Хрустальная ловушка - Виктория Платова

Похоже, что сходные чувства испытала и Запесоцкая: во всяком случае, ее воинственный пыл явно пошел на убыль.

— Доброй ночи, Ольга Игоревна, — пробухтел Звягинцев, пытаясь вложить в свой грубый голос как можно больше снисходительного добродушия.

— Что случилось? — не глядя на ночных гостей, снова спросила Ольга у мужа.

— Видите ли, Ольга Игоревна… Я пришел… Мы пришли к вам, так сказать, не с очень радостными известиями. Собственно, вопрос у меня только один: зачем вы это сделали?

— Что? — На лице Ольги отразилась мука непонимания.

— Ну как — что? Разрушили скульптуры из льда.

— Я? — Ее голос был полон такого страстного, такого жгучего удивления, что Звягинцев даже на секунду усомнился, а видел ли он следы разрушений. — О чем вы говорите? Что значит — «разрушила скульптуры»?

— Ну как же, Ольга, — видя, что жалкое подобие представителя закона не мычит и не телится, Запесоцкая взяла инициативу в свои руки. — Вы крушили скульптуры, а потом, когда я попыталась остановить вас, — вы ударили меня. Разбили очки.

— Нет, — Ольга обвела всех полными слез глазами. — Нет, что вы!..

— Покажите очки, тряпка, — шепнула Звягинцеву Наталья Владиленовна и громко добавила:

— У нас есть вещественные доказательства.

Звягинцев послушно вынул из кармана очки и протянул их Марку. Тот несколько секунд тупо рассматривал их.

— Кара? — Он вопросительно поднял брови. — Это правда, кара?

— Марк!

— Видимо, произошло недоразумение… Вы уверены, что это… Что это совершила именно моя жена?

— Не держите меня за дуру, молодой человек! Я знаю вашу жену и не могла ошибиться.

— Дело в том, что все это время мы были вместе, так что все ваши обвинения выглядят несостоятельными.

— Меня хотят уличить во вранье? — Запесоцкая нервно пожевала губами. — Может быть, я не очень хорошо вижу…

— Тем более, — совсем недипломатично вставил Марк.

— Может быть, я не очень хорошо вижу, но не настолько, чтобы не узнать человека с расстояния двух шагов… И потом — она ударила меня.

— Я не могу это комментировать. — Марк поднял руки и даже поправил воображаемый галстук.

Но достойно завершить эту импровизированную пресс-конференцию ему не удалось: в дверь требовательно постучали.

Похоже, что этот сиротский коттедж пользуется большой популярностью в ночное время, меланхолично подумал Звягинцев. Прямо как народные центры самогоноварения в достославную советскую эпоху.

Марк — в который раз за сегодняшнюю ночь — пошел открывать.

— Марик, душка, что это происходит с Лелишной? — раздался голос ее подруги, которая была так невежлива со Звягинцевым. Стриженая кошка, обмылок Дома моделей, такая же шумная, как крышка для унитаза.

Звягинцев не любил женщин Инкиного типа: узкозадая лахудра, с целым выводком серег в ушах и цепочкой на щиколотке, разбила сердце его сына Володи. За три месяца до смерти.

— Тише, пожалуйста, Инесса. — Они все еще стояли возле двери, и Инка не могла видеть ночных гостей Красинских.

— Спит, что ли?

— Спит, — обреченным голосом сказал Марк.

— Хотела бы я так спать… С чувством выполненного долга.

— Приходи завтра. Инка.

— Да нет, я просто хотела выяснить, с каких это пирогов она меня послала сорок минут назад.

— Уходи, пожалуйста.

— Я так и знала, что ты доведешь жену до ручки своим рационализмом и миссионерским сексом, Марик, душка! Я чуть по морде от нее не получила. А вся моя вина заключалась лишь в том, что я сходила в бар пропустить стаканчик. А потом, когда вышла подышать свежим горным воздухом, — она мне навстречу. В совершенно невменяемом состоянии. Пронеслась мимо, как на шабаш, только метлы не хватало. Она вообще до дома добралась?..

— Да. Уходи.

— Да что с вами в самом деле?

— Это-то мы и пытаемся выяснить, — радостно сообщил Инке Звягинцев, мелким бесом выпрыгнувший из-за двери.

— О! Да у вас здесь полна ж… Полна горница людей. — Инка, казалось, даже не удивилась столь позднему визиту Звягинцева.

— Да вы проходите, барышня, все равно никто не спит. — Звягинцев взял на себя функции радушного хозяина.

— Ну, если вы настаиваете…

— Настаиваю.

Инка вошла в дом, поздоровалась с Натальей Владиленовной («А вы что здесь делаете, Наташа?») и устроилась в кресле. Запесоцкая заняла другое кресло, а Марк сел на кровать, рядом с женой: Ольга сразу же вцепилась в его руку обеими руками. Звягинцеву посадочного места не хватило, но спустя несколько минут он утешился бутылкой мартини, стоявшей на каминной полке.

