Речная нимфа - Элейн Кроуфорд

Мысли Жоржетты невольно перекочевали к девице в красном, обратившейся к Пирсу в день их высадки в Сан-Франциско. Та и в самом деле была весьма соблазнительна, и все же Пирс не проявил к ней ни малейшего интереса. Его верность легкомысленной красотке Ласточке была неколебима, и чем дальше, тем больше Жоржетте хотелось, чтобы два ее весьма противоречивых образа слились воедино. Как горели его глаза, когда он упоминал Ласточку! О настоящей Жоржетте он вряд ли говорил бы с таким пылом. Хорошо бы он узнал все сам…

Она тяжело вздохнула. Меньше всего ей хотелось стать свидетельницей низвержения Ласточки с пьедестала, который Пирс воздвиг для нее в своем сердце. Она могла бы избежать этого, нанявшись во Фриско на какой-нибудь пароход курсом на Луизиану. Надо сказать, Блэквелла на сей раз с ними не было. Либо он так и не сумел выяснить обстоятельства исчезновения ее отца, либо решил отказаться от преследования, которое и без того обошлось ему довольно дорого. Значит, не было никакого смысла пересекать океан вместе с Пирсом, мучаясь при этом дурными предчувствиями и сладкими, но эфемерными видениями.

Жоржетта вообразила себе рассказ отца о том, кто она на самом деле, и снова укрепилась в намерении идти до конца. По крайней мере она не позволит Пирсу в ярости задушить рассказчика.

Стоило только подумать о Пирсе, как тот подошел и остановился рядом у поручней, глядя прямо по курсу корабля. В Сан-Франциско он обновил гардероб и теперь выглядел возмутительно привлекательным! Порой девушке приходила в голову нелепая мысль, что он все знает о ней и таким образом мстит за обман, поддерживая игру и стараясь довести ее до безумия своей недоступностью. Жоржетта не сводила с Пирса зачарованного взгляда, пользуясь тем, что внимание его занято другим.

Увы, нашлись и такие, от кого ее взгляд не укрылся. Чуть в стороне, почти на носу клипера, несколько матросов чинили парус. Один из них подмигнул Жоржетте, повел головой в сторону Пирса и сделал недвусмысленный непристойный жест.

Она поспешно отвела глаза, чувствуя невыразимое отвращение, потом и вовсе отвернулась. Ей случалось плавать на разных пароходах, знать разных людей, но даже если кто-то из них и имел похожие интересы, то тщательно это скрывал, а не выставлял напоказ. Где эти люди могли набраться такого бесстыдства? Должно быть, в трущобах восточных портов, где процветали самые невероятные извращения. В Гонконге, например, куда они с Пирсом как раз и направлялись.

— Ничего сегодня денек, правда, мистер Кингстон? — плутовато осведомился один из матросов. — Вышли немного проветрить вашего… хм… подопечного?

Пирс не подал виду, что слышал вопрос, но Жоржетта заметила, что костяшки его пальцев на поручнях побелели, и задалась вопросом, что рассердило его больше: откровенная похоть, проявленная по отношению к его протеже, или намек, что он сам предпочитает мальчиков? Так или иначе, мысленно Пирс, должно быть, ответил любопытному матросу хорошим ударом в челюсть. Только мысленно, потому что иначе завязалась бы драка, в которой перевес был явно на стороне команды. Что касается капитана, даже если бы он и вступился за пассажира, ему бы представили ситуацию в еще более гнусном свете.

— Земля по курсу! — донеслось с «бочки», и девушка отбросила мрачные мысли, ощутив радостный подъем.

После целого месяца водной глади за бортом, чье однообразие нарушалось разве что стаей китов-касаток или встречным судном, они наконец достигли первой суши к западу от Калифорнии — Гавайских, или Сандвичевых, островов. Жоржетта заслонила глаза ладонью и подняла взгляд на «бочку», где вахтенный разглядывал горизонт в подзорную трубу. Забыв об алчных взглядах и насмешках матросов, она схватила Пирса за руку и потащила за собой на самый нос судна. Насмешники заулюлюкали им вслед. Пирс не замедлил шага, но довольно резко высвободил руку. Жоржетта этого даже не заметила.

На носу она покрепче ухватилась за поручни и свесилась вперед так, что могла видеть, как стремительное движение клипера заставляет гребни волн веером разлетаться в стороны. Однако она смотрела не вниз, а вперед.

— Вон там! — вдруг крикнул Пирс, указывая чуть в сторону.

И в самом деле, на горизонте виднелось какое-то темное пятнышко.

— А вон еще! — продолжал он, указывая теперь восточнее. — И еще! Целых три острова.

— Еще немного — и мы в порту!

— Когда я в последний раз говорил с капитаном… — Пирсу пришлось сильно повысить голос, чтобы он был слышен над шумом рассекаемой воды, — он сказал, что мы идем с хорошей скоростью и скорее всего даже опередим «Ванду Колл». На этот раз опоздания не будет.

Забывшись в своем радостном нетерпении, он схватил и крепко стиснул руку Жоржетты. Девушка, напротив, впала в уныние при виде его сверкающих глаз. Острова быстро приближались, уже можно было разглядеть верхушки гор, и ей показалось, что через несколько минут они нависнут над ней, как дамоклов меч.

Близость островов оказалась обманчивой. Клипер достиг порта Гонолулу только к вечеру. То был один из самых длинных дней в жизни Пирса. Состояние его души напоминало бушующие прибрежные воды, которые вдоволь пошвыряли «Вестерли» до того, как тот оказался в гладкой, как зеркало, бухте. Все это время он не отходил от поручней, жадно вглядываясь в панораму берега. Взгляд, утомленный ежедневным мельканием солнечных бликов на волнах, с наслаждением покоился на обильной зелени. На календаре был август, однако вместо изнурительной жары, которой Пирс втайне опасался, здесь царило благодатное тепло, и хотелось верить, что он попал в тот самый рай земной, который все время расхваливал капитан.

Жорж тоже смотрел на берег, и на лице его была кислая мина. В который уже раз Пирс спросил себя, что у парня на душе. Он не переставал удивляться переменчивости настроений своего протеже, однако даже самая угрюмая физиономия не могла в этот день омрачить его радость, так как он рассчитывал заключить Ласточку в объятия еще до наступления ночи.

В бухте хватало туземных лодок, но настоящих судов было всего пять, и первым же названием, на которое упал взгляд Пирса, было «Ванда Колл». На один момент сердце его прекратило биться, не в силах вынести всплеска безумной радости, и он чуть было не издал дикий торжествующий вопль. Бесконечно благодарный судьбе, он поклялся, что первую из своих дочерей назовет Вандой.

— Вот мы и здесь, — заметил Жорж без энтузиазма.

— Что с тобой? — рассеянно спросил Пирс, надеясь, что парнишка не заболел — это было бы на редкость некстати.

— Со мной ничего. — Жорж поднял взгляд, в его красивых медно-карих глазах застыла печаль. — Я просто хотел взять с вас слово, чтобы вы не били отца, что бы он ни сказал. Он не так уж и виноват, если разобраться. Все началось с маминой смерти, а потом… потом…