Путь страсти - Дженнифер Эшли

Глория покачала головой:

— Все до единого бастеты.

— Мерзавцы, — не утерпела Андреа.

Шону безумно хотелось прикоснуться к ней.

— Думаю, пришло время потолковать с этими бастетами. — Лайам обернулся к Шону, в его глазах вспыхнул гнев. — Как насчет небольшой драки, а, Шон?

— Угу, — с энтузиазмом закивал Коннор. — Вели Шону надрать им задницы! А я буду смотреть. Можно?

Но в этот момент Шон куда больше интересовался изгибом шеи Андреа. Закрыв глаза, он потянулся к ней, представляя, как уткнется носом ей за ухом, куснет ее, почувствует на губах аромат кожи...

Ни воцарившееся в комнате молчание, ни даже строгий взгляд старшего брата не смогли привести его в чувство. Вся семья прекрасно знала, что происходит, — из-за затянувшейся помолвки, считали они, Шон потерял последние мозги. Коннор с Лайамом даже бились об заклад, сколько времени пройдет прежде, чем Шон спятит окончательно.

Лайам, тяжело вздохнув, отвернулся.

— Отец?

Дилан пожал широченными плечами:

— Это тебе решать, сынок. Если дело дойдет до драки, я, конечно, поддержу тебя. Но первый шаг должен сделать ты.

Лайам и сам это понимал. Даже в своем нынешнем состоянии Шон догадывался, что брату это не слишком по душе. Лайама избрали вожаком не слишком давно — он так до сих пор и не привык, что отец подчиняется его решениям. Впрочем, Шон тоже это понимал; его собственный гнев на отца, который сегодня так подвел его, вдруг разом куда-то исчез. Он догадывался, какие адские муки испытывает отец. И искренне сочувствовал ему. Лишиться места вожака — жуткое дело.

Он знал, что когда-нибудь ему самому придется уступить свое место сыну. От мыслей о сыне, который у него когда-нибудь будет, Шон плавно перенесся к мыслям о будущей подруге. Об их будущей жизни с Андреа. Воровато оглянувшись, он запустил пальцы ей в волосы, коснулся шеи. Андреа вспыхнула, но не осмелилась шлепнуть его по руке.

Глория расхохоталась:

— Ну, теперь мне понятно, о чем думает Шон.

— Бедняга... он ничего не может с этим поделать. — Лайам понимающе подмигнул Ким. Он сам частенько ловил себя на том, что его руки сами собой тянутся к ней. — Уж я-то знаю, каково это. Ладно, Шон, проводи Андреа домой. А задницы этим бастетам надерем потом.

Глава 11

— Не нужно меня провожать, — упиралась Андреа. Не слушая ее, Шон отпер дверь, первым прошел в дом, чтобы проверить, все ли там безопасно, потом кивнул, приглашая ее войти.

В доме было пусто и тихо. Глория с Диланом остались у Морисси — Дилан пытался убедить Коннора, что Андреа не следует наказывать. Да, конечно, она провинилась, твердил он, и Глория тоже, но мудрый альфа может закрыть на это глаза — учитывая важность того, что им удалось узнать.

Андреа прямиком отправилась на кухню, собираясь первым делом сварить кофе. К вечеру еще сильнее похолодало — она продрогла, а что может быть лучше в такую погоду, чем чашка горячего кофе?

Шон молча избавился от меча, швырнув его в угол, он грохнул кулаком по барной стойке:

— Проклятие! Извини, но то, что ты так рискуешь, выводит меня из себя. Сам не понимаю, что со мной происходит.

— Послушай, я просто хотела отыскать Глорию и уговорить ее вернуться домой. Я ведь живу в этом доме. И мне очень не хочется, чтобы его стены рухнули мне на голову, если в один прекрасный день Глория с Диланом передерутся.

— Уверяю тебя, Дилан ничего подобного не сделает.

— Ну да, конечно, потому что в таких случаях он просто замыкается в себе, а потом и вовсе сбегает из дома! А Глория бесится и свое раздражение срывает на мне. Проклятие, когда они наконец договорятся и станут жить, как нормальная семья?! И дадут возможность другим спокойно спать по ночам!

— Все потому, что это до сих пор гложет его — я имею в виду смерть моей матери, — сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, пробормотал Шон. — Это случилось много лет назад, но отец так и не оправился. Горе едва не убило его. Вернее, медленно убивает его до сих пор.

Андреа насыпала кофе в кофейник.

— Понимаю. Я видела, что сделала с отчимом смерть моей матери. — Горе — страшная вещь. Ее отчим так и не оправился после потери подруги, а ведь с тех пор прошло уже тридцать пять лет. — А что ты все-таки делал в Колорадо? — поинтересовалