Голиаф - Скотт Вестерфельд

— Как похоже звучит, — подивился Алек. — Ну, а если не считать кинолент, женщины и вправду этим занимаются?

Мистер Фрэнсис пожал плечами:

— Надо полагать. Вы когда-нибудь слышали о Птице Миллман?

— Женщине-канатоходце? Но она-то циркачка. — Алек вздохнул. Если на то пошло, Лилит умеет пользоваться персональным воздушным змеем. Но она не циркачка, а революционерка. — Я имею в виду, обычные женщины у вас вообще летают?

В разговор вступил граф Фольгер:

— Мне кажется, принц Александр хочет спросить, маскируются ли американские женщины под мужчин? Этот вопрос с некоторых пор занимает его чрезвычайно.

Алек укоризненно посмотрел на вильдграфа, но мистер Фрэнсис лишь рассмеялся.

— Ну, насчет полетов не знаю, — сказал он, — но штаны они нынче носят повсюду. Я бы сказал, с размахом. А по сообщениям прессы, каждый из двадцати водителей шагоходов — женщина. — Он доверительно подался ближе: — Быть может, вы думаете подыскать себе в Америке невесту, ваше высочество? Какую-нибудь воинственную амазонку?

— Увы, это в мои планы не входило, — ответил Алек и, чувствуя настороженность Фольгера, добавил: — А пять процентов — это кое-что, не правда ли?

— Вы не желаете еще раз представиться мисс Уайт? — спросил, подмигнув, Фрэнсис. — Она, знаете ли, очень соответствует своему персонажу. Все свои трюки делает без дублера!

Алек посмотрел через стол на актрису, играющую Паулину. Помнится, имя у нее было какое-то неестественное — Перл Уайт. Сейчас она увлеченно беседовала с доктором Барлоу и ее лори (и о чем они втроем могут так самозабвенно беседовать?).

— А что, тема, вполне достойная новостей, — заметил мистер Фрэнсис. — Старлетка и принц!

— Старлетка, — сказал Бовриль, соскальзывая со спинки стула Алеку на плечо.

— Спасибо, но не стоит, — уклонился Алек. — Разговор с нею сейчас может лишить меня иллюзии.

— Очень мудро, ваше ясновельможное высочество, — глубокомысленно кивнул Фольгер. — Лучше не смешивать воображаемое с реальностью. На данный момент дела в мире слишком серьезны.

ГЛАВА 25

Пополненный припасами «Левиафан» поднялся в воздух на следующий день, ранним утром, за несколько часов до истечения суточного лимита. Глядя из окна каюты, Алек видел теперь, что скрыто за фасадом владений Херста. Строения здесь были не недостроенными, а скорее нежилыми, предназначенными для съемок в различных ракурсах, но не для жизни. Иными словами, бутафорскими.

Основную часть дня Алек просидел у себя в каюте, избегая передвигающихся по коридорам кинокамер. Одна из его двоюродных бабок считала, что фотографии похищают частицу души, и кто знает, может, она была права. При скорости шестнадцать кадров в секунду эта адская машинка тарахтела как пулемет. Быть может, сказывался выпитый с вечера бренди, но Алек ощущал себя опустошенным, под стать тем строениям мистера Херста. Корабль на скорости, близкой к полной, плыл на юг вдоль калифорнийского побережья, идя под углом по направлению к холодным океанским ветрам, дующим в сторону суши. Примерно в полдень внизу проплыл Лос-Анджелес, а еще через несколько часов почувствовалось, как «Левиафан» делает поворот на юго-восток. Согласно карте на столе расстилающийся внизу город был не иначе как Тихуана.

Внезапно сквозь шум двигателей раздался звук рожков и стук барабанов. Бовриль тут же поскакал на подоконник. Алек глянул за окно — внизу раскинулся громадный стадион, до отказа набитый бурлящей публикой. На середине арены животное, напоминающее двуглавого быка, взбивало копытом пыль. Перед ним вертелся матадор, такой крохотный, что в убывающем свете дня толком и не разглядеть. Бовриль все так же сидел, пристально глядя вниз. Его большие глаза, несомненно, видели и при свете звезд.

Алеку вдруг подумалось, что, каким бы дальним ни было воздушное путешествие, с высоты в триста метров многое из земных красот теряется, проплывает незамеченным.

К тому времени, как он оделся к ужину, пустыню внизу уже окутала мгла.

— Метеорный, — произнес зверок. Алек нахмурился: это было первое слово, которое Бовриль произнес за весь день, и было оно явно не из тех, что произносил Алек. Но он уже опаздывал на ужин, а потому, не церемонясь, усадил тварюшку себе на плечо и направился к двери.

