Аптекарь, его сестра и ее любовник - Сандра Браун

— Сумеешь удержать кружку?

— Попробую. Но не обещаю, что не пролью. Почему ты надела мой шарф?

— Для тепла, Тирни. Никаких других причин. Я не твоя дама, а ты не мой рыцарь.

Лилли вложила кружку ему в руки. Он обхватил ее ладонями, наклонил голову и отпил глоток.

— Пожалуй, все же к лучшему, что руки у меня прикованы не ниже. Иначе я не смог бы ни есть, ни пить.

— Я не дала бы тебе умереть от голода и жажды.

— Ты великодушная тюремщица, Лилли. Не увлекаешься жестокими и необычными наказаниями. Однако… — Он выждал паузу, чтобы убедиться, что ее внимание приковано к нему, и только потом добавил: — Будет чертовски жестоко с твоей стороны, если ты умрешь у меня на руках.

— Я не собираюсь умирать.

— Да уж постарайся.

Его голос был полон скрытого смысла, как и устремленный на нее взгляд. Лилли старательно игнорировала и то и другое.

— Как насчет крекеров?

— Я сначала допью кофе.

Она попятилась от него и села в кресло-качалку на безопасном расстоянии от кровати, демонстративно отвернувшись от него.

— Датч часто говорил с тобой о пропавших без вести? Удивленная неожиданным вопросом, Лилли резко повернулась к нему.

— Кто же еще мог рассказать тебе о синей ленте и о прозвище Синий?

— Я никогда не расспрашивала его о делах, но слушала, когда он сам рассказывал.

— Что еще он тебе рассказывал о пропаже женщин в Клири?

Лилли ответила ему лишь холодным и твердым взглядом.

— Да будет тебе, Лилли. Если ты убеждена, что я — Синий, ты не откроешь мне ничего такого, чего я сам не знаю. Датч знал, какое значение имеет синяя лента?

— Ты хочешь сказать, какое значение она имеет для Синего?

Тирни кивнул.

— У Датча была теория на этот счет.

— Какая теория?

Лилли не хотелось делиться с Тирни тем, что ей было известно о ходе следствия по делам об исчезновении женщин. Но, с другой стороны, если она расскажет, возможно, ей удастся что-нибудь узнать от него.

— Только Торри Ламберт, первая из пропавших, не была местной жительницей.

— Она проводила каникулы в Клири со своими родителями, — кивнул он. — Они отправились в групповой поход с проводником, это было осенью. Она поссорилась с матерью и поступила очень типично для пятнадцатилетнего подростка — ушла куда-то избывать свою обиду. Больше ее никто не видел.

— Все верно.

— Перестань смотреть на меня так, Лилли. Я приехал в Клири вскоре после исчезновения девочки. Эта история неделями не сходила с первых страниц всех газет. Я их читал. Как и все вокруг. Любой мог рассказать тебе то, что я только что сказал. Что означает лента, по мнению Датча?

— Это единственное, что от нее осталось, — ответила Лилли. — Остальные участники похода, включая ее родителей, решили, что рано или поздно она их нагонит, но она так и не появилась, и тогда они встревожились. К ночи они были уже в панике. Через сутки все были убеждены, что речь не идет о подростковой выходке, что она отсутствует не по своей воле. Либо она расшиблась и не смогла вернуться сама, либо безнадежно заблудилась, либо ее похитили.

— Поисковые группы искали ее месяцами, но в тот год зима настала рано, — подхватил он ее рассказ. — Девочка…

— Перестань называть ее девочкой, — раздраженно прервала его Лилли. — Ее зовут Торри Ламберт.

— Торри Ламберт исчезла, словно ее поглотила земля. От нее не осталось ни следа.

— Если не считать синей бархатной ленточки, — уточнила Лилли. — Она зацепилась за кусты, там ее и нашли. За границей штата Теннесси.

— Именно это и навело полицию на мысль о похищении. Чтобы добраться до места, где была найдена лента, ей пришлось бы пройти десять миль по самой труднопроходимой местности к востоку от Миссисипи, — сказал Тирни.

— Ее мать опознала ленточку. Она была в волосах Торри в тот день. — Лилли помолчала, слепо глядя куда-то вдаль. — Миссис Ламберт, должно быть, прошла через сущий ад, когда увидела эту ленту, — проговорила она тихо. — У Торри очень длинные волосы, почти до талии. Чудесные волосы. В то утро она вплела в косу эту ленту. — Вновь переведя взгляд на Тирни, Лилли добавила: — Не знаю, что еще ты с ней сделал, но тебе хватило времени расплести ее косу и вынуть ленточку.

— Это сделал Синий.

— Хотела бы я знать, — продолжала она, словно он ее не прерывал, — что это было? Неосторожность с твоей стороны, или ты нарочно оставил ленту для полиции?

— С какой стати кто бы то ни было стал оставлять ее нарочно?

