле сдерживаясь, чтобы не расчихаться от едкого запаха нафталина, которым бережливый и рачительный Усама время от времени пересыпал свои ковры, чтобы их не пожрала моль.

— Куда?

— Не сказал.

— На сколько?

— Сказал, что на один день.