Президент Линкольн: охотник на вампиров - Сет Грэм-Смит

Удивительно, как быстро умирает тело, как непостоянна наша жизнь. Мгновение — и душа уходит, оставляя пустую и никчемную оболочку. Я читал о тех, кого в Европе отправляли на виселицы и гилльотины [sic], читал о великих войнах былых веков, когда людей истребляли десятками тысяч. А мы лишь мельком упоминаем о них, нам свойственно отметать подобные мысли. Однако мы забываем, что они жили, как и мы, но кусок веревки, пуля или меч оборвали их жизни в один краткий миг. Пропало все: их младенчество, их несбывшиеся надежды на будущее. Думать о том, сколько душ на протяжении всей нашей истории постигла эта участь, о неведомых нам убийствах неизвестных мужчин, женщин и детей… невыносимо.

К счастью, обязанности адвоката и члена законодательного собрания занимали Эйба и отвлекали от постоянных мыслей о смерти. Когда его присутствие не требовалось на слушаниях в собрании или голосованиях, он расспрашивал клиентов в конторе или подавал иски в спрингфилдский суд (большинство дел касалось земельных споров или неуплаченных долгов). Дважды в год Эйб вместе с другими адвокатами пускался в трехмесячное путешествие по восьмому судебному округу, состоявшему из четырнадцати округов центрального и восточного Иллинойса. В тех местах были десятки поселений и всего несколько зданий суда, так что в хорошую погоду суд сам приходил к народу — адвокаты и судьи, все вместе. Линкольну эти путешествия представлялись избавлением от долгих ночей, которые он проводил за столом при свечах. К тому же появлялась возможность наконец-то поохотиться на вампиров.

Я знал, что дважды в год мне предстоит объезжать весь округ, и откладывал определенные дела до времени, когда их выполнение представлялось мне более уместным. Днем мы с коллегами-адвокатами участвовали в разбирательствах, которые проходили прямо в церквях или тавернах. По вечерам мы собирались за ужином и обсуждали грядущие слушания. А потом, когда все за редким исключением ложились спать в переполненных комнатах какой-нибудь гостиницы, я надевал плащ, брал топор и отправлялся в ночь.

Одна вылазка особенно запомнилась Эйбу:

Генри прислал мне письмо со следующими указаниями: «Э. Шильдхаус, полмили от северной оконечности Милл-стрит, Афины, Иллинойс». Вместо того чтобы сразу пуститься в путь и свершить правосудие Божье, я решил подождать, пока мне потребуется ехать в Афины по делам. И вот, два месяца спустя, выдался день, когда наш передвижной суд ожидали в том самом городке на севере. Юристы собрались в таверне, которая на этот раз выступала в роли зала суда. Здесь ожидали истцы и ответчики, чьи дела нам предстояло рассматривать следующие несколько часов. Предыдущей ночью мне нездоровилось, и я смог присоединиться к Стюарту только после полудня — к тому времени судья уже занялся нашим делом. Речь шла о каком-то небольшом долге нашей клиентки, немолодой рыжеволосой женщины по имени Бетси. Помню только, что мы проиграли, и из-за болезни я не смог извиниться перед ней как следует, только пожал ей руку. Тем вечером, когда Стюарт, как и все остальные, лег спать, я достал плащ с топором и без лишнего шума направился по адресу, который указал Генри. У меня был жар, поэтому я решил попросту постучать в дверь и всадить топор в любого, кто ее откроет, а потом без дальнейших разбирательств вернуться в постель. Дверь распахнулась. На пороге стояла моя подзащитная, Бетси. Ее рыжие волосы были заколоты гребнем из слоновой кости. Я запахнул плащ в надежде спрятать топор.

— Мистер Линкольн, чем могу вам помочь?

— Я… Мэм, простите, что потревожил в столь поздний час. Должно быть, я ошибся.

— Да?

— Да, мэм. Я полагал, что в этом доме проживает некто по имени Э. Шильдхаус.

— Все верно.

Вампир живет с женщиной под одной крышей?

— Мистер Линкольн, вы уж меня простите, но вам что, нехорошо? Вы очень бледны.

— Все в порядке, мэм, благодарю вас. Как вы полагаете, я мог бы переговорить с мистером Шильдхаусом?

— Мистер Линкольн! — Она рассмеялась. — Это я!

Э. Шильдхаус…

Элизабет…

Бетси.

Она заметила топор у меня под плащом — и все поняла по моему лицу. По глазам. Прочла мои мысли. Вот я уже повалился на спину и пытаюсь увернуться от клыков. Топор выбит у меня из рук. Правой рукой я дернул вампиршу за рыжие волосы, а левой потянулся к плащу. Мне удалось нашарить нож, и я принялся колоть и резать все, до чего мог дотянуться: шею противницы, ее спину, руки, которыми она пригвоздила меня к земле. Я снова и снова опускал лезвие: наконец она отпустила меня и вскочила на ноги. Я последовал ее примеру. Мы осторожно кружили. Я выставил перед собой нож, а черные глаза вампирши неотрывно следили за мной. Затем она остановилась, так же неожиданно, как и напала, и подняла руки, словно сдаваясь.

— Должна спросить: мистер Линкольн, разве мы в ссоре?

— Вы в ссоре с Господом. А я всего лишь желаю дать вам возможность предстать пред его судом.

— Отлично! — Она снова рассмеялась. — Очень хорошо! Что ж, надеюсь, что боец из вас получше, чем адвокат.

Вампирша бросилась в атаку и выбила нож у меня из руки. Болезнь ослабила меня. Кулаки женщины стремительно месили мое лицо и живот. Я ощутил привкус крови во рту. С каждым ударом мне приходилось делать шаг назад, пока наконец ноги не отказались мне служить. Впервые с той ночи, когда Генри спас мне жизнь, я заглянул в лицо смерти.

Генри ошибся…

Я упал, и вампирша тут же набросилась на меня. Трясущимися руками я успел ухватить ее за волосы. И тут клыки впились мне в плечо. Я ощутил, как подалась плоть. Горячая кровь устремилась к ране. Вены набухли. Я отпустил волосы женщины и положил ладонь ей на голову, словно утешая друга в горе. Все страхи рассеялись. Боль ушла. Осталось только тепло. И неизведанная радость.

Это последние мгновения моей жизни.

Я чиркнул «мучеником» по костяному гребню в ее волосах. Вспыхнуло пламя — ярче солнца, словно огненный нимб за головой вампирши. Рыжие волосы загорелись, клыки разжались. Истошно вопя, женщина принялась кататься по земле. Пламя охватило ее одежду и не гасло. Из последних сил я встал на колени, схватил топор и ударил вампиршу по голове. Она умерла, но я был не в состоянии ее хоронить или даже прошагать полмили до гостиницы. Я втащил тело в дом, закрыл дверь и, перевязав раны полосками из разорванных простыней, повалился в кровать своей противницы.

Не думаю, что мне еще когда-либо придется в один и тот же день защищать клиента в суде, а потом его убивать.