Властитель бездны (ЛП) - Синклер Шериз

После этого он обнимал ее, пока ее голова доверчиво лежала у него на плече. То, как она прижималась к нему, ощущалось потрясающе, снова подумал он. И он сомневался, что она когда-нибудь надоест ему в постели или ему приестся контроль, который она передавала ему, или станет слишком обыденным и пресным доставлять им обоим божественное удовольствие.

Подложив руку за голову, он посмотрел на нее. Однако он ее порядком вымотал. Убрав с лица шелковистые волосы, он приласкал ее нежную щеку, все еще разгоряченную и влажную, несмотря на холодный горный воздух.

Она заерзала и прижалась к нему плотнее.

— Спи, милая.

— Ага, — прошептала она в полусне. — Люблю тебя, Джейк.

Эти слова были как удар в живот, невероятный удар. Что он наделал? Пальцы замерли на ее щеке, а потом он медленно убрал руку от ее лица. Нет. Не может быть.

И, словно услышав его мысли, она замерла, окончательно проснувшись. Кайли поднялась на локте, пытаясь разглядеть в темноте его лицо. Ее голос прозвучал напряженно:

— Смотрю, это не то, что ты хотел услышать.

Он прочистил горло.

— Нет. Это было неожиданно, — ему очень хотелось утешить ее и ослабить напряжение, которое он расслышал в ее словах. В то же время он хотел — ему было необходимо — схватить свой рюкзак и сбежать с этой горы как можно быстрее. Убраться подальше отсюда, и неважно, что солнце еще не взошло. — Послушай, Кайли…

Она фыркнула.

— Расслабься. Я задремала, вот и все. Не надо паниковать.

Его окатило облегчением, и он заставил себя рассмеяться.

— Ты думала о каком-то другом великолепном парне, с которым спишь?

Тишина.

Его сердце ухнуло вниз. Он должен был воспользоваться тем предлогом, который она ему давала. Она сказала, что думала. Феечка одна из самых честных людей, которых он знал.

— Феечка, прошу проще…

— Мне ничего от тебя не нужно, Хант, — перебила она холодным тоном, как воздух над ледником. — Мои чувства принадлежат только мне. Они не требуют взаимности, это не что-то типа обмена подарками на Рождество.

Он закрыл глаза, после безуспешных попыток разглядеть ее лицо. Но ее тело красноречиво демонстрировало все ее чувства: из мягкого и сонного оно стало напряженным и дрожащим от несчастья. Черт возьми. Он не должен был позволять ей так им увлечься, не должен был нарушать собственные правила. Но, как бесчувственный ублюдок, которым он и был, Джейк заявился в лагерь и почти заставил ее быть с ним.

Теперь ему нужно все ей объяснить.

— Как ты и сказала, Кайли, мои чувства не имеют никакого отношения к тому, насколько ты привлекательна.

— Ага. Я знаю. Ты не хочешь постоянных отношений. Ты уже говорил. Черт, чувак, все в городе знают про твое правило только одной ночи.

Маленькие городки. Ну, конечно. Он хотел сказать ей: «Да, все так». Но это было бы нечестно. После смерти Мими он ни с кем не заводил серьезные отношения и никогда не играл с сабами за пределами клуба или тематической вечеринки, что означало, что ему никогда не нужно объясняться.

Кайли все изменила.

— Я хочу объяснить… — все слова вылетели у него из головы.

Поменяв позу, она положила ладошки ему на грудь и уперлась в них подбородком. Он не видел ее глаз, и на мгновение в его памяти всплыли безжизненные карие глаза Мими, стеклянный и мертвый взгляд пропавшей туристки. Он сглотнул подступившую тошноту.

— Джейк, — ее голос, хриплый и не похожий на голос Мими, вернул его в настоящее, — если хочешь мне что-то сообщить, говори уже.

Крутая сабочка

— Знаешь, пару лет назад я жил с женщиной. Мими. Она была сабой.

— Та, которая внешне похожа на меня. Я помню.

— Она начала со мной встречаться после того, как кое с кем порвала. Она познакомилась с Темой, и ей идеально подошел такой формат отношений. Она хотела быть рабыней. Чтобы у нее был хозяин.

— Это точно не моё, — пробормотала Кайли себе под нос.

— Нет. Ты скорее сабмиссив в сексе. Тебе хочется доминирования иногда. А она хотела и нуждалась в постоянном доминировании.