Офицерскую кают-компанию на этот вечер узурпировала под званый ужин ученая леди. Это была, несомненно, первая из грядущей череды нудноватых совместных трапез. При таком обилии гостей на борту путешествие «Левиафана» в Нью-Йорк грозило превратиться в банальную увеселительную поездку. Хорошо еще, что людей нынче за столом набиралось пятеро, а не два с лишним десятка, как на светском рауте у Херста.

Дэрин в своем блузоне выжидательно стояла у двери в кают-компанию. Когда к ней потянулся лапками Бовриль, она ласково взъершила ему мех, после чего с демонстративным поклоном отворила дверь. На лице ее мелькнула ухмылка, и Алек в своем расфуфыренном доломане на секунду почувствовал себя неловко, как будто бы они с Дэрин были детьми, играющими в переодевашки.

Прочие гости уже прибыли — граф Фольгер, мистер Тесла и та репортерша из херстовской газеты в Сан-Франциско. Доктор Барлоу церемонно вывела молодую женщину вперед. Она была одета как истинная леди: длинное розовое платье с воротником жабо, красная фетровая шляпа с плюмажем и страусовым пером.

— Ваше ясновельможное высочество, позвольте вам представить мисс Аделу Роджерс.

— Кажется, я уже имел это удовольствие предыдущим вечером, — сказал Алек с полупоклоном, — хотя и мимолетно.

Мисс Роджерс протянула для поцелуя руку, и Алек замешкался — по меркам знатности она стояла гораздо ниже его. А впрочем, американцы славятся своим наплевательским отношением к титулам. Поэтому Алеку пришлось взять ладонь этой особы и чмокнуть губами воздух.

— Вы промахнулись, — заметила она с чуть растерянной улыбкой.

— Промахнулся? — недоуменно спросил Алек.

— Мимо ее руки, — пояснила доктор Барлоу.

— Традиции Европы, мисс Роджерс, подразумевают, что непосредственно губами можно целовать лишь руки замужних женщин. А вы, молодые особы, слишком чувствительны для лобзаний.

Было слышно, как Дэрин украдкой прыснула, но Алеку удалось пропустить это мимо ушей.

— Молодые? А мне, между прочим, уже полные двадцать лет, — сказала мисс Роджерс. — И руку мне целовали множество раз, безо всякого ущерба для обеих сторон.

Лори доктора Барлоу захихикал, а Алек вежливо кашлянул.

— Ну, конечно.

— А однажды я чуть не вышла замуж, — сообщала мисс Роджерс. — Правда, в последнюю минуту ворвался мой прежний ухажер и порвал свидетельство о браке. Видно, все еще был в меня влюблен.

— В самом деле? — поднял брови Алек. — Видимо, да.

— А что, нельзя было сделать новую копию свидетельства? — спросила ученая леди.

— Да почему, можно. Просто в тот щепетильный момент у меня появилось время подумать. И я решила вначале отточить свой журналистский стиль. В конце концов, мужем обзавестись можно всегда.

Доктор Барлоу с изящным смешком препроводила молодую особу за стол. Алек почувствовал, что рдеет от смущения, и отвел глаза — лишь с тем, чтобы натолкнуться на ухмылку Дэрин, а также Фольгера (ну, спасибо). Неужели все американки такие самоуверенные и с такой же легкостью вгоняют в смущение мужчин, как удирают на аэростатах?

— Слишком чувствительны, — повторил Бовриль, после чего заполз под стол на свидание со своим сородичем. Усаживаясь, Алек заметил на столе еще один столовый прибор, а за столом свободный стул.

— К нам вот-вот должен присоединиться некий загадочный гость, — сказал граф Фольгер, придирчиво оглядывая свой фужер на предмет соринок или пятен.

— Мистер Фрэнсис? — спросил Алек у доктора Барлоу.

— Его на этот раз не пригласили. И вскоре вы увидите, почему.

Она кивнула Дэрин, и та открыла дверь. Вошел человек в куртке не по размеру. Прошла секунда, прежде чем Алек, схватившись за край стола, привстал со стула:

— Вы!

— Не вставайте, ваше высочество, не надо, — сказал с поклоном Эдди Малоне. — Леди и джентльмены, простите, что задержался.

Алек плюхнулся обратно на стул.

— Загадочный гость, — констатировал из-под стола зверок.

— Мистер Малоне, я полагаю, с графом Фольгером и его высочеством вы уже знакомы. — Доктор Барлоу просто лучилась улыбкой. — Мистер Никола Тесла и мисс Адела Роджерс, позвольте вам представить Эдди Малоне, репортера «Нью-Йорк уорлд».

— Уорлд? — вскинулась мисс Роджерс. — О, боже!

— Эдвард Малоне, — промолвил Тесла. — Это не тот репортер, что брал в Стамбуле интервью у принца Александра?

— Ну да, это был я. — Малоне сел. — С той самой поры я, можно сказать, шел по его следу. И кстати, спасибо вам за ваше летучее радио, я наконец-то его отыскал!