Реальный чувак - Андрей Шляхов

— Третий этаж в порядке, — ответил Мустафа. — Там такая крепкая стальная дверь, что ей любой огонь нипочем! И окна, должно быть, не хуже двери.

Дэйв улыбнулся про себя. Окон на третьем этаже вообще не было — изнутри оконные проемы по его распоряжению наглухо были заделаны кирпичом. Для прочности и секретности. Дэйв был наслышан об аппаратуре, позволявшей по колебанию оконных стекол вести запись всего сказанного в помещении. А еще ему не хотелось, чтобы какой-нибудь любитель приключений спустился по веревке с крыши и залез через окно в его «банк».

— Есть проблемы? — спросил Усама.

— Только одна — слишком много трупов.

— Полицию я беру на себя, — махнул рукой Дэйв. — Ваш отсек подвала отсутствует на планах церкви. Никто о нем не знает. После того как вы вернетесь к себе, я вызову копов и сообщу, что какие-то бандиты устроили перестрелку в моем храме! Мы с вами останемся в стороне… И я смогу получить страховку!

Мустафа и Усама многозначительно переглянулись. Они знали, что никакой страховки Дэйву получить не удастся. Акция возмездия была назначена Усамой на пятницу, до взрыва оставалось менее суток.

— Пора уходить, Усама, — напомнил Мустафа. — С минуты на минуту приедет полиция.

— Ты прав, — согласился Усама и, верный привычке не возвращаться тем же путем, каким пришел, направился ко входу в Церковь Апокалипсиса.

Мустафа забежал вперед, намереваясь открыть перед Усамой дверь, но его опередил Чувак, толкнувший ее изнутри.

«Это конец!» — подумал Чувак, увидев прямо перед собой Усаму.

«Так ты не умер?» — удивился Усама, считавший Чувака покойником.

Глава 23

Вавилонское пленение

Чувак развернулся на месте и бросился назад, в разрушенное здание.

— Хватай его! — заорал Усама на родном языке.

Несколько рук вцепилось в Чувака. Чамп попытался заступиться за хозяина, но боевики открыли по нему огонь, и пес со всех ног бросился к выходу из церкви.

— Это мой племянник! — всполошился Дэйв. — Зачем он вам? Он не участвовал в нападении! Отпустите же его!

— Твой племянник оскорбил меня, а вдобавок попытался выжечь мне глаза и покусился на честь моей… — Тут Усама спохватился, что его люди тоже слушают его слова, и ловко вывернулся: —…Двоюродной сестры! Этого достаточно для того, чтобы содрать с него с живого кожу, затем удушить, а после этого еще и утопить!

— Но, может быть, ты простишь его? — предположил Дэйв.

Судьба Чувака мало интересовала его, Дэйв просто любил настоять на своем. Это возвышало его в собственных глазах.

— Прощу, если земля и небо поменяются местами, а верблюд заговорит человеческим голосом!

— Наш Усама суров, но справедлив! — одобрительно зашумели боевики. — Страшен гнев его, подобный карающему мечу провидения! Даже этому презренному негодяю, который пытался ослепить Усаму и покушался на честь двоюродной сестры Усамы, Усама не отказывает в прощении!

Дэйв счел, что Усама не отказал ему, и успокоился.

— Ты сам виноват, что так вышло! — сказал он Чуваку. — Мне будет тебя не хватать.

— Да пошел ты! — ответил Чувак, решивший, что ему уже все равно нечего терять.

— Все вниз! — рявкнул Усама, направляясь к люку за кафедрой.

Минутой позже в разгромленном молельном зале остался один Дэйв. Он был занят делом — готовил скорбную, полную достоинства речь, чтобы произнести ее перед полицией, а потом и перед своей паствой. Речь должна была тронуть самые черствые сердца и выбить из них побольше долларов на восстановление поруганной Церкви Апокалипсиса. О том, что здание было застраховано вместе со всей обстановкой, Дэйв благоразумно решил умолчать.

Если судьба подсовывает тебе лимон, сделай из него лимонад! Проще говоря — надо стараться извлекать выгоду из всего, и по возможности — двойную, если не тройную.

Увидев двух полицейских, с оружием на изготовку входивших в зал, Дэйв поднял руки вверх и завел свою песню:

— Я рад приветствовать вас, о возлюбленные братья мои, на руинах храма, разрушенного нечестивыми вандалами! Но разрушить можно лишь то, что сделано руками, истинная вера незыблема, ибо она — истинна. Так падем же…

— Еще одно слово, и я прострелю тебе башку, укурок! — предупредил один из полицейских, принявший его за преступника.

— Ты что, ослеп? Это же преподобный Дэйв! — одернул его другой.

— По мне хоть Джордж Вашингтон, — буркнул грубиян и, сменив тон на более любезный, обратился к Дэйву: — Опустите руки и расскажите, что здесь произошло.

