Дневник Джанни Урагани - Луиджи Бертелли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А кто победит на выборах?
– У Маралли есть все шансы обойти противника, благодаря тому что левые объединились…
– Ну слава Богу!
Надо признать, я буду рад, если моего зятя выберут депутатом. Почему? Сам не знаю, но думаю, иметь в семье депутата полезно и приятно, к тому же мне кажется, если Маралли выиграет, он меня простит; и мне ужасно хочется сходить с ним однажды на предвыборное собрание, где все, даже дети, кричат как ненормальные, и никто их за это не ругает…
– Наоборот, – рассказывал Джиджино, – чем больше криков, тем лучше. Если хочешь, пошли в воскресенье на фабрику в Коллинеллу, там куча рабочих, и папа хочет, чтобы все кричали «Да здравствует союз рабочих и крестьян!».
Я бы с удовольствием, не знаю только, отпустит ли меня папа… Посмотрим.
1 марта
Эти выборы становятся всё увлекательнее.
Вчера на улице я услышал, как продают газету консерваторов:
– Читайте, господа, «Национальный союз», правдивая история наследства кандидата от социалистов!
Я купил её не раздумывая и прочёл передовицу, которая пункт за пунктом разносила ту самую статью из «Солнца будущего».
«Как и следовало ожидать, наш соперник извлёк выгоду из своего заслуженного наказания, и, не будем отрицать, эта предвыборная уловка не лишена дерзости и находчивости…»
Дальше в «Союзе» рассказывалась история бедного синьора Венанцио, который совершенно не разделял взглядов адвоката Маралли и только назло ему решил лишить его наследства и оставить огромное состояние беднякам города.
«Так что нашему сопернику, который хочет выставить себя бескорыстным героем и жертвой собственного альтруизма, это решение не доставило никакой радости, наоборот, с досады он даже уволил свою домработницу Чезиру дельи Инноченти, наверняка осыпав её проклятиями, потому что покойный Венанцио Маралли завещал ей 10 000 лир».
Приходится признать, что это правда; не понимаю, как мой зять, который вроде не дурак, мог дать своим соперникам повод говорить о нём гадости. Ведь он мог предвидеть, что им прекрасно известно, как обстоит дело, учитывая, что обязанность распределения наследства синьора Венанцио между бедными была возложена на мэра, который является одним из лидеров консервативной партии и лично присутствовал при чтении завещания, где адвокат Маралли устроил ту безобразную сцену.
Но, видимо, в предвыборной борьбе ложь в порядке вещей у всех партий, потому что «Национальный союз» тоже врёт как сивый мерин, и порой так нагло, что я просто не могу спустить им это с рук.
На второй странице есть небольшая заметка под названием «Враги религии», которую я приведу тут целиком:
«Говорят, что и на этот раз избиратели-католики, как обычно, собираются воздержаться от голосования. При сложившейся ситуации мы не можем понять этого воздержания, ведь оно будет напрямую способствовать поражению кандидата, уважающего Альбертинский статут и особенно первую статью[28], и победе кандидата от социалистов, который кичится своим неприятием всех институций, являющихся опорой всякого гражданского общества, и отрекается от государственной религии, как на словах, так и на деле».
Всю статью Маралли обличается как воинствующий атеист, но я-то отлично помню (и это даже записано вот тут, у меня в дневнике), как мой зять обвенчался с моей сестрой в церкви, да и как бы иначе мама с папой благословили этот брак?
Эти выдумки в консерваторской газете так задели меня за живое, что теперь я думаю: не наведаться ли мне в редакцию, чтобы они всё исправили.
Прежде всего, это мой долг, потому что нужно всегда добиваться правды; к тому же это хорошая возможность сделать доброе дело моему зятю после того, как я невольно лишил его наследства дядюшки, на которое он так рассчитывал.
Мне нужно срочно найти моего друга Джиджино, который разбирается в предвыборных делах, и посоветоваться с ним.
2 марта
Сегодня я был у Джиджино Балестры и посвятил его в свой план.
Он подумал немного и сказал:
– Хорошая идея! Пошли вместе.
Мы договорились, что завтра в 11 мы пойдём в редакцию «Национального союза» и принесём им опровержение (Джиджино говорит, что это называется так) статьи под названием «Враги религии».
Это опровержение мы состряпали вместе, и только что, уже перед сном, я переписал его набело на бумаге, которую мне дал Джиджино, посоветовав писать только с одной стороны, потому что статьи для газет всегда так сдают.
