Королева яда (ЛП) - Мерседес Сильвия

Я носила корону. Я снова и снова опускала ее на голову, брала силу Оромор, пока не стало казаться, что тело разобьется. Но этого было мало. В ту ночь, когда я взяла внучку на руки и дала ей обещание, Избранный король нацелился на Дулимуриан.

Нас ждал финальный бой.

ГЛАВА 24

Айлет открыла глаза.

Она стояла в облаке обливиса, такого густого, что она едва могла увидеть свою ладонь перед лицом. Она задержала дыхание, не хотела вдыхать этот яд. Маска с клювом пропала. Она как-то потеряла ее, но не помнила, когда. Это была слабая защита, но без нее было хуже.

Но ей нужно было вдохнуть, или она потеряет сознание. Она позволила воздуху наполнить ее легкие, обливис кружился перед ее лицом. Темные пылинки покрывали ее язык, горло, проникали в нее, пока она понемногу вдыхала. Но…

Она поняла, что дышало не это тело. Не это тело вбирало в себя ядовитый воздух. Это тело стояло прямо, ничего не чувствовало и не дышало. Это была проекция ее воображения. Ее настоящее тело лежало где-то ее. Где-то далеко. Без сознания, без защиты, беспомощное. Ее сознание шло во сне.

Айлет моргнула три раза. С каждым движением обливиса, казалось, становилось меньше. Ее ноги стояли на дороге из облидита, как та, по которой она шла в реальности. Но эта была шире и прочнее, и она тянулась между зданий и деревьев. Здания стали четче — большие строения из граненого черного камня. Их было много, и они были высокими.

Айлет поежилась. Она откуда-то знала, где была, куда ее привел сон. Ее губы произнесли название:

— Дулимуриан.

От ее голоса обливис поднялся, как кулисы на сцене. Пылинки собрались сверху, как тучи, закрывающие небо и солнце, собравшие в городе сумерки с жуткими тенями. Айлет стояла на вершине холма, глядела на дорогу, тянущуюся в лабиринте башен, куполов и улиц. Она видела сады — или то, что когда-то было садами — с сухими прудами и пустыми клумбами, дорожки пересекались под арками. Здания с колоннами, может, храмы или центры обучения, стояли с широко открытыми дверями, будто голодными ртами, готовыми проглотить тех, кто хочет войти. Мосты пересекали высохшие реки, лодки и баржи лежали в идеальном состоянии на земле. Телеги и кареты без лошадей усеивали широкую дорогу, сколько было видно. Казалось, жизнь резко убрали с этих улиц, оставили пустую оболочку города. Словно тело-сосуд без души.

Этот сон ей не принадлежал.

Ей не мог сниться Дулимуриан с такой ясностью. Это было просто название для нее. Этот вид под пологом обливиса был полон деталей, от резьбы на дверях храма, до шипов на колесах карет и трещин на брусчатке под ее ногами. Этот сон был рожден из разума, который знал.

«Создала носитель для себя, — вспомнила она слова Холлис, ощущая холодок понимания. — Живой носитель».

Этот сон принадлежал Ведьминому лесу. Рожденный из его памяти.

Видимо, она лишилась создания. Картинки сражения вернулись, лозы обвили ее конечности и талию, забрали ее с дороги за раненые деревья. Наверное, она сразу же потеряла сознание, маску сорвало с ее лица. И без сознания она не могла отбиваться, ее разум затянуло в это царство, где она стояла обнаженная, без маски и беспомощная.

«Ларанта?» — прошептала она, воздух вылетел перед лицом. Ее духовная связь звякнула, и все. Ларанта была далеко в другом разуме, все еще привязанная к телу хозяйки. Она не могла надеяться на помощь тени.

Ладно. Она справится с этим сном сама.

Хоть она знала, что разницы не будет, Айлет призвала для себя одежду, знакомую форму венатрикс и сапоги. Но не маску. Не тут. Тут это не имело значения. Где-то в мире смертных ее тело лежало без сознания, вдыхало больше яда в легкие, и Ведьмин лес крепче сжимал ее разум. Она должна была найти способ выйти из этого сна, если она хотела спасти себя от загрязнения и смерти.

