Майская Гроза - Сергей Чекоданов

Старший лейтенант Казаченко проснулся, когда солнце уже косыми лучами прорезало ветки деревьев. Заливалась в ветвях какая-то птаха. Деловитые муравьи протаптывали новую дорогу в обход станины, перегородившей привычный путь. Скрипели под ветром сучья деревьев, шелестела листва. Благодать, да и только. И не верится, что скоро сюда докатится железная армада фашистских танков, впрочем, произойдет это не раньше середины дня. Командование специально выбрало место засады подальше от границы, чтобы дать немцам полностью втянуть свои танковые дивизии за рубеж границы. Вставать было рано, но и спать не хотелось. Казаченко поднялся, потянулся, разминая затeкшие от лежания на земле мышцы, и поспешил к стоящей внизу бочке с водой - умываться. К его удивлению там уже было довольно много народу. Оба взводных с его батареи, командир второго орудия сержант Усов и весь его расчeт, начальник штаба дивизиона капитан Захаров. Раздавался смех, как всегда, балагурил командир второго огневого взвода лейтенант Черных. Поприветствовав комбата, он продолжил:

- А вот скажите мне, товарищ капитан, какие женщины лучше?

- Какие нравятся, те и лучше, - ответил Захаров.

- А вот не скажите, товарищ капитан, - не унимался Черных, - лучше те, которые пока недоступны. Смотришь не неe и облизываешься. А как узнаешь поближе, так она уже и не лучшая.

- Помолчал бы, Дон Жуан, - вмешался в разговор Казаченко, - а то надоешь своей болтовнeй, мы твоей жене все твои разговоры и перескажем.

- Жене не надо, - в притворном ужасе вскинул руки лейтенант, - уж лучше тeще, тогда точно мучиться недолго буду.

На этот раз засмеялись все, даже пытавшийся казаться серьезным начштаба, жена лейтенанта Черных была выше его на полголовы, в своe время занималась пятиборьем, и, возникни у неe такое желание, без труда наставила бы мужу синяков. Знали они и то, что Черных жену любил, и измены ей допускал только языком.

Умывшись, комбат вместе с взводными вернулся в расположение батареи. Сержанты уже подняли бойцов, и повели на физзарядку, война войной, но распорядок должен выполняться, пока это возможно. Вскоре запахло свежим хлебом, подвезли кухню, все поспешили на завтрак. Завтрак был горячий, но обед старшина уже отпустил сухим пайком, вместе с продуктами впервые выдали "наркомовские" 100 грамм водки на человека. Удивлeнные красноармейцы недоверчиво брали свою долю, посматривали на старшину. "Бери, не сомневайся" - покрикивал тот на бойцов, - "на войне положено, согласно приказа главнокомандующего". И это, невиданное в мирное время, событие окончательно убеждало красноармейцев, что война уже началась, только до них пока не докатилась.

После завтрака комбат велел проводить учения "без стрельб". Расчeты тренировались по занятию позиции, прицеливанию по ориентирам, подноске боеприпасов, действиям по команде "воздух". Пару раз над дорогой, действительно, прошли какие-то самолeты. В этот момент на батареях всe замирало, расчeты зенитных пулемeтов занимали свои места, сопровождая пролетающие самолeты стволами, но огонь не открывали. К десяти часам с запада стали раздаваться первые орудийные выстрелы, но скоро затихли. Спустя некоторое время, километров шесть севернее шоссе, наблюдатели зафиксировали воздушный бой. Серебристые черточки вертели непонятную артиллеристам карусель, потихоньку смещаясь на запад. Из стаи металлических "мух" вываливались отдельные машины, большинство, совершив вираж, возвращались обратно, и только две, оставляя за собой полосу дыма, потянули в сторону. Скоротечная свалка закончилась так же быстро, как и возникла. Кто взял верх, неискушенные в воздушных схватках артиллеристы определить не смогли.

Вскоре командир полка дал приказ прекратить учения и отдыхать до особых распоряжений. Артиллеристы расстелили плащ-палатки у орудий и легли ждать. Кто-то тихо переговаривался, кто-то чистил карабин, самые хладнокровные пытались заснуть. Старший лейтенант Казаченко отправился в траншеи пехотной роты проведать их командира, с которым познакомился вчера вечером. Пехотинцы тоже отдыхали ожидая боевого приказа, курили собравшись маленькими группками, кто-то травил байки, то и дело над окопами раздавался смех.

Старлей Казаков, командир мотострелковой роты, услышав вчера фамилию соседа-артиллериста, радостно хлопнул того по плечу:

- Да мы ж с тобой, комбат, однофамильцы. Может и земляки вдобавок. Ты откуда? - Узнав что артиллерист кубанский, тот обрадовался ещe больше.

