Русский Париж - Вадим Бурлак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переменчивый 1815 год
Человек, однажды победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой борьбе.
Георгий ЖуковНеудача всегда дает нам чувствовать власть наших притязаний… Успех влечет за собой своего рода опьянение; люди заурядные не в силах ему противостоять.
Оноре де БальзакИ смолкла музыка…Злые языки называли Венский конгресс «танцующим конгрессом», поскольку международные переговоры в австрийской столице частенько прерывались балами, концертами, театральными постановками, приемами.
2 марта 1815 года на одном из таких балов оркестр внезапно смолк, и кто-то из официальных лиц произнес:
— Дамы и господа, случилось невероятное!.. Узурпатор вырвался на волю!.. Наполеон, с верными ему войсками, высадился на юге Франции!.. К нему присоединяются все новые и новые силы!..
Раздались вскрики, возгласы изумления. Какой-то приверженец Бурбонов даже хлопнулся в обморок.
И смолкла в Европе танцевальная музыка…
И снова зазвучала военная…
Из письма А. Чернышова — графу Аракчееву«…Наполеон, которого стерегли одни англичане и о котором говорили как о мертвеце… сел на суда со своею гвардиею, силою до 1200 человек, имея провианта на шесть дней и шесть легких орудий.
Генералы Бертран и Друо сопровождали его и ему удалось благополучно отплыть от острова Эльба, имея свое направление к северу от онаго…
И ежели ему удастся соединить корпус из нескольких тысяч французских войск, то, конечно, большая часть военнослужащих передадутся на его сторону и бедствия Европы снова возобновятся».
Из письма Василия Марченко — графу Аракчееву. 11 марта 1815 г.«…К Бонапарту переходят приверженцы его из армии, и он уже в Лионе, но вчера получены известия, что в южных провинциях бунт и жители все надели белую кокарду…
Ней ручается за свой корпус, с которым выступает в поход и обещает два миллиона франков за голову Бонапарта. В Париже было спокойно, два генерала, передавшиеся к Наполеону и доставшиеся в плен после, роялистами убиты».
Из письма Василия Марченко — графу Аракчееву. 19 марта 1815 г.«…Бутягин не успел, говорят, выехать из Парижа со многими другими дипломатами за недостатком лошадей…
Ней и Сюшет издали прокламацию, что Бурбоны перестали царствовать и что законный государь явился на престоле. Бонапарт обещал 1-го мая короновать жену свою и сына… …уничтожил все награды, королем сделанные, и велел судить эмигрантов, после него возвратившихся…».
Из письма В. Трубецкого — графу Аракчееву.«…И таким образом конституционные, враги Бонапарта, работают совокупно с якобинцами о возвращении Бонапарта. В сем сборище людей… легко вообразить можете, бывши очевидцем нравственности французов, чья партия должна была верх взять. Гортензия, Даву, Камбасерес, Каленкур, Савари несут золото свое, безсовестно лгут и, имея старую свычку в бездельничестве, успевают подкупить часть жителей Парижа. По всем сведениям знают, что кроме четырех провинций вся остальная часть Франции желает быть под скипетром Людовика. И Бонапарт не тот уже теперь тиран, какой он был прежде, но сотоварищ якобинцев».
Человек, опасавшийся ПарижаДрузья и недруги Алексея Андреевича Аракчеева шутили, что в 1814–1815 годах он знал все, что происходит в столице Франции, лучше любого парижанина.
Возможно, в этом была доля правды. В то время графа Аракчеева почти ежедневно информировали и русские подданные, и иностранцы о событиях в Париже.
Поручик — загуляет на Монмартре, казак — повздорит с местными у ворот Сен-Мартен, устроят скандал русские офицеры в кофейне, а на следующий день — даже такие пустяковые происшествия становились известными Алексею Андреевичу.
Граф Алексей Андреевич АракчеевСын небогатого помещика, Аракчеев сумел в тридцать лет стать влиятельной фигурой при дворе императора Павла I. А в правление Александра I он сделался всесильным фаворитом государя.
Его называли проводником реакционного полицейского деспотизма в России и ярым врагом приходящих из-за границы либеральных идей. Но такая оценка была дана спустя много лет после смерти Алексея Андреевича.
— Париж — прекрасен, но весьма опасен для ваших подданных, — заявлял Аракчеев императору Александру. — Мысли, зарождающиеся в литературных и научных кругах Парижа, становятся ядом для Государства Российского.
В 1808 году Алексей Андреевич был назначен военным министром, а в 1810-м — председателем департамента военных дел Государственного совета. Даже его недоброжелатели не могли отрицать, что на этих постах Аракчеев сделал много полезного для русской армии.
Особое внимание он уделял своему любимому роду войск: выделил артиллерийские части в самостоятельные боевые единицы, усилил их боевое оснащение, способствовал подготовке офицерского и рядового составов.
Известно, что Александр Сергеевич Пушкин презирал этого царедворца, о чем свидетельствовала эпиграмма «На Аракчеева»:
Всей России притеснитель,Губернаторов мучительИ Совета он учитель,А царю он — друг и брат.Полон злобы, полон мести,Без ума, без чувств, без чести,Кто ж он? Преданный без лести,… грошевой солдат.
Сухой, невозмутимый, не подвластный добрым чувствам даже к своим родственникам, — так характеризовали Аракчеева другие его современники.
И все же, когда в Париже, в 1815 году, погиб близкий ему человек, умеющий скрывать эмоции Алексей Андреевич на несколько дней преобразился: стал растерянным, печальным, удрученным…
«Город мечты — не подвел ожиданий»30 марта 1814 года среди тысячи русских воинов, вошедших в Париж, находился поручик Андреев (по другим данным — Алексеев). Незнатного рода, — зато отчаянный рубака, бретер, повеса, верный товарищ, азартный игрок, — словом, настоящий гусар.
В полку уважали его, но втихаря поговаривали, что он — внебрачный сын графа Аракчеева. Сам поручик отрицал это.
Париж — город мечты — стал близок,Он не подвел ожиданий,Сколько волнений нам он подарит…
Весной и летом 1814 года звучала эта русская песня на улицах, в парках и в увеселительных заведениях французской столицы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
