Криминальная империя - Кирилл Казанцев

— Может, вы скажете, что вам от меня нужно? — не выдержал парень. — Вы кто вообще?

— Сейчас узнаешь.

— Заберите пакет… от меня вам что нужно-то, — заныл очкарик, которого начало покидать мужество. — Я никому не скажу, что видел вас в лицо.

— Да хоть и скажешь, — равнодушно ответил Игнатьев. — Ну, вот и пришли. Здесь и поговорим.

Игнатьев пихнул парня так, что тот упал на траву. Он спрятал в задний карман брюк металлическую трубку, чтобы этот тип, в страхе прижимающийся сейчас спиной к березе, все еще думал, что у захватившего его человека в кармане оружие. Присев на корточки, Игнатьев высыпал на траву все пакетики, подровнял кучку и посмотрел на очкарика.

— На какую сумму здесь? Миллиона, наверное, на три, а может, на пять? Слушай, а когда ты за них должен деньги вернуть поставщикам? Не слышу ответа?

— Я ничего не знаю… я не знаю, что вы тут мне показываете. Это не мое!

— Да ну! — нехорошо улыбнулся Игнатьев. — Не твое? Ну и хрен тогда с ним! Чего его жалеть, правда? Тем более что ты не знаешь, что это такое. А что у меня тут в пакетике есть еще? Ага, пузырек бензина для зажигалок. Это я в магазине сегодня купил для своей зажигалки. А вот, кстати, и она. Интересно, а если эту кучку полить бензинчиком, а потом зажигалкой чикнуть, она загорится? Я думаю, с бензинчиком все загорится. Ну, начали!

— Подожди! — чуть ли не заорал очкарик. — Что ты делаешь, идиот?

— Честно? — Игнатьев посмотрел в глаза парню взглядом искреннего человека. — Если честно, то я сейчас развязываю тебе язык. Можно было бы, конечно, полить бензином тебя, а потом поджечь. Но это мне ничего не даст. А вот угрозой подставить тебя под огромные бабки, я думаю, мне удастся кое-что узнать? Как ты думаешь?

— Слышь, не делай так… — вытаращив глаза, очкарик смотрел на пузырек, который клонился на кучу бумажных пакетиков. — Тебе что, жить надоело? Ты совсем больной? Ты, придурок!

— Какой ты агрессивный, — покачал Игнатьев головой. — И грубый. Разве так можно от кого-то чего-то добиться? Добротой, лаской надо.

— Да пошел ты… Чего ты хочешь?

— О! Умнеешь. Сообразил, что мне от тебя что-то надо. — Лицо Игнатьева мгновенно изменилось, и теперь на очкарика смотрел жесткий, даже жестокий человек с холодными глазами убийцы. — Значит, так. Отвечаешь на вопросы — забираешь свое хозяйство и уматываешь. Не отвечаешь — смотришь, как оно горит, а только потом уматываешь. Что ты там плести будешь своим хозяевам, мне неинтересно. Усек?

— Если я рот открою, то меня пришибут.

— А кто узнает, что ты его открыл? Мне, например, тоже неинтересно тебя закладывать. Ты мне живой потом понадобишься.

— Ты кто, мент, что ли?

— Вот для тебя это сейчас самый последний вопрос! Кто, откуда, зачем? Ты на бабло попадаешь! Или не попадаешь. Вопрос первый…

Через час Игнатьев знал все, что было известно самому очкарику. Разумеется, Игнатьев понимал, что такая мелкота, как этот посредник, многого не знает, но… Существовало одно «но», которое обычно не учитывают большие боссы. Вся эта мелочь, макрель, которая кормится возле его китовой туши, между собой общается, обменивается слухами, мнением, впечатлениями, обидами, страхами и еще много чем.

Например, что местных ментов бояться не надо, потому что «дело» крышуют большие менты из краевого УВД. И за всем тут в Романовском следит их человек, который сидит в местном РУВД. Что рулит в районе всем дядя, которого посадить сложнее, чем губернатора, такие у него связи. Этот дядя тут в районе может организовать все так, как ему надо. Вон, Рома Белый, большим бизнесом заправлял, а все равно его завалили, да еще так жестоко. Это чтобы другим уроком было. А он ведь чуть ли не главный по дури был в районе. А сначала, прежде чем Белого завалить, говорят, его телохранителя убили. А Белый вроде опасность чувствовал и нанял хорошего специалиста, да за большие деньги. А вишь как, все равно и того шлепнули, и другого.

А еще помимо ментов, которые только вид делают, что стоят на страже закона, у местного босса есть своя ментура, типа своего спецназа. И учат парней всяким приемам спецы. И эти ребята, которых набрал местный дядя, готовы на любой беспредел. Только кто рот открыл, его тут же по горлу или пулю в голову. А этот местный дядя, как многие думают, некто Черепанов, даже депутатом в районе был. Вот такая у него власть и такая за ним сила.