— Нападение вандалов прервало благочестивые молитвы моих прихожан и обратило этих милых и кротких людей в бегство. И вовремя — потому что вслед за первым легионом вандалов сюда явился второй, и завязалась междоусобица, кровавая распря, грозное побоище! Все это время я, хранимый Господом нашим, простоял вот на этом самом месте в самой гуще схватки, и даже волосок не упал с моей головы, ибо вера моя, в твердости своей уподобленная алмазу, хранила меня от пуль и клинков! Приблизьтесь ко мне! Ощупайте меня! Убедитесь в том, что я жив, а затем падите на колени вместе со мной и вознесите хвалу Творцу…

— Извините, преподобный Дэйв, — очень вежливо попросил второй полицейский, — если вы все видели, то, может быть, вы кого-то узнали?

— Нет.

— У вас есть какие-либо подозрения? Кто мог это сделать?

— Нет, разве мог помешать кому-то смиренный праведник, живущий в скромной обители и раздающий утешение нуждающимся?

— И больше вы ничего не можете нам сообщить?

— Как не могу, могу, конечно же могу! Знаете ли вы, что есть жизнь? Жизнь — это любовь… Сегодня ночью кто-то возжелал осквернить храм, сровняв его с землей…

— Здание вроде бы никуда не делось, — заметил первый полицейский.

— Это метафора. Я говорю образно, — с любезной улыбкой пояснил Дэйв.

— Жаль, что вы не можете дать нам никаких зацепок для поиска преступников, — покачал головой грубиян.

— Вы могли бы приехать на час раньше и застать здесь налетчиков, — с елейной улыбкой поддел его Дэйв.

— У нас колесо прокололось по дороге, — пустился в объяснения второй коп.

— Загляните к нам после ланча. Вам придется подписать кое-какие бумаги, — поспешил перевести разговор на другую тему первый полицейский. — Парамедиков я уже вызвал.

— А вы что — не будете оцеплять здание желтой лентой, вызывать экспертов, следователей, полицейских собак и…

— Мы уже вызвали агентов ФБР и специалистов, но экспертиза дело нескорое, — ответил первый полицейский, а второй энергично кивнул. — На одно лишь вскрытие всех этих трупов наш патологоанатом потратит не менее месяца, даже если будет работать по шестьдесят часов в неделю! И потом, у трупов ведь нет претензий, не так ли?

— Мои прихожане уже пребывают в царствии небесном… — с постной миной произнес Дэйв. — Сомневаюсь, что у них есть какие-то претензии.

Дэйв заметил, что полицейские выполняют свои обязанности без видимого рвения и энтузиазма. «Наверное, кто-то дал им команду притормозить. Кто бы это мог быть?» — удивлялся он, направляясь в свой кабинет на уцелевшем этаже здания церкви.

Почти сразу после приезда полиции в Церкви Апокалипсиса появились Рэнди и Хэллс. Горы трупов не произвели на бывшего морского котика большого впечатления. В Ираке ему и не такое случалось видеть. Зато Хэллс ходил по церкви с потерянным видом, отвечал на вопросы невпопад и все время думал о чем-то своем, что, однако, не мешало ему выполнять свои профессиональные обязанности. Агенты оценили масштабы катастрофы, опросили немногочисленных свидетелей, которые, по сути, никого не видели, и перешли к допросу Дэйва. Они нашли его в кабинете на третьем этаже резиденции.

— Добрый день, я агент Джонс, это агент Сэгвей, — представился Рэнди, демонстрируя свой жетон. — А вы — Дэйв, проповедник и глава Церкви Апокалипсиса, если я не ошибаюсь?

— Да, это так.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о произошедшем…

Допрос Дэйва не задался с самого начала. На каждый вопрос тот отвечал развернуто, подробно и очень обстоятельно, с привлечением цитат из текстов Священного Писания. Однако за этим обилием слов и сравнений не стояло ровным счетом ничего, что можно было бы использовать в расследовании преступления. Нападавших никто не видел, личных врагов у Дэйва не имеется. Через час, устав от бесконечных «нет» и «не знаю», агенты ФБР вышли на улицу.

— До чего же скользкий тип! — в сердцах бросил Рэнди. — Навалил нам горы вранья! Ладно, пусть полиция с ним разбирается.

— А тебе не кажется, что эта бойня связана с нашим фигурантом Усамой? — с задумчивым видом спросил Хэллс.

Рэнди посмотрел на коллегу как на слабоумного:

— По-твоему, это маленькое светопреставление устроил в церкви Дэйва наш приятель Усама? — издевательским тоном спросил он. — Повторяю для тугодумов: Усама гений терроризма и никогда не стал бы засвечиваться по мелочам. Не его это масштаб. Включи голову. Ты почему сегодня такой заторможенный?