- И вправду земляки. Я ж ростовский, с Шахт. Слышал про такой город. Славный город. Половина города шахтeры, а другая половина их жeны.

- А дети как же? - поддержал Казаченко.

- А дети тоже будущие шахтeры, - не растерялся Казаков.

- А ты как же?

- А я по комсомольскому призыву, как ремесленное закончил, так повестка в училище и пришла. А дальше сам знаешь как. Партия сказала надо - комсомол ответил есть.

- А орден за что? - кивнул Казаченко на грудь пехотинца, украшенную "Красной звездой".

- За Финскую. Попал гранатой в амбразуру дота с первого раза. - Увидев недоверчивый взгляд артиллериста, пояснил. - Обошли мы его, с моим взводом, и успокоили гранатами. А то он гад весь батальон в снегу держал.

Неунывающий комроты балагурил всe время, создавая впечатление несерьeзного человека, но окопы, как отметил Казаченко, бойцы его роты копали строго по науке. Никаких вольностей старший лейтенант Казаков не допускал. Под стать ему были и сержанты, большинство также прошли Финскую, у некоторых были медали. Пройдя по позиции роты, комбат убедился, что поддержка ему будет серьeзная. В общем, командиры остались довольны друг другом, договорившись встретиться ещe, если будет возможность.

Комроты Казаченко обнаружил на наблюдательном пункте роты. Тот проводил последний инструктаж своим командирам и сержантам.

- Запомните мужики, в бою самое страшное не обстрел или бомбeжка. Самое страшное - паника. Для еe возникновения достаточно одного перетрусившего засранца. Увидит такой "герой" ползущий на него танк, взвоет от страха, и давай по окопам бегать и орать от ужаса, что мол обошли, предали, бросили. А от него зараза и к нормальным бойцам передаeтся, глядишь, а вокруг уже не боевое подразделение, а стадо ополоумевших баранов. Так вот, приказываю: трусов и паникeров немедленно успокаивать прикладом по затылку, когда очухаются нормальными людьми станут. Если не получится прикладом, можно и пристрелить, война спишет. Самое главное, чтобы особист не увидел, а то обидится, что его клиентуру убираем. Следующее, на что обратить внимание - расход боеприпасов. Неопытный боец начинает лупить со всей скоростью, не успевая прицеливаться, лишь бы выстрелить. Так вот, автоматические и самозарядные винтовки таким не давать. Пусть у трeхлинейки затвор подергает, пока обойму выпустит, успокаиваться начнeт. Теперь о тех, у кого зуд геройства в заднице горит. Кидать гранаты по танкам разрешаю только из окопа. Бежать на них с геройскими криками запрещаю, по своему опыту знаю - ещe ни один не добежал.

- Для вас, лейтенанты. - Продолжил он, обращаясь к командирам взводов. - Поднимать людей в штыковые атаки по собственной инициативе запрещаю. Рукопашная - крайнее средство, и только в том случае, если враг подошeл вплотную. Вы мне нужны живыми, по меньшей мере до конца войны. Я не хочу вашим матерям похоронки писать. Слушайте своих помкомвзвода, они все с боевым опытом, дурного не посоветуют. - Он помолчал и добавил. - Ну вот, пожалуй, и всe. Всему остальному только на собственном опыте научиться можно.

Командиры стали расходится по позициям своих подразделений. На НП остались только Казаков с политруком. Комроты убрал с импровизированного стола из патронных ящиков разложенные там бумаги, выставил на него буханку ржаного хлеба и три кружки.

- Давай, "бог войны", помянем нашу мирную жизнь.

Политрук в это время открывал ножевым штыком от СВТ банку с мясными консервами, пластал хлеб. Комроты, подмигнув глазом, достал флягу, встряхнул еe, довольно кивнул. Налил в кружки на треть, взял свою, поглядел на Казаченко с политруком и сказал:

- Давайте, мужики, за победу. Не знаю, доживeм ли, война штука долгая.

Командиры выцедили свои кружки, зажевали коркой хлеба. Комбат спросил Казакова:

- А не боишься, что содержание твоего инструктажа особисту перескажут?

- Не боюсь, - отмахнулся комроты, - он у нас нормальный мужик. Вместе с нами под финскими дотами лежал, не брезговал.

- Повезло. - Сделал вывод артиллерист. - А наш бригадный, пока в городке были, таким героем ходил, а как на "учения" отправились, так он сразу в санчасть. Мы ещe удивлялись - чего это он? А как приказ о войне зачитали, сразу всe понятно стало.

- Тоже повезло, - вмешался в разговор политрук, - а если бы он сейчас под соседним кустом трусился и требовал себе блиндаж в три наката копать?

Казаков налил ещe по одной:

- Давай мужики ещe по одной за то, чтобы мы живыми из боя вышли.