— Ну, — сказал Звягинцев, самым непосредственным образом залив в глотку мартини, — приступим к опросу свидетелей.

— А что, собственно, произошло? — Инка вскинула брови.

— А произошло вот что, барышня. Ваша подруга сегодня ночью совершила акт вандализма плюс мелкое хулиганство…

— Я бы не сказала, что хулиганство было таким уж мелким, — поправила Пал Палыча Запесоцкая и инстинктивно провела рукой по лицу.

— Неважно. Вот Наталья Владиленовна утверждает, что застала вашу подругу, — Звягинцев кивнул в сторону Инки, — и вашу жену, — далее последовал кивок в сторону Марка, — за весьма предосудительным делом: она разбивала ледовые скульптуры самым варварским способом. Я сам это видел.

— Как она разбивала? — переспросила Инка.

— Нет. Последствия.

— А почему вы решили, что это именно она?

— Потому что были свидетели. Вот, Наталья Владиленовна, прошу любить и жаловать.

— Это правда? — обратилась Инка к Запесоцкой.

— К сожалению.

— Зачем, Ольга? — Вопрос подруги застал Ольгу врасплох.

Она расплакалась так отчаянно и горько, что даже Запесоцкая покраснела.

Сердце Звягинцева сжалось — ему совсем не нравилась эта ночная история. Он никогда не был психологом, но не заметить растерянность и подавленность молодой женщины было невозможно.

— Вы сказали, Марк, что ваша жена этой ночью никуда не выходила.

— Я и сейчас могу это подтвердить. — Крепко сжатые губы Марка лишь подтвердили его готовность защищать свою жену до конца.

«Молодец, сукин сын, — внутренне одобрил действия этого упакованного хлыща Звягинцев, — давай, бросайся на амбразуру, вытаскивай из дерьма любимую женщину. А я, пожалуй, соглашусь с тобой и прихлопну это некрасивое дело».

— Не надо, Марк, — неожиданно сказала Ольга и почти оттолкнула от себя руки мужа. — Не надо. Скажи им всю правду.

— Нет никакой правды. — Он упрямо нагнул голову.

— Скажи. Скажи, что, когда ты проснулся, меня не было в коттедже… Меня ведь действительно не было. Давай, Марк, — она горько засмеялась. — Давай, здесь ведь все свои…

— Я прошу тебя, кара, — начал Марк умоляющим голосом, но Ольга не дослушала его.

Она вскочила с кровати и бросилась в сторону ванной.

— Извините, — глухой голос Марка, поднявшегося вслед за женой, остановил Ольгу у самой двери.

Она обернулась.

— Ты извиняешься, Марк?! Конечно, ты извиняешься за свою сумасшедшую жену… Которая ничего, ничего не помнит!

Которую ты подобрал на улице час назад во всем этом… — Ольга бросила посреди комнаты вещи, в которых нашел ее муж: мокрый комбинезон, ботинки, рваные перепачканные перчатки. — Давай, расскажи им все!..

Ольга бессильно опустилась прямо на вещи и зарыдала.

Сцена была такой тягостной, что лицо Запесоцкой пошло красными пятнами, а глаза наполнились слезами. Она встала.

— — Пойдемте, Звягинцев.

Пал Палыч послушно поплелся за потерпевшей.

Запесоцкая остановилась недалеко от коттеджа, набрала снега и протерла им лицо.

— Просто кошмар какой-то, подумать только… А ведь такая милая женщина… Вот что, Звягинцев, я не хочу в этом участвовать…

— Актик все равно придется составить, — начал Пал Палыч. — То, что скульптуры разрушены, — это, конечно, дерьмово. Вы должны подтвердить…

— Без меня.

— В любом случае нужно будет что-то объяснять начальству…

— Объясняйте что хотите.

Звягинцев нахмурился. Сам он тоже испытывал к Ольге скорее симпатию, чем антипатию, — даже несмотря на ее ночную дикую выходку. Но Запесоцкая! Наталья Владиленовна перещеголяла его в человеколюбии: сентиментальная летучая мышь.

— Подождите! — раздался голос за их спинами.

Их догонял Марк — раскрасневшийся и запыхавшийся от быстрого бега.

— Подождите, я хочу поговорить с вами!

— Вам нужно было остаться с женой, молодой человек, — бросила Запесоцкая. — Вы сейчас нужны ей…

— Да, я понимаю… Но… Простите, что я солгал вам. Что она… Что мы все время были вместе… Я просто хотел защитить ее.

— Ее нужно защищать прежде всего от себя самой.

«Ай да баба, — внутренне восхитился Звягинцев, — в чем, в чем, а в этом она права, хорошо сказала. Даже мой Володя не сказал бы лучше, а он был прирожденным писателем».

— Часто с ней такое бывает? — Запесоцкая взяла инициативу в свои руки.