— Чтобы сбить со следа поисковые группы. Если такова была цель, уловка сработала. Когда ленту нашли, по следу пустили служебных и охотничьих собак. Но они так и не взяли след. — Лилли опять задумалась. — Я хочу знать, почему ты не забрал ленту как трофей.

— Синий забрал свой трофей. Он забрал Торри Ламберт. Его голос заставил Лилли содрогнуться.

— Значит, лента — всего лишь символ успеха. Тирни быстро проглотил остатки кофе.

— Я все выпил. Спасибо.

Лилли забрала у него кружку и вложила в пальцы обеих рук по печенью с арахисовым маслом. Первое Тирни проглотил в один присест. Когда он наклонил голову, чтобы съесть второй крекер, ее внимание привлекла повязка.

— Рана болит?

— Терпимо.

— Вроде бы не кровоточит.

Лилли протянула ему еще один крекер, но вместо этого Тирни схватил ее запястье и стиснул его, как тисками.

— Я выживу, Лилли. Меня больше беспокоит твое выживание.

Она попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко.

— Отпусти руку.

— Сними наручники.

— Нет. — Она безуспешно пыталась высвободиться.

— Я спущусь к твоей машине и достану лекарства.

— Ты сбежишь.

— Сбегу? — Тирни едко рассмеялся. — Ты же выходила из дома. Ты знаешь, что там творится. И как, по-твоему, далеко я убегу? Я хочу спасти твою жизнь.

— Без тебя обойдусь.

— У тебя лицо посерело. Я мог пересчитать каждый твой вздох, пока ты была в гостиной. Ты еле держишься.

— Это ты меня держишь! — На этот раз, когда она дернула руку, он отпустил запястье. Ей пришлось сделать несколько громких свистящих вздохов. — Есть будешь? — спросила она, протягивая ему последнее печенье.

— Буду.

На этот раз, вместо того чтобы вложить крекер ему в руку, Лилли поднесла его ко рту Тирни.

— Не вздумай меня укусить.

Он бросил на нее оскорбленный взгляд, вытянул шею и схватил печенье зубами. Лилли тут же отдернула руку. Тирни зубами вобрал крекер в рот. Она забрала пустую кружку и тарелку и направилась в гостиную.

— Если не хочешь меня отпустить, по крайней мере, переведи меня туда, чтоб я мог за тобой присматривать.

— Нет.

— Если я буду там, ты тоже сможешь за мной присматривать.

— Я сказала: нет.

— Лилли.

— Нет!

— Ты мне так и не сказала, как Датч объясняет появление ленты. Что она значит для Синего?

Лилли заколебалась, но после некоторого размышления ответила:

— Датч говорит, что Синий использует ленту как символ своего успеха и как вызов властям.

— Я согласен. И это, пожалуй, единственное, в чем я когда-нибудь соглашусь с Датчем. У меня есть множество причин считать его дураком, и одна из них в том, что вчера он оставил тебя здесь, на этой горе, хотя знал, что буря вот-вот разразится. О чем он только думал?

— Это была не только его вина. Я сама попросила его уехать раньше меня.

— Почему?

— Я не собираюсь рассказывать тебе о своих отношениях с Датчем.

Тирни долго смотрел на нее молча.

— За это я тебя уважаю, — сказал он наконец. — Честное слово, уважаю. Я бы тоже не хотел, чтобы ты говорила с ним о нас.

— Никаких нас нет, Тирни.

— Это неправда. Полнейшая неправда, и ты сама это знаешь. Пока ты не вбила себе в голову, что я извращенец, мы были уже на полпути к тому, чтобы стать нами.

— Не придавай слишком большого значения одному поцелую.

— При обычных обстоятельствах я бы не стал, — возразил Тирни. — Но то был не обычный поцелуй.

Лилли знала, что надо немедленно уйти от него. Заткнуть уши. Не смотреть ему в глаза. Но они приковали ее к месту. Словно заворожили.

— Можешь спорить сколько хочешь, Лилли, но ты прекрасно знаешь, что я говорю правду. Это началось не вчера вечером. Это продолжается с той самой минуты, как ты вошла в тот автобус. С тех пор каждую секунду каждого дня я хотел тебя.

Лилли заставила себя не слышать того зова, который все громче звучал в ней.

— Вот так ты это делаешь?

— Что?

— Заговариваешь зубы женщинам, чтобы шли с тобой, не пикнув?

— Ты думаешь, я тебе зубы заговариваю?

— Да.

— Чтобы ты потеряла бдительность, сняла с меня наручники, после чего я… что? Изнасилую тебя? Убью?

— Что-то в этом роде.

— Тогда объясни, почему вчера вечером я ограничился одним поцелуем.

Он пытливо заглядывал ей прямо в глаза, ожидая ответа. Ответа так и не последовало. В конце концов он сказал: