Книга жизни - Сабир Рустамханлы

Сколько раз проезжал я вдоль Аракса, но дороги эти никогда не приедались. Если даже видеть их каждый день, они не потеряют своей притягательности. Не оторвать взгляд от Аракса, от суровых, недоступных гор по ту сторону...

* * *

По пойме Аракса тянутся посевы. Проселочные дороги и тропинки через небольшие, плоскокрышие села ведут вдаль, через Аракс, к величественным горам по той стороне, к лугам, покрытым изумрудно зеленой, весенней травой, ведут через ущелья и перевалы к родному и неизвестному, близкому и далекому миру - к миру Карадага и Тебриза.

Сколько их, полуразрушенных, заброшенных сел, вытянувшихся в цепочку вдоль Аракса! Крепостные стены по отрогам гор сохраняют свою неприступность, как и тысячи лет назад.

И кажется, что смотрю я не на другой берег реки, не в закордонную даль, а в прошлое, в столетия назад...

Эти крутые скалы, эти неприступные горы, как две стены стоящие друг против друга, подчеркивают, сколь глубока и непреодолима эта пропасть.

Параллельно Араксу тянется колючая проволока. Когда я поднимаю глаза от воды, некоторое время мне кажется, что горы истаяли, истончились, стали похожи на тонкую тюлевую занавеску, раскачиваемую ветром, к передо мной как видение проходит героическая и трагическая история народа, - сколько раз за один век поднимался он на революционную борьбу...

Те, кто знаком с историей национально-освободительного движения в Иране и в Южном Азербайджане, в нашем веке не могут не задуматься над таким фактом: каждые двадцать-тридцать лет отмечены нарастанием народного движения, взрывом, и каждый раз достигнутые ценой огромных потерь завоевания становятся жертвой предательства, происков международной реакции, протянутых издалека длинных рук.

Я смотрю на ту сторону Аракса и перед моими глазами оживают горькие, унизительные, страшные сцены произвола, чинившегося над азербайджанским народом правящими кругами Ирана.

Это насилие началось с захвата территории. "В первый период после присоединения к Ирану, в Азербайджан, составлявший один из четырех округов Ирана (сейчас сам Азербайджан разделен на четыре округа - С. Р.) входили с юга область Хамадан, а с юго-востока - Зенджан и Казеин". (См.: Очерки истории Южного Азербайджана, Баку, "Элм", 1985, с.8). Однако впоследствии иранские политиканы часто, по своему усмотрению, перетасовывали границы округов и областей. И каждый раз эти изменения преследовали одну цель: раздробить, поглотить азербайджанские земли, выдать за иранские - древние азербайджанские города.

К слову: После того, как часть этой работы была опубликована в журнале "Азербайджан", я повстречался с одним нашим уважаемым историком. С некоторой обидой и снисходительно-покровительственным тоном он поучал (казалось, он отчитывает меня за несправедливые слова, сказанные лично в его адрес): "Что ты делаешь? Только этого не доставало! Ты и Хамадан считаешь азербайджанским городом?" По правде говоря, я не ожидал услышать подобное из уст историка. Я с улыбкой возразил: "Куда уж мне распределять земли! Это дело таких корифеев, как вы... Хамадан предоставила Азербайджану сама история". Под впечатлением этого наскока я задумался: мы все еще наивно уповаем, что такие горе-ученые напишут нашу историю! И что это за история получится?

... Когда в 1937 году Иран был разделен на десять округов, основная часть Азербайджана получила название "Восточного Азербайджана" и "Западного Азербайджана" (третий и четвертый останы - округи Ирана). Области Зенджан и Хамадан, население которых было сплошь азербайджанским, сначала были выделены в отдельное губернаторство, а затем превращены в округа. При Рза-шахе Азербайджан был разделен на две части, при сыне его Мамедрза-шахе на четыре части. Другие области, где также жили азербайджанцы, были "растворены" в соседних округах. Самоуправство достигло таких размеров, что даже Астара, исконно азербайджанский город, находящийся на границе с Советским Азербайджаном, была отсечена от Восточного Азербайджана и присоединена к Гилану.

Отступление: Однажды команда Тебриза сыграла футбольный матч с командой Тегерана и выиграла со счетом 3:1. Один из почтенных наших сонародников посетовал на футболистов: разве они не боятся, что шах разгневается и вновь перелопатит азербайджанские земли?!

