Голубой блюз - Линн Хэммонн

Смущенно улыбнувшись, Кэролл поправила саронг, откинула назад голову и приняла театральную позу. Мать с трудом сдерживала улыбку.

— Девочка, — проникновенным голосом сказал Дик, — потерпи, через несколько лет придет твое время. И вот тогда ты всех уложишь у своих ног!

Кэрол просияла. Ей захотелось одарить Дика одним из своих самых неотразимых взглядов: глядя на него из-под полуопущенных ресниц, она приподняла верхнюю губу и раздула ноздри, словно пытаясь насладиться ароматом вылитого флакона духов. В результате этих манипуляций ее лицо приобрело совершенно невероятное выражение. Было ясно, что достичь такого эффекта без длительных репетиций перед зеркалом невозможно. Да, подумала Долли, девочка взрослеет, ищет свой образ и какие-то черты уже наработала…

— Благодарю тебя, Дик! — с чувством произнесла Кэрол.

Решив, что не стоит ждать, когда дочка окончательно заворожит мужчину, Долли поспешно перецеловала детей, повернулась и взяла своего спутника под руку.

Дороти Хаммер и раньше доводилось видеть «Барбадос», когда он величественно проплывал мимо по блестящей глади воды. Вблизи корабль оказался еще красивее и наряднее: настоящая Мечта, воплотившаяся в жизнь. Старинный пароход сверху донизу сиял белизной, только гребные колеса и ватерлиния были покрашены в ярко-красный цвет. Долли восхищенно смотрела на открытую палубу с капитанской рубкой, на большую трубу с двумя черными полосами, извергающую густые клубы дыма.

Флеминг подал даме руку, и они взошли на широкий трап, присоединившись к шумной веселой толпе, поднимающейся на палубу шикарного парохода.

Долли была счастлива. Все заботы, все неразрешимые проблемы куда-то отошли, она решила позволить себе расслабиться и от души насладиться так неожиданно выпавшей ей удачей.

Раздался гудок. Женщина рассмеялась.

— Похоже на рев огромной раздувшейся лягушки.

Дик обнял ее одной рукой за плечи и прижал к себе.

— Перестань сейчас же! Никак не ожидал услышать из твоих уст столь непоэтичное сравнение.

Прозвучал сигнал к отплытию, и корабль медленно отчалил от пристани саваннского порта. Долли и Дик вместе с другими пассажирами дружно перегнулись через перила и завороженно смотрели на каскады брызг, которые вылетали из-под гребных колес, набирающих обороты. Корабль оставлял за кормой широкий кильватерный след, похожий на полотно сжатого шелка. Глухо, утробно стучала паровая машина, и Долли чувствовала, сердце ее бьется в унисон железному сердцу парохода. Ей безумно нравилось это ровное плавное скольжение, нравилось смотреть на широкий водяной вал попутной волны, нравилось чувствовать сильную руку спутника на своем плече, тепло его мускулистого тела, вдыхать мужской солоноватый запах, терпкий, как запах моря… Женщине вдруг страшно захотелось обнять Дика прямо здесь, не обращая внимания на присутствующих, и пришлось предпринять значительное усилие, чтобы переключить свое внимание на красоты природы.

Прелестные картины плавно проплывали перед ее взором, утопая в сумраке раннего вечера. Возле берега ловили рыбу длинноногие голубые цапли. Их маленькие изящные головки грациозно качались вверх-вниз на стройных шеях. Маленькие юркие шлюпки плыли в кильватере за «Барбадосом». К вечеру подул ветерок, взъерошил гладь реки барашками пены, расправил флаги на корабле и заиграл рыжими кудрями спутницы Дика. Ветер прогнал с палубы почти всех пассажиров, и вскоре они остались на корме одни.

Флеминг наклонил голову к растрепанным кудрям Долли и погладил ее по голове. Шелковистые упругие локоны ласкали ладонь, их тонкий аромат кружил голову. Глядя в счастливые простодушные глаза Долли, можно было прочесть все ее чувства: сбылась заветная мечта прокатиться на пароходе по реке чудесным весенним вечером, когда ласковый ветерок освежает лицо, а закатное солнце отражается в воде! Она была такой трогательной в этот момент, что Дик почувствовал, как что-то перевернулось в душе. Никогда еще он не встречал более желанной женщины! Дик прижал к себе любимую еще теснее и ласково провел рукой по нежной коже обнаженного предплечья. Ее гибкое тело так уютно примостилось у изгиба его плеча, что, казалось, эта женщина стала частью его тела.

Повинуясь внезапному порыву, Флеминг наклонился и поцеловал спутницу в губы, свежие и прохладные. Она в ответ прижалась к нему с неожиданной страстью, потрясшей его и заставившей сердце учащенно забиться. Дика переполнила глубокая нежность, дыхание сбилось; никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Все дни, проведенные вдали от Долли, казались ему сейчас пустыми и никчемными, лишенными смысла и радости жизни. Дик смотрел на нее и чувствовал, что в ней заключен весь смысл бытия, она является центром мироздания, без нее мир становится блеклым и одноцветным… Тихо и проникновенно он прошептал:

— Дорогая, я потеряю в этой жизни все, когда уеду от тебя!

На глаза Долли навернулись слезы, не давая вымолвить ни слова. Она быстро отвернулась и стала смотреть на воду.

С носовой части судна донеслись звуки музыки. На рояле играли популярную мелодию Гершвина.

Слишком взволнованные, чтобы выразить переполнявшие их чувства словами, растерянные влюбленные стояли, обнявшись, и молча смотрели на окутанные сумраком берега. Из состояния тихого созерцания их вывело судовое радио, во всеуслышание сообщившее, что в ресторане накрыт ужин.

Они спустились на нижнюю палубу, и Долли не смогла удержать восхищенного возгласа при виде банкетного зала в викторианском стиле. Богатая драпировка с золотой бахромой, газовые фонари из белого стекла, льющие мягкий золотистый свет, столы из мореного дуба, покрытые льняными скатертями розового цвета, — все это вызывало ее восторг. И, конечно, на всех столах стояли свежесрезанные цветы в изящных фарфоровых вазах.

К ужину подали сочные ростбифы, картофель, запеченный в фольге, салат из свежих овощей, а завершил трапезу прекрасный кофе с хрустящими, еще горячими рогаликами. После кофе Дик и его дама пересели за столик на двоих.

Официанты в черных строгих брюках, белых рубашках и красных жилетах разносили напитки и сладости. Долли ахнула при виде роскошного клубничного торта, поданного на десерт. Нет, наверняка тут не обошлось без вмешательства доброго волшебника. Счастливой путешественнице казалось, что она героиня старой знакомой сказки и наслаждается каждой секундой этого волшебного вечера, словно Золушка на королевском балу. И только в дальнем уголке сознания шевелилась мысль, что объяснения Дика по поводу банкета и круиза с членами пригласившей его компании не сочетаются с происходящим вокруг.