Утерянный рай - Александр Лапин

– Пойдем ко мне, – с досадой в голосе ответил лейтенант. И, обернувшись, полувопросительно, полуутвердительно спросил: – Зиночка, обедать будем вместе?

– Угу! – весело кивнула зарозовевшая румянцем конопатенькая Зиночка и ударила по клавишам, затрещала, как из пулемета.

Лейтенант как раз и был из шестнадцатого.

– Садись, боец! – он плюхнулся за свой стол и кивнул Дубравину на стул напротив. – Какой вопрос?

– Да я в училище военное!

– Уже выбрал?

– Во Львовское высшее военно-политическое…

– Хм! Сейчас посмотрю разнарядки на наш военкомат. Вообще-то, они редко дают запросы.

Старлей минут десять рылся в бумагах на столе. Заглянул в шкаф. Почитал, вздохнул:

– Нету у нас туда разнарядки набора. А может, на хрена оно тебе? Вот смотри, куда легко поступить. Танковое училище. Хочешь танкистом стать? А? Не хочешь? Зря! Вот разнарядка из тульского артиллерийского. Хорошее образование дает. Просто превосходные гражданские специальности. Например, инженер-механик по эксплуатации тракторной техники. На гражданке тебя с такой специальностью куда хочешь возьмут. На селе вообще с руками оторвут. Я вот сам закончил танковое. И сейчас бы рулил… Если бы не рука… – с грустью закончил он.

Дубравин с удивлением глянул на его руки и только сейчас заметил, что из левого рукава у лейтенанта неестественно торчат негнущиеся пальцы протеза…

Лейтенант перехватил его взгляд. Усмехнулся. И неожиданно, как будто ни с того ни с сего, сказал:

– Вот послужил Родине. Теперь здесь бумажки перебираю!

– Это где?

На мгновение между ними словно исчезла та грань, которая до этого разделяла этих двух совершенно разных незнакомых людей.

– Исполнил интернациональный долг! – махнул рукой лейтенант.

– В Афганистане?

– Угу! Ну да ладно, чего уж там. Значит, говоришь, в военно-политическое львовское. Будем посылать запрос на тебя. Чтобы они прислали разнарядку. Давай запишу твои данные!

Он взял негнущимися грубыми пальцами танкиста ручку и начал медленно выводить в анкете дубравинские инициалы.

Из военкомата Дубравин пошел прямиком на автобусную остановку. Долго ждал, когда придет «гармошка» – большой «Икарус», составленный из двух салонов с поворотной площадкой посередине.

Раньше он представлял себе армию как сплошной праздник. Красивая форма, фуражка, парады, слава, восхищение девчонок и, чего греха таить, нормальные деньги, которые на гражданке не так просто заработать. Простой лейтенант – выпускник училища получал столько, сколько их директор профтехучилища или кандидат наук. А тут, оказывается, можешь еще и очутиться вот в таком виде. Для Дубравина, как и для миллионов других, известие о том, что наши войска в декабре прошлого года вошли в Афганистан, в сущности, было пустым звуком. Ну, стоит там ограниченный контингент – пусть стоит.

По телевизору показывают, как они сажают деревья на субботнике, помогают местному населению: раздают муку, сахар, соль. Короче, выполняют интернациональный долг. Теперь он подумал: «А откуда тогда этот лейтенант со своей культей?».

Дубравин отмахнулся от этих мыслей, как от назойливых мух:

«Ну да ладно, чего уж там заморачиваться. Все бывает. Вот весна! Это да! Девчонки разделись!».

Он ехал на автобусе мимо вспыхнувших, зацветающих яблоневых садов в предгорьях Алатау по улице Академика Тимирязева. Мимо ботанического сада, где на зеленой ограде из сирени уже появились первые листочки, и душа его радовалась, расцветала, отзывалась на все эти весенние дела…

«Это жизнь! Это песня!»

XI

Амантай жил у дяди только по приезде первый месяц. А потом Марат Карибаевич посоветовал ему: «Тебе надо подружиться с кем-нибудь из однокурсников. Из хорошей семьи. Я слышал, у вас там учится сын первого секретаря чимкентского обкома партии Оскарова. Вот с ним вместе снимите хорошую квартиру в городе. Надо налаживать связи».

Так и сделали.

Раз в месяц дядя брал с собой или жену, или дочку, толстую, глупую краснощекую Розку, и они ездили в спецмагазин, который находился внутри центрального универмага. Там по талонам покупали дефицит – дубленки, женские зимние сапоги, кроссовки, сумочки, джинсы. И не какие-то индийские, а самые настоящие, американские, с металлическими заклепками, фирменными лейблами, ковбоями и надписями на английском.

Амантай тоже ныне щеголял в таких – на заднем кармане ковбой с петлей лассо. Дядя подарил.

Сегодня в Алма-Ату в гости должен был приехать отец Амантая. И дядя Марат послал его с водителем в другой спецмагазин – за продуктами.