Вот наше опровержение.
«Достопочтенная редакция,
я прочёл статью в прошлом номере Вашего уважаемого журнала, под названием „Враги религии“, и мой долг – заметить Вашей милости, что данная статья не совсем точная, ибо там написано, что мой зять адвокат Маралли – атеист, а я возьмусь утверждать, что это ложь, так как лично присутствовал на его венчании в церкви Святого Франческо на Горе, где он вёл себя очень благочестиво, проявив себя христианином не хуже других.
Джаннино Стоппани».Я впервые в жизни написал статью в газету, и мне не терпится, чтобы наступило завтра.
Проснувшись утром, я проверил кассу и обнаружил там сумму в 712 итальянских лир и 35 чентезимо.
Когда я спустился завтракать, папа был в очень дурном настроении, он сказал, что я не занимаюсь, а только дурака валяю, и всё в таком духе, не понимаю, как ему самому не наскучит всё время повторять одно и то же, даже не меняя интонации.
Ну и ладно. Я безропотно выслушал его до конца, размышляя тем временем об опровержении, которое я должен отнести в «Национальный союз».
Как они там меня примут?
Неважно, в любом случае я должен «восстановить справедливость», как выразился Джиджино Балестра, и я это сделаю любой ценой.
* * *Мы с Джиджино Балестрой, как и условились, сходили в редакцию газеты «Национальный союз», и я очень доволен, что мне пришла в голову такая хорошая идея…
Поначалу нас не хотели пропускать в саму редакцию, и какой-то человек сказал:
– Мальчики, тут не до вас!
А сам, главное, сидел себе за столиком и бил баклуши!
– Но мы пришли сделать опровержение! – выпалил Джиджино Балестра, напустив на себя важный вид.
– Опровержение? Какое опровержение?
Тут вмешался я:
– В «Национальном союзе» было напечатано, что адвокат Маралли не христианин, я, его шурин, могу поклясться, что это не так: я своими глазами видел, как он венчался с моей сестрой и стоял на коленях в церкви Святого Франческо на Горе.
– Что-что? Вы шурин адвоката Маралли? Ах так! Обождите минутку…
И юноша выскочил в другую комнату и вскоре вернулся со словами:
– Проходите, пожалуйста!
Так мы прошли прямо к главному редактору, голова у которого блестела, как начищенный пятак, и, пожалуй, это единственное, что было у него чистое, потому что костюм был будто соткан из грязи, а на засаленном чёрном галстуке на самом видном месте, вместо золотой булавки, красовалось пятно от яичницы.
Зато он был очень любезен и, когда я прочёл своё опровержение, подумал немного и сказал:
– Отлично! Истина прежде всего… Но тут нужны какие-то доказательства… документы…
Тогда я рассказал, что описал всю эту сцену тут, в моём дневнике, на страницах, которые я, к счастью, спас из камина, когда мой зять пытался их сжечь…
– Ага! Так он пытался их сжечь?
– А то как же! И видите, какая удача? Не вытащи я их вовремя, ему же хуже: я не смог бы доказать свою правоту теперь…
– Ещё бы… конечно…
И правда, редактор «Национального союза» сказал, что ему необходимо посмотреть мой дневник, и я обещал принести его в тот же вечер, а он пока позаботится о том, чтобы в следующем номере было опубликовано не только моё опровержение, но и, если нужно, описание венчания моего зятя…
Как, наверное, обрадуется Маралли, когда увидит, как в газете соперников восторжествует справедливость, и узнает, что всё благодаря мне. Я уже представляю, как он бросится ко мне с распростёртыми объятьями, как мы помиримся и забудем все прошлые обиды…
Теперь, дорогой дневник, я закрываю тебя и готовлюсь расстаться с тобой на несколько дней, но я рад, что ты поможешь мне сделать благое дело и восстановить справедливость, невзирая на эти злобные выдумки, – как говорит мой друг Джиджино Балестра!
* * *Дневник Джанни Урагани подошёл к концу; но его проделки и приключения, конечно, на этом не заканчиваются, и мне, который взялся за публикацию этих мемуаров, надлежит, по крайней мере, дорассказать историю с предвыборной кампанией, оборвавшуюся на самом интересном месте… или на самом ужасном месте, в зависимости от политических взглядов моих маленьких читателей.
