Закон Мерфи. Том 1 - Елена Янова

тем более дружеские отношения. Но Ви подняла глаза, посмотрела сквозь оперативника, сначала его не заметив, а потом, узнав и вздрогнув, чуть не уронила бокал, и Красному ничего не оставалось, кроме как приподнять ладонь в приветствии и подойти.

— Я тут мимо проходил. Смотрю — ты сидишь. Не помешаю?

Ви чуть качнула головой. Красный примостился за столик напротив нее и дружелюбно поинтересовался:

— Есть повод?

— Годовщина смерти родителей, — коротко ответила Ви, глядя ему в глаза. В ее глазах и голосе он не заметил ни слезинки, только отзвук глубоко запрятанной глухой боли.

Оперативник смешался, не зная, как реагировать, но Ви сама расставила все точки:

— Это давно было. Просто… привычка. Не обращай внимания. — Она, сглаживая неловкость, опустила глаза, отпила немного вина и попыталась выдавить из себя улыбку, а смутившийся Красный, понимая, что фальшивое сожаление здесь будет неуместно, а настоящее — тем более девушку может ранить или обидеть, заметил:

— Иногда боль — то, что придает силы двигаться дальше. Надо только вовремя понять, когда от нее уже пора отказаться.

— Думаешь, пора? — подняла на него светло-зеленые глаза Виолетта, и он, понимая, что не может взять на себя ответственность за то, когда предстоит утихнуть ее скорби, уточнил:

— Это только тебе решать. Но знаешь, что я думаю?

— Что?

— Рано или поздно любая боль исчерпывает саму себя. И тогда ничего не остается, кроме как искать себе другой душевный костыль. Многие так ищут неприятностей на свою голову — чувствуют пустоту там, где было больно, и искусственно пытаются ее заполнить. Ссорятся с друзьями, пытаются уйти из жизни, вымогают сочувствие, в экстремальный спорт идут. Или, например, в религию ударяются. В политику. Еще чем-то увлекаются. Но самое главное не это.

Красный сделал небольшую паузу, чувствуя себя неловко. Ему доверили самое сложное, самое больное, а он вещает какую-то банальщину, как сомнительного качества проповедник на кафедре. Но Ви, заинтересовавшись, отвлеклась от грустных мыслей и спросила:

— А что?

Красный, немного посомневавшись, продолжил:

— Я думаю, человек должен полагаться на внутренний стержень. На свою личность и душу, а если вместо личности и души останется лишь боль и пустота, то и опираться будет не на что.

Ви вздохнула и сделала еще глоток вина.

— Понимаешь, мне шестнадцать тогда было. Я дома осталась, а им надо было на встречу улететь. Что-то во флаере поломалось, и… Я тогда только благодаря этой боли и выжила: подделала документы, чтобы как совершеннолетнюю приняли в военное училище, на ней же вперед рвалась как проклятая… — Она помолчала, и Красный дал ей возможность справиться с воспоминаниями и чувствами. Ви собралась, улыбнулась, и он в очередной раз подивился ее поистине железной стойкости. — Но ты прав, все со временем проходит. И где теперь мне такой стержень прикажешь искать?

— Посмотри на Честера, — посоветовал Красный, сдерживая порыв погладить Ви по плечу. Она точно не оценит пустой жалости. — Он — тот, кто может тебе показать, что такое душа и как ее в себе найти. Стержень, о котором я говорю, у Чеза такой, что на половину человечества хватит, на тебя — так точно. Наверное, если бы не он, мы бы не были такими… — Красный неопределенно повертел пальцами, пытаясь объяснить, но не преуспел. — Такими. Он нас научил миру доверять, верить в чудеса и нас самих. И в людей вокруг. Это дорогого стоит. Он — стержень оперативников, Корпуса и всей колонии.

Ви недоверчиво хмыкнула, но вспомнила скорпикору и промолчала, понимая, что и сама начинает проникаться идеологией первопроходцев, хотя еще ершится и сопротивляется. Красный вздохнул и с досадой добавил:

— Жалко только, что живет одной лишь работой.

— А, это поэтому он такой недотрога?

— Что, попробовала?

Ви смутилась.

— Не без того.

— За ним половина девушек колонии в свое время бегала, а он и не видел. Так что не получится, он непробиваемый, — хмыкнул Красный, подспудно ощущая и непонятно откуда взявшуюся волну едкой ревности, и неприятное чувство вины за то, что начальство в болевую точку уколол. — У него одна заноза в сердце. Мы всем отделом ставки делали, когда до него дойдет. Но так и не дошло.

— А что случилось?

— Долгая история. Точно рассказать?

— Да, — загорелась Ви, исподтишка не забывая любоваться оперативником. Какая девушка не захочет интересную историю послушать, тем более про несчастную любовь, да еще и от мужчины, который ей чуть больше, чем симпатичен. Красный попросил бокал вина и себе. Ви недоуменно подняла брови, и он счел нужным пояснить:

— Завтра на работу, так я бы взял что покрепче.

За разговорами незаметно закончился первый бокал, затем второй, потом они взяли, чтобы не бегать, сразу полный декантер. Красный рассказал про заварушку с «Апостолом» и Максимиллианой, резюмировав:

— Человек от избытка чувств часто глупости совершает, что теперь поделаешь. Когда он Макс выгнал, мы-то быстро ее простили, хотя сложно было, не буду отрицать. Он — до сих пор не может. Он — Честер, алмазный стержень Корпуса — тогда чуть сам себя изнутри не поломал, а мы одну простую вещь усвоили: наша задача — его от него самого