Черная «Волга» ГАЗ-3102 с правительственным номером быстро рассекала улицы утреннего города. Завидев ее, гаишники переключали светофор на зеленый и прикладывали ладонь к козырьку. Поэтому уже через несколько минут чрезвычайно гордый Амантай, сидевший на переднем, «почетном», месте рядом с водилой, уже несся вверх по проспекту Ленина в сторону высокогорного катка «Медео».

Замелькали по сторонам яблоневые сады, высокие заборы и крыши правительственных резиденций. Еще несколько поворотов. Мелькнули белые юрты на берегу речки – кафе «Сказка», и «Волга» подъехала к невысоким зеленым воротам, вкатилась во дворик, где уже стояла пара таких же машин. Сергей вытащил из багажника две большие сумки, и они прошли к магазинчику, стоявшему в глубине двора.

Полумрак, тишина, изобилие встретили их в торговом зале. У Амантая закружилась голова от стоящих на полках баночек, коробочек, разноцветных этикеток. Он уже привык ходить в магазин в городе. И поэтому достаточно точно знал, когда привезут кефир, где можно иногда застать «Докторскую» колбасу, какая очередь бывает в мясном отделе. А тут. Роскошь! Невиданная роскошь! Можно сказать, в нескольких километрах от городских магазинов находится эта пещера Али-Бабы. Пока впереди стоящий покупатель (а их тут было всего двое) забирал с прилавка и паковал в сумку свои богатства, Турекулов удивленно озирался вокруг, читая иностранные названия.

Освободившаяся продавщица – полная, приятная русская женщина в чистом синем халате с кружевным белым воротничком и такой же шапочке – молча воззрилась на него и строго спросила:

– А вы, собственно, от кого будете?

– Это мы, Полина Георгиевна, – отозвался сзади Сергей, подходя к прилавку. – А это племянник Марата Карибаевича, Амантай… Турекулович…

– Ох! Не узнала! – женщина расплылась в теплой улыбке. – Очень приятно познакомиться! У нас вчера был завоз. Могу предложить пиво чешское, сыр эдамский, свежую жая, картык.

Амантай достал записочку от дяди Марата и молча протянул ее Полине Георгиевне.

Она захлопотала вокруг полок, собирая набор продуктов, заказанный заведующим орготделом.

Постепенно дефицит занял весь прилавок. Сергей сходил в глубь подсобки, принес оттуда два ящика «Пльзеньского» в нарядных картонных коробках.

Потом в багажник отправился ящик водки, армянский коньяк, легла коробка с креветками, огурчики венгерские, чурбан свежей осетрины… Амантай только успевал укладывать сумки в багажник и недоумевал: «Да зачем им столько? Тут на целую свадьбу хватит!» Он еще не понимал, что вместе с дядей из этого закрытого магазина кормится немало народу. Ведь надо дать родственникам, угостить нужных людей, выпить коньячку на работе. Налаживать отношения с вышестоящими. Обеспечить того же Сергея.

Наконец поток стал иссякать. Полина Георгиевна достала – редкость в те времена – большой калькулятор и начала складывать цифры.

«Во что же это обойдется? – думал Амантай. – Хватит ли нам денег? А то ведь опозоримся!»

Наконец продавщица произнесла:

– Двести рублей шестьдесят восемь копеек.

Сергей подмигнул пораженному в самое сердце Амантаю и достал из кармана пачку красненьких червонцев.

Для семьи Турекуловых двести рублей были огромными деньгами.

Сколько же тогда дядя зарабатывает? Ведь он как-то жаловался, что оклады в партийных структурах небольшие. Хорошо, хоть спецмагазин и буфеты выручают. А тут такие деньжищи… Откуда они у него? Может, правду люди говорят про партийцев… Отец тоже иногда нет-нет да скажет что-нибудь…

В этот момент Амантай заметил, как в двери магазина робко заглянула какая-то простоволосая пожилая женщина в халате, тапочках на босу ногу. Видимо, она появилась откуда-то из близлежащих домов.

– Полина Георгиевна, – заискивающе закудахтала она с порога, – а вы мне обещали сегодня творожку, если останется.

Продавщица, за секунду до того такая любезная, резко изменилась в лице.

– Тетя Маша! Я ж вам сказала: приходите вечером, когда все заказы заберут!

«Куда только подевалась ее любезность?» – удивился Амантай.

– Ну, извините, извините, – стала пятиться посетительница. – Конечно, конечно. Я вечерком загляну.

Много воды утекло с тех пор, как Амантай приехал из своего Северного Казахстана в Алма-Ату. Тогда он не знал, как ступить, что сказать. Сегодня он уже достаточно четко и ясно представлял себе те отношения, которые сложились в столице между разными кланами и жузами. Понимал, кто на что может претендовать в современном Казахстане. Спасибо дяде, он объяснил ему, чьи родственники засели в каком министерстве. Кто кого тащит наверх, кто с кем какими узами связан. Он и сам постепенно врастал в эту круговую систему, становился ее частью. В принципе, ему это нравилось. Но иногда вот так, как сейчас с этой женщиной у спецраспределителя, что-то царапало его за душу. Он торопливо отгонял от себя эту то ли жалость, то ли возмущение: «А! Ну их!» – и по детской привычке мотал головой, словно отбрасывая сомнения.