Невеста насилия - Ева Модиньяни

Рядом с Шоном шел дон Антонио Персико, скромная элегантность которого контрастировала с яркой одеждой ирландца.

Нэнси стала лихорадочно придумывать, что бы сказать Шону в тот момент, когда они поравняются, но в голову приходили только банальные фразы, вроде «как ваше самочувствие?». Лучше бы она встретила его где-нибудь в другом месте, не на площади, где столько любопытных глаз, словно раздевающих тебя донага. Она еще не знала как, но была уверена, что раскинет сети, словно рыбаки в заливе. Ей нужен этот человек больше всего на свете, и, чтобы заполучить его, она готова на все.

— Может, пригласим его с нами в Селинунте? — подсказал Сэл, вспомнив, что послезавтра, в воскресенье, намечена поездка в автобусе к руинам греческого города. Нэнси нравилось посещать эти древние развалины, которые были свидетелями античной цивилизации.

— Нет, — сказала она резко, подавляя свои желания. Сэл понял по тону, что возражать сестре не стоит. Нэнси была готова на все, но навязываться Шону она не собиралась. Она не позволит даже Сэлу быть посредником. Она будет соблюдать традиции. Инициатива должна исходить от него самого.

А между тем расстояние между ними сокращалось. Их разделяло уже несколько метров, и она постаралась скрыть свое волнение под приветливой улыбкой.

Но вдруг Шон и дон Антонио свернули в сторону и, пройдя между столиками, скрылись в баре. Нэнси не сдержала жеста досады. Она была уверена, что Шон ее видел. Он ее специально избегает? Непонятно он ведет себя, и вообще есть что-то странное в этом человеке, с которым, казалось, они давно знакомы и в которого она так неожиданно влюбилась.

Кто-то тронул ее за руку, она вздрогнула.

— Мне надо поговорить с тобой, — сказал Альфредо Пеннизи, сын рыбака, который шел за ними следом. Мальчик вырос с тех пор, как несколько лет назад обратился к ней за помощью. У него был такой вид, словно он знает нечто очень важное и его просто распирает от желания поделиться.

— Сейчас? — спросил Сэл, который понимал досаду сестры, но знал серьезный характер своего друга: Альфредо ни за что не будет беспокоить по пустякам.

— Да, но не на площади.

Нэнси сурово посмотрела на него. Он прервал ее мысли о Шоне — единственное, что имело для нее значение в данный момент.

— Что тебе нужно?

— Твоего совета, — он обращался к ней, как ребенок к матери.

4

— Почему ты пришел именно ко мне с этой историей? — поинтересовалась Нэнси.

— Потому что ты — решительная. Знаешь, о чем нужно говорить, а о чем лучше помолчать.

С тех пор как Нэнси заступилась за его отца, Альфредо считал ее чем-то вроде уважаемой и всесильной матери, к которой обращаются за помощью и за советом.

Они разговаривали на террасе в доме Нэнси, под тентом. Девушка сидела в большом бамбуковом кресле и казалась Альфредо королевой. Он примостился на краю табуретки, мрачный, сосредоточенный, и рассказывал об открытии, которое сделал прошлой ночью на складе оливок дона Антонио Персико. Альфредо около года работал там и, случайно оказавшись свидетелем настораживающего эпизода, решил поделиться с Нэнси своим открытием. Целыми днями Альфредо наполнял бидоны, предназначенные на экспорт, оливками. Вернувшись домой после рабочего дня, он обнаружил, что забыл на складе ключи от дома. Склад оказался открыт, а внутри двигались бесшумно какие-то фигуры… Альфредо благоразумно обошел строение, влез на ящик, заглянул в окно и увидел внутри Вито Витанцу, крестника дона Антонио, заведующего складом, а с ним несколько незнакомых мужчин, которые возились с бидонами. Альфредо пригляделся и увидел, что они вкладывали в цинковые пробки, которыми закрываются бидоны, пакеты, обернутые в клеенку. Пробки, куда закладывали пакеты, были с двойным дном. Альфредо с бьющимся от страха сердцем узнал в одном из мужчин Микеле Санса, доверенного человека дона Мими Скалиа.

Нэнси внимательно выслушала рассказ Альфредо и теперь напряженно думала.

— Об этом надо забыть, — наконец решительно произнесла она. — Это лучшее, что я могу тебе посоветовать.

Альфредо согласно кивнул. Он будет молчать.

— Урок английского? — спросил несколько часов спустя дон Мими Скалиа, встретив Нэнси у входа в свой дом.

— В том числе и это, — улыбнулась она как ни в чем не бывало, хотя после откровения Альфредо смотрела на дона Мими совсем другими глазами.

— Не теряйте зря времени! Потерянное время — брошенное на ветер богатство! — поучительно заметил он.

— Приму к сведению. — Нэнси продолжала обдумывать рассказ Альфредо и искала в вульгарном мясистом лице дона Мими хоть какие-то намеки на его тайные дела.

Мужчина провел кончиком языка по чувственным губам — выражение лица у него было отталкивающее и двусмысленное. Грация избавила Нэнси от неприятного общения, позвав ее к себе в комнату. И в комнате подруги обстановка была довольно мрачной, как во всем доме, но по крайней мере не пахло мерзкими сигаретами.

— Ты так ничего и не рассказала мне об американце, который навещал вас, — упрекнула она. Однако любопытство было сильнее досады, и Грация принялась расспрашивать подругу. Ведь новость уже облетела весь городок.

— Просто приехал знакомый из Нью-Йорка, нанес визит вежливости нашей семье, — коротко ответила Нэнси, вовсе не собираясь посвящать Грацию в свои чувства и делиться переживаниями.

— Он же потрясающий мужчина! Как ты можешь говорить о нем так спокойно?

— Да ведь это ты говоришь о нем, а не я.

Грация села на кровать, потом поднялась, сдвинула книгу на маленьком письменном столе, где делала уроки, взглянула в зеркало и осталась собой довольна. Она обняла подругу за плечи и заглянула ей в глаза, желая подластиться.

— Обещай, что познакомишь меня с ним, — попросила она. — Господи, как бы я хотела быть на твоем месте! — Она покраснела. — Когда такой мужчина смотрит на тебя, то, наверное, поджилки дрожат.

— Грация, ты начиталась романов о любви. — Нэнси освободилась из ее объятий и подошла к окну, выходившему в цветущий сад. Она лгала, оберегая свою тайну, но чувствовала себя при этом гнусной лицемеркой.

— Об американце говорят все! — Грация провела рукой по черным кудрявым волосам.

— Это признак того, что в нашем захолустном городишке не происходит ничего интересного.

— Можешь себе представить, даже отец говорил о нем сегодня.

Нэнси навострила уши.

— С тобой? — прикинулась она безразличной.

— Нет, с Микеле Санса.

— Он тоже считает, что американец — потрясающий мужчина? — с иронией спросила Нэнси, пытаясь спровоцировать подругу на откровенность.