Она оглянулась в разуме, отвела взгляд от города. Но в той стороне… ничего не было. Только тучи тьмы, где опасно поблескивал обливис. Нет, выход был где-то впереди. Хоть она ненавидела это, она повернулась и стала спускаться в Дулимуриан. Она шла, смотрела на небо над башнями. Она не видела даже силуэт идола Одиль из-за густого обливиса, но знала, что он стоял там, возвышаясь надо всем. Она ощущала это… или ощущала Присутствие там.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она не должна была позволять этому управлять ей, запугивать ее. Она примет свою судьбу, будет это сон или реальность. Она пройдет там, и если это ее погубит, она хотя бы умрет как охотница, а не жертва.

Айлет ускорилась, каблуки стучали по облидиту, звук пусто разносился эхом среди высоких стен вокруг нее. Она шла глубже, и эхо странно менялось, становясь новыми звуками, далекими, но живыми. Проходя мимо здания с колоннами, она была уверена, что услышала оттуда пение, но не на человеческом языке. Она повернулась, казалось, заметила фигуры в длинных мантиях среди колонн, словно хор святых сестер, собравшихся в молитве. Но их песнь не была похожа на молитвы Богине, и музыка была странной, хаотичной.

Стоило ей посмотреть, и фигуры пропали, а с ними и эхо их голосов. Только здание осталось. Темные грани облидита тускло сияли своим странным светом. Айлет поспешила дальше.

Чем глубже в город она шла, тем больше голосов и картинок появлялись вокруг. Она миновала центр рынка, услышала торговцев и покупателей, кричащих друг другу. Она поспешила по перекрестку, заметила лошадей, кареты и телеги, уличных танцоров, кружащихся на босых ногах на углах. Она услышала стоны, заметила паланкин на плечах рабов. Она услышала стук молотков, заметила эшафот, сильные мужчины носили куски облидита. И она всюду ощущала следы теней, словно ледяное дыхание на шее, они мелькали и пропадали.

Вдруг рев звука раздался слева, толпа веселилась. Она повернулась, и шум тут же пропал, оставив только эхо воспоминания в ее ухе. Большой амфитеатр стоял перед ней, колонны были высокими и изящными, ярусы облидита вели к глубокую яму. Там было пусто. Кроме тумана обливиса, но волна страха — не ее страха — сотен и тысяч других будто поднялась и ударила по ней так, что Айлет чуть не упала.

Она пригнулась и поспешила, стараясь избегать призраков по краям. Она не хотела видеть смертных в цепях, которых тянули сильные захваченные тенями. Она не хотела видеть мужчин, женщин и детей, собравшихся для спектакля. Она не хотела видеть воспоминания о днях, когда Дулимуриан процветал, когда ведьмы бушевали на развалинах Священного города, когда храм Богини разрушили ради новой темной богини обливиса.

Призраки вдруг появились перед ней, преградили путь, но, когда она сдвинулась, чтобы избежать их, они пропали. Далекие голоса скандировали в воздухе:

— Одиль! Наша королева! Одиль!

А потом голоса изменились. Толпа продолжила кричать:

— Одиль!

Но когда имя ударило по ее ушам, оно как-то исказилось и прозвучало как:

— Олена! Олена!

Она не знала это имя, но его звучание… ее сердце будто пробило стрелой, такой острой, но не вызвавшей боли. И призрачные лица уже не смотрели мимо нее, они глядели на нее.

Айлет оглянулась, желала увидеть кого-то, на кого смотрели с восторгом призраки. Но дорога была пустой и тихой. Там не было лиц и голосов призраков. Не было танцоров, знамен, музыки или карет. Только высокие здания из облидита и тучи обливиса.

Айлет поежилась и побежала, ноги стучали по центру дороги. Она уже не уклонялась от призраков, появляющихся вдруг на дороге, а просто неслась сквозь них. Она направила всю силу воли в конечности во сне, чтобы двигаться быстрее. Ей нужно было выбраться из этого сна, и она откуда-то знала, что выход был в месте, где пять Королевских дорог пересекались в сердце Дулимуриана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но когда она осмелилась посмотреть на небо, тучи мешали увидеть статую.

Но она была там. Айлет знала. Она ощущала, как идол нависал над ней, большой и жуткий. И Присутствие внутри было сильным. И она побежала туда, решила добраться до центра города и…