Увы, аксакал был недалек от истины... Сотни и сотни лет азербайджанские земли, политые кровью наших соотечественников, становятся предметом торга и переделов. Мы шли на огромные жертвы, чтобы объединить эти земли, но в результате тысяч хитроумных уловок земли эти вновь оказываются разделенными. Народ мой, страна моя! Сколько раз на родной своей земле ты строил могущественные государства Востока! А сейчас эти земли растасканы по губерниям, округам, областям. Кто только не зарился на твою землю? Во всем Востоке трудно сыскать народ, который подвергался бы таким насилиям, таким унижениям, земли которого были бы так разодраны по частям. Не говоря уже о Южном Азербайджане, который сегодня называют Иранским. Разве в достаточной мере изучили мы одну из столиц древнего Азербайджана - Дербент? Разве изучили мы историю, этнографию, фольклор, ономастику наших сонародников, проживающих в Борчалинской впадине, в Караязы, и - до недавних трагических событий - в Гёйче, у подножия Агрыдага? А ведь живем в век техники, в век компьютеров... Памятники прошлого, дошедшие до нас из глубины веков, не трудно сохранить в памяти современных машин, современных средств информации, но куда легче разрушить, уничтожить, стереть с лица земли. К несчастью, очень часто сильные мира сего, поворачивали историю в угодную сторону. XX век хорошо усвоил изощренные методы создания ложных кумиров, но в со ответствии со скоростями века они так же быстро ниспро вергаются, развенчиваются и забываются. Как много в наши дни случаев, когда ложь одевает личину истины и еще при этом ведет себя наступательно, агрессивно,

В этот бурный, противоречивый век на нашу долю выпали наиболее драматические испытания: мало того, что разделили братьев и сестер, родителей и детей, мало того, что узаконили это разделение - постарались лишить нас всего: национального имени, и алфавита, и целых пластов истории, лишить элементарных прав, лишить права голоса, чтобы потом легче было обвинить во всех мыслимых и немыслимых грехах, то в пантюркизме, то в панисламизме - будто судьба испытывала наших братьев и сестер, издевалась над ними. Сейчас о многом не хотят вспоминать - пусть забудется, пусть искоренится из памяти. Кому-то это выгодно, кто-то в этом заинтересован: но я не могу забыть!

Мне не дает покоя трудная судьба моих соотечественников, рассеянных по различным странам Европы, не дают покоя трагические судьбы достойнейших сынов моей родины. Я знаю, враждебные силы не успокоились, не остановились, день и ночь они совершенствуют свою "машину". Когда исчерпываются все средства, они попросту объявляют, что наша разделенность имеет глубокие исторические корни.

Иранский фарсидский шовинизм на протяжении десятилетий, пытается убедить народ Южного Азербайджана, что он исконно фарсидский народ, позднее, принявший чужой (тюркский) язык и между ним и народом, живущим сегодня в Советском Азербайджане, нет исторической и культурной близости. Эту же мысль, хотя и несколько перелицованную, я как-то услышал от редактора моей книги на русском языке. Прочтя мою рукопись, он спросил: "Что это за проблема Юга, в чем здесь проблема?" и добавил: "Как много вы об этом пишете, прошло сто шестьдесят лет, за это время южане действительно могли стать совершенно другим народом". Я не выдержал: "Вы случайно не закончили в Иране фарсидскую школу? Такое впечатление, что вы получили воспитание в Иране",

Если бы только этим - отторжением наших территорий - ограничивалось бы дело... Сегодня, когда XX век приближается к концу, когда во всем мире ведутся дебаты, о правах больших и малых народов, когда даже небольшие народы, численностью в пять-десять тысяч человек, завоевывают свободу и независимость, когда, наконец, существует такой народ и такая республика, как Советский Азербайджан - многочисленный народ Южного Азербайджана, входящий в состав Ирана, лишен самых элементарных человеческих прав, и это не вызывает беспокойства ни одной международной организации. На протяжении тысячелетий Азербайджан был одной из самых развитых стран Ближнего Востока. Взаимосвязи России и Европы с Ираном, распространение в Иране передовой демократической и революционной мысли стали возможны в первую очередь благодаря азербайджанцам. Это известно каждому, кто более или менее знаком с исторической литературой. Но делают вид, что нет такого народа.

Фарсидский шовинизм стремится сделать так, чтобы все об этом забыли. С начала века, в особенности после возникновения Советского Азербайджана и начала социалистического культурного строительства стали изыскиваться любые средства, чтобы сбить интерес к Советскому Азербайджану, чтобы вырыть пропасть между народом, разделенным надвое. У народа, живущего в Южном Азербайджане, было отнято все необходимое для сохранения исторической памяти. Был запрещен азербайджанский-тюркский язык, на нем перестали выходить книги и газеты, были закрыты школы на азербайджанском языке - но этого мало, искоренялся даже разговорный: азербайджанский язык: если двое заключенных говорили на азербайджанском - это считалось преступлением! Сжигались книги, изданные на этом языке. Диалектом назвали один из самых древних в мире языков, на котором существует великая литература, язык Физули и Сабира, Насими и Ахундова. Пяти-десятиминутные радиопередачи настолько фарсизировались, что рядовой азербайджанец не в состоянии их понять.