Ария смерти - Донна Леон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Домочадцы весело болтали, не замечая его молчаливости. Сначала они ели чечевицу с салями и засахаренной смородиной, потом – рулет из телятины, начиненный копченой колбасой, не слишком перченой. Брунетти очень любил чечевицу, но всего лишь разок сказал Паоле, как сегодня все вкусно, и снова погрузился в осмысление того, что ему представлялось оксюмороном – жестокая женщина.
Крем-карамель он съел и… впервые не попросил добавки. Паола предложила принести кофе в гостиную или на террасу, если, по его мнению, там достаточно тепло.
Но было холодно, и Брунетти расположился в гостиной на диване, мысленно обратившись к литературе. Когда через несколько минут к нему присоединилась Паола с двумя чашечками кофе на деревянном подносе, комиссар спросил:
– Мне нужен пример жестокой литературной героини. Что тебе приходит в голову?
– Жестокой? – переспросила Паола. – Вплоть до убийства или просто жестокой?
– Первый вариант предпочтительнее, – ответил Брунетти, беря свой кофе.
Паола положила в кофе сахар, отошла к окну и стала смотреть на колокольню. Несколько раз провернула ложечку в чашке, размешивая, потом еще и еще, пока этот звук не начал действовать Брунетти на нервы. Он уже хотел попросить жену перестать, но тут она повернулась к нему со словами:
– Тэсс из рода д’Эрбервиллей – первое, что приходит мне в голову. Но, видит бог, у нее были на то причины! – Паола поднесла чашку к губам, затем вернула ее на блюдце, так и не надпив. – Еще – миссис Рочестер, но она сумасшедшая. Еще, думаю, у Бальзака полным-полно таких героинь, но я очень давно его не перечитывала и сейчас не вспомню. У русских классиков и у немцев тоже есть примеры. Но опять-таки мне ничего не вспоминается.
Она наконец пригубила кофе и произнесла:
– А что у Данте? Ты в нем разбираешься лучше, чем я.
Брунетти заглянул в собственную чашку, молясь о том, чтобы жена не заметила на его лице румянец удивления и удовольствия. Вот так комплимент! Он разбирается лучше, когда речь идет о литературе? Брунетти удобнее устроился на диване, скрестив ноги.
– Нет, не вспоминается ни одного примера, – ответил он будничным тоном. – Франческа попала во второй круг ада за супружескую измену, Таис – в восьмой, к льстецам. Горгона Медуза и гарпии, думаю, не в счет.
А ведь это интересно… Он забыл об этом или никогда не задумывался – что Данте не так уж и суров с женщинами. Конечно, он был из тех, кто любил женщину, с которой был едва знаком, и Брунетти не стал озвучивать эту мысль в присутствии Паолы, дабы уберечь от критики еще один столп итальянской культуры.
– Он защищает женщин. Иначе зачем карать сводников и соблазнителей?
Паола приблизилась и поставила чашку на поднос.
– Никого больше не вспомнила? – спросил Брунетти.
– В литературе много женщин, которые очень дурно поступали с окружающими. К примеру, у Диккенса. – Она вскинула руку, как Мадонна с картины «Благовещение», виденной ими в Уффици. И тихонько вздохнула – как, возможно, и Пресвятая Дева в тот момент. – В Холодном доме есть горничная-француженка…
Паола замерла, ожидая просветления, и Брунетти какое-то время наблюдал за тем, как она перелистывает в памяти работы Чарлза Диккенса, находит роман Холодный дом, а потом и нужную сцену. Как только чудо произошло, жена обернулась к нему и произнесла:
– Ее звали Гортензия!
Возвращаясь в квестуру, Брунетти пытался понять, как все-таки она это делает. Это никакой не фокус и не хвастовство с ее стороны – способность точно вспоминать прочитанное. Впрочем, в жизни ему встречались уникумы, которые могли детально описать каждый футбольный матч, который им доводилось видеть, так что это, похоже, более распространенный талант, чем кажется… Сам он, к примеру, хорошо запоминает остроумные реплики собеседников и человеческие лица.
До квестуры оставалось пару минут, а до канала было рукой подать, когда зазвонил его мобильный. Высветился номер инспектора полиции Вианелло.
– Лоренцо, что стряслось?
– Где вы? – спросил тот.
– Почти у парадного входа. А что?
– Там и встретимся! Сразу садитесь в лодку.
И прежде чем Брунетти успел его расспросить, Вианелло нажал отбой. Комиссар завернул за угол и услышал шум мотора раньше, чем увидел лодку – перед зданием квестуры, с Фоа за штурвалом.
Вианелло в полицейской униформе выскочил из здания и прыгнул в лодку, даже не глянув в ту сторону, откуда должно было появиться начальство. Поняв, что запахло жареным, Брунетти пробежал оставшиеся двадцать метров и тоже вскочил на борт.
– Едем! – сказал Вианелло, хлопнув Фоа по спине.
Швартовы были уже убраны, так что они сразу отчалили. Фоа включил сирену. Лодка набрала скорость и помчала по направлению к бачино[70]. Вианелло схватил Брунетти за руку. Они по ступенькам спустились в каюту и закрыли за собой хлипкую дверь в тщетной попытке скрыться от воя полицейской сирены.
– Что случилось?
– Нападение в паркинге на Пьяццале-Рома[71], ножевое ранение, пострадавший – мужчина, – перечислил Вианелло, сидевший напротив.
Он подался вперед, держась за край сиденья с бархатной обивкой.
Когда лодка свернула в канал пошире, Брунетти спросил:
– Почему мы плывем не в больницу?
– Когда они позвонили, скорой, чтобы поехать и забрать пострадавшего, не нашлось, поэтому его отправили в больницу в Местре.
– Как это? – удивился Брунетти.
– Так уж вышло, что у Санитранс[72] там оказалась скорая: привезли пациента из Падуи. Поэтому врачи попросту заехали на тот паркинг и забрали беднягу.
– Кто этот человек?
– По-моему, ваш друг.
Брунетти показалось, что его сердце сжимают холодные пальцы. Он спросил:
– Кто именно?
– Федерико д’Истриа.
– Фредди?
Комиссар вспомнил их последнюю встречу. На мосту. С Флавией… Так, только не волноваться! У Фредди – ножевое ранение. У того самого Фредди, который познакомился с Паолой, когда им обоим было по шесть лет, и он прозвал ее Поппи, несмотря на то что она терпеть не могла это имя и… до сих пор не выносит.
– Насколько он плох? – спросил Брунетти, надеясь, что его голос не задрожит.
– Не знаю.
– Когда это произошло?
– Мы приняли звонок пятнадцать минут назад, но пострадавшего в это время уже везли в больницу.
– Кто звонил?
– Кто-то из служащих паркинга, – отвечал Вианелло. – Сказали, что кто-то обнаружил мужчину, которого ударили ножом возле его же собственного автомобиля. Ему удалось выползти на проезжую часть, его заметили и позвонили им, а уже они – в больницу, а потом и нам.
Брунетти слушал, но смысл сказанного доходил до него будто через вату.
– То есть он еще в пути? – спросил комиссар.
Вианелло посмотрел на часы.
– Нет, прошло больше времени, чем мне показалось. Минут тридцать… Нет, он уже должен быть в больнице.
Брунетти потянулся было за мобильным, но передумал и положил руку на колено.
– Там найдется