— Красиво ты все нарисовал, — пробормотал Игнатьев. — Хочешь — верь, хочешь — не верь. Ну а что ты слышал про убийство целой семьи, недавно произошедшее в доме?

— Это когда дом спалили, а с ним восемь человек с бабами и с детьми?

— Да.

— Вот тут не знаю, мужик! Слухи разные ходят, но больше между бабками на базаре. Кто говорит, что из дома золото сначала мешками вытаскивали, а кто, что долг не отдал. Еще говорят, хозяин при делах был, так его свои за что-то наказали. То ли в полицию собрался с повинной идти, то ли еще что. Короче, трепа разного много.

— Ладно, я удовлетворен, — сказал наконец Игнатьев, доставая из кармана мобильник и проводя с ним какие-то манипуляции. — О нашей встрече пока забудь. Рассказывать обо мне и моих расспросах не надо. Я человек обидчивый и сразу предъявлю запись твоего рассказа на диктофоне. Меня это не спасет, но тебе башку отпилят. Вместе с языком.

Парень побледнел, однако промолчал.

— Если случайно увидимся, то ты меня не знаешь. И последнее: кто твой непосредственный начальник? Кто тебе наркоту поставляет и деньги забирает? Как зовут и где ты с ним в следующий раз встречаешься. Хочу его в лицо увидеть…

Игнатьева просто подмывало все-таки спалить все эти пакетики, но он отпустил очкарика с его «товаром». Приходилось держать слово.

Глава 11

Времени у Игнатьева образовалось много. Пока что-то узнает Испанец, пока он сам отыщет хоть какую-то ниточку, пока знакомые опера принесут какую-то информацию о неизвестной погибшей женщине. Если принесут. Вообще-то он еще попросил ребят, если будет такая возможность, попытаться узнать, что официально как причина смерти семьи Никольченко в документах указано. То, что ему в прошлый раз показал следователь Пугачев, показалось странным. В актах значилось, что все в доме погибли от отравления угарным газом.

Странным было и то, что Игнатьев участвовал в опознании только личных вещей, принадлежащих погибшим. Обгоревшие часы, пряжка от ремня, пуговицы и тому подобное. Ясное дело, что зрелище трупов, в каком состоянии они находились после пожара, не для слабонервных. Но Игнатьеву все равно отказали. Странно как-то.

Игнатьев совсем уже решил было отправиться в Краснодар, где у Сергея тоже имелись какие-то дела, но тут совершенно случайно узнал, что Никольченко занимался несколько месяцев назад розыском сына одной женщины. А эта женщина работала в одной из районных администраций краевого центра, и не на маленьком посту. Оперативники, с которыми он недавно познакомился, об этом деле не слышали и помочь информацией не могли. Значит, идти надо к матери.

Игнатьев сделал несколько попыток связаться с женщиной. Первым делом, когда полицейский не пустил его в здание администрации, Зосима Иванович набрал номер кабинета с телефона в холле. Благо тут и списки, и фамилии по всем кабинетам были выставлены на стенде. Но женщина категорически отказалась с ним встречаться и отвечать на его вопросы. Игнатьев сменил тактику и попытался встретиться с ней после рабочего дня. Правда, он не знал женщину в лицо, и пришлось задавать вопросы выходящим из здания чиновникам.

Но Игнатьеву не повезло. Около восьми вечера, когда он крутился у входа в администрацию, к нему вдруг подъехал «уазик-буханка». Боковая дверь открылась, и на землю выскочили два капитана полиции.

— Ваши документы, гражданин! — требовательно сказал один из них.

Лица обоих Игнатьеву не понравились. Его пенсионное удостоверение МВД сунули в карман почти не читая. Через десять минут он сидел в кабинете и его допрашивали по полной программе. Довольно быстро Игнатьев понял, что основной причиной задержания было его навязчивое желание познакомиться с той дамой из местной администрации. Значит, сообщила в полицию. Ситуация была почти анекдотичная. А еще Игнатьев подумал, что в краевом центре полицейские могут быть порядочнее, чем в районе.

И он рискнул раскрыть карты, рассказав настоящую причину своего интереса к женщине, у которой когда-то пропадал сын и она обращалась по этому поводу к частному детективу. Рассказал он и о том, что не верит в версию смерти восьмерых людей в результате несчастного случая. И признался, что занялся своим личным расследованием. В частности, поиском мотивов убийства, если это было убийство.

После длительного рассказа и массы уточняющих вопросов Игнатьева на некоторое время оставили в покое. А спустя примерно полчаса в кабинет вошел подполковник.