— Ты был ее Мастером?

— Да, — он невесело улыбнулся. — Сначала я наслаждался этим, ведь она предвосхищала каждое желание, позволяла мне все решать за нее. Но я не готов был быть Мастером круглые сутки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она хмыкнула.

— Это утомляет, Кайли. Я доминант в сексе. Я не хочу решать, как саба должна проводить каждую минуту своей жизни. Я не хочу принимать важные решения за кого-то еще. Советовать и рекомендовать — да, но приказывать ей, например, поступить в колледж? Черт, нет.

— Хм, никогда не думала об этом с этой точки зрения.

— Когда я выступаю в роли Дома, я ищу баланс между желаниями и потребностями сабы с одной стороны и моими желаниями с другой. И справляться с этим нужно очень хорошо, потому что, как ты видела, я имею право заставить сабу молчать. Но делать это на постоянной основе выматывает. У меня есть среди друзей и рабыни, и Мастера, которым это нравится. У них хорошо получается. Это не моё.

— Но это подходило ей, Мими, — тихо сказала Кайли. Понимание в ее голосе потрясло его. Почему она не кричит? Не плачет?

— Да, — его замутило. — Когда я снял с нее ошейник, она была… — в отчаянии. — Она хотела быть рабыней. Я поговорил с ней. Мы планировали — я думал, что мы планировали — поехать в Сан-Франциско, я мог бы познакомить ее с несколькими подходящими Мастерами. Саймон предложил позвать ее в гости и тоже помочь ей. Она была красива, как ты, и ей было необходимо кому-то служить. Найти ей Мастера не заняло бы много времени, но…

Тьма накрыла палатку. Темнее всего становилось перед рассветом. Почему Мими просто сдалась?

— Но…? Что случилось?

Завершение истории. Оно наполняло его тем же отчаянием, которое, наверное, испытывала и Мими. Как я мог не распознать, что она чувствует? Он не думал, что когда-нибудь выберется из бездны вины. Он не заслуживал лучшей жизни.

— Она… Видимо, она мне не поверила, я не знаю. Она не оставила записки. И мы никогда не узнаем, почему… почему она бросилась с обрыва.

Он больше не возвращался на эту гору. Там, должно быть, до сих пор слышно эхо ее голоса. Ее души. Будь я проклят. Это я с ней сделал.

— Твою мать, — хриплое ругательство прервало его мысли.

— Что?

— Мне очень жаль, Джейк. Это ужасно, для вас обоих.

— Для нее немного больше, тебе так не кажется?

— Ну, нет. Она выбрала легкий путь покончить со всем, тебе же пришлось продолжать жить.

Прозвучало так, будто она его ударила.

— Это моя вина.

Она фыркнула.

— Ты и все ее успехи приписывал себе или только неудачи?

— Я… — что-то из прозвучавшего показалось важным, но это не имело значения. Они не о том говорили. — Это моя вина, и я больше ни с кем не буду встречаться. Так что… не надо любить меня, феечка.

— Так что отвали. Понятно, — она села, отстранившись от его груди. — Знаешь, Хант, не уверена, что понимаю тебя. Или ты считаешь, что все женщины также трусливы, как твоя бывшая, или ты сам — то еще ссыкло и боишься рискнуть, потому что, мне тяжело сообщать тебе это, чувак, никто не уходит живым на тот свет. Никто не знает, когда именно он отбросит копыта. Ты всю жизнь планируешь прожить в одиночестве или собираешься сколько-то лет отбывать наказание?

Она схватила в охапку одежду и выскочила наружу в предрассветную тьму.

***

Натягивая на себя одежду на другом конце поляны, она услышала шлепанье ботинок по грязи и увидела темные очертания фигуры Джейка на фоне палатки. Он не звал ее и не искал. Он просто ушел. Когда звук его шагов стих, она часто заморгала, сдерживая слезы. Будь она проклята, если поведет себя так, будто он что-то для нее значит. Даже если так и есть. Но все в прошлом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не в силах оставаться в лагере, она поднялась к смотровой площадке в предрассветных сумерках. Когда она села, с размаху шлепнувшись на гранитную скалу, солнце начало подниматься за восточными горами. Вершины гор окрасились в розовый с золотой окантовкой, словно ребенок обвел пики желтым фломастером.