Полное собрание стихотворений. Том 1 - Николай Некрасов

Одни трагические роли

Играть на сцене бытия.

(1839)

132. Признание

Я пленен, я очарован,

Ненаглядная, тобой,

Я навек к тебе прикован

Цепью страсти роковой.

Я твой раб, моя царица!

Всё несу к твоим ногам,

Без тебя мне мир темница.

О, внемли моим словам:

Несурово, хоть ошибкой

На страдальца посмотри

И приветливой улыбкой

Хоть однажды подари!

Я люблю ; ужель погубишь

Ты меня, не полюбя?

Полюби! – когда полюбишь,

Буду жить лишь для тебя!

Лишь твои живые очи,

Ручку, ножку, локон, стан

Вспоминать и дни и ночи

Буду, страстный, как волкан;

И покуда будет биться

Жизнь в пылающей крови,

Лишь к тебе, моя царица,

Буду полн огнем любви.

О скажи, краса младая,

Мне хоть слово; но молю:

Полюби, не отвергая

Так, как я тебя люблю!

(1839)

133. Разговор

<< Тело >>

Что ты, душа, так ноешь, страждешь,

Грустишь и плачешь день и ночь,

Чем ты больна, чего ты жаждешь,

Чем я могу тебе помочь?

Твоя печаль непостижима.

<< Душа >>

И не поймешь ты никогда,

Чем я, несчастная, томима;

Не по тебе моя беда.

Мои страданья глубоко

Во мне самой заключены,

Они томят меня жестоко,

Моей враждой раздражены.

Не от забот, не от коварства,

Не от измен они и бед,

Но нет конца им, нет лекарства,

Но победить их силы нет.

Унять мучительное горе

Одно, быть может и могло б;

Но далека, как берег моря,

На то надежда…

<< Тело >>

Что ж то? гроб?

Зачем такое помышленье!

Нет, не согласно я с тобой,

Гроб для меня не утешенье.

Люблю житейское волненье,

И чинный бал, и гул глухой

На беспорядочной пирушке

Люблю повздорить со старушкой,

Я тем живу, в своей я сфере,

И нет достаточных причин

Роптать, теперь по крайней мере,

Себе я добрый господин:

Хваля обычай благородный,

Я каждый день себя кормлю,

Я каждой ночью крепко сплю,

Мои дни мчатся беззаботно,

Я дружно с жизнию живу

И лишь об том немножко плачу,

Что красоту и силу трачу.

<< Душа >>

Ты и во сне и наяву

Одни лишь видишь наслажденья,

Тучнеешь ты от пресыщенья,

А мне дает ли пищу тот,

Кто мною дышит и живет?

Бросают псу из сожаленья

Порой оглоданную кость,

А я в презрительном забвенье,

Я – на пиру незваный гость.

<< Тело >>

Послушна в дни земного века

Будь мне – и всё поправлю я.

<< Душа >>

Нет, над тобою власть моя

Нужна для счастья человека.

Блажен, кто не всего себя

Тебе на рабство, тело, предал,

Кто мне часть жизни заповедал,

Меня питая и любя.

Кто суете себя не продал

За наслажденья и пиры,

Кто, словно рудник, разработал

Мои сокрытые дары.

Но тот несчастен, слаб и низок,

Кто жизнью душу обделил,

Кто дружбы с ней не заключил,

Хоть от рожденья к ней так близок.

Что я тому? излишний дар!

Он из сокровищниц глубоких

Не почерпает дум высоких;

Мой светлый ум, мой чистый жар,

Мой дух бездейственностью губит.

Он не меня, он тело любит,

А мне, забытой и больной,

Назначил он удел ужасный:

Тебе покорствовать всечасно

Или, вступя в неравный бой,

Бесславно падать пред тобой.

Как тяжела такая доля!

Ее мучительно влачить.

О, если б крылья, если б воля,

О, если б цепи сокрушить!

<< Тело >>

И вправду, я не понимаю

Твоей мечтательной беды,

Но отчего-то принимаю

В тебе участье. Брось мечты!

Послушай моего совета:

Живи со мною заодно;

По мне – на шумном пире света

Нам много радости дано.

Есть упоенье в сне мятежном,

В похвальных отзывах толпы,

В труде, в недуге неизбежном,

В грозе и милости судьбы;

Есть упоенье в вихре танца,

В игре, обеде и вине,

И в краске робкого румянца

Любимой девы при луне.

На темный жребий свой не сетуй,

Со мной радушно помирись.

На пир за мной охотно следуй,

Моим весельем веселись.

Вкушай земные наслажденья -

И, верь, счастлива будешь ты

Без этой выспренней мечты

О неземном предназначеньи.

Итак, дай руку – мы друзья;

Тебя сегодня же прекрасно

Развеселить надеюсь я…

<< Душа >>

Прочь, искуситель! не напрасно

Бессмертьем я освящена.

Одной враждой, враждой ужасной

Тебе до гроба я должна.

Пускай она не переможет,

Но не без боли вкусишь ты

Ее жестокие плоды.

Она во сне тебя встревожит,

Она на пир с тобой придет,

Твое веселье уничтожит,

Грудь плющем горя обовьет.

Ее укоров дикий голос

В тебя вонзится, как стрела,

И на челе поднимет волос,

Напомня грешные дела.

Когда безумством человека

Я ниже тела сочтена,

Когда во дни земного века

Плодов дать миру не должна, -

Хоть неусыпною борьбою

С грехом, владеющим тобою,

Порой от пропасти его

Тебя отторгну я насильно,

И хоть однажды – труп бессильный -

Ты мне уступишь торжество! ..

(1839)

134. (В альбом Марии Фермор)

На скользком море жизни бурной

Пусть ваша скромная ладья

Плывет по гладкости лазурной

До темной цели бытия

Без бурь, без горя, без ненастья…;

Пускай роскошные мечты

Вас подарят годами счастья,

Слетя с безбрежной высоты…

Пускай убийственная скука

От вас далеко улетит

И никогда печалей мука

Младого сердца не смутит.

(Конец 1830-х или начало 1840 годов)

135. В альбом

Не пошлость старого обычая поэтов

Стихами воспевать красавицу свою

Причиною тому, что никаких куплетов,

Красавица моя, тебе я не пою,

Но чувство сладкого и гордого сознанья,

Что выше ты похвал, как выше описанья

Мадонна – полная нетленной красоты,

Чистейшей прелести и чудной простоты,

Перед которою чем глубже впечатленье,

Тем молчаливей восхищенье…

(конец 1830-х или начало 1840-х годов)

136. Труженик

Я слушал, о мой друг, их пошлые рассказы

И твой постигнул приговор.

Я в свете бегал их, как гибельной заразы,

И отвращал от них свой взор.

Я видел, что они не поняли, что значит

Жить на земле. Пустой народ!

Он ходит, говорит, смеется, спорит, плачет

И, умирая, не живет.

И я с тех пор как дух могучего сознанья

В моей душе заговорил,

Стал всё употреблять, чтоб жить венцом созданья,

Как ни один из них не жил.

В ее бездонном тайнике

Ловил я чудные таинственные звуки

На непонятном языке.

Но, необъятная, она меня давила

Громадой стройною своей,

И, как с Иаковом, неведомая сила

Со мной боролась в тьме ночей.

Я ослабел в борьбе, в нежданно грозной встрече,

Погряз в забвенье и в пыли -

Пусть поднял целый мир Атлас к себе на плечи,

То был ничтожный мир земли,

А не науки мир!… Средь этой страшной битвы

Я духом, телом ослабел.

Я бодрость почерпнуть хотел в словах молитвы,

Но ум молиться не умел.

Я бросился искать отрады в наслажденьи,

Но наслажденье так, как зло,

Не может в жизни дать покоя и забвенья,

И мне оно не помогло.

Я в жизни ко всему рвался, летел, стремился,

Но не достиг ни до чего

И с грустью увидал, когда остановился,

Что я не сделал ничего.

А жажда знания в моей душе уснула,

Когда иссохла в жизни кровь.

Как Фауста, меня наука обманула,

Как Дон-Жуан, я обманул любовь!

Ты можешь ли понять, о друг мой, муки эти,

Иль к воплям, жалобам ты глух?

Скажи мне сам, как должно жить на свете,

Что значит жизнь?…

(конец 1830-х или начало 1840-х годов)

137. Дума

О чем тоска и сокрушенье,

О чем вседневная печаль,

Роптанья, слезы, сожаленье -

Что тратим мы, чего нам жаль?

Ужель несчастье жизни краткой

Для нас мучительней всего,

А счастье так полно и сладко,

Что стоит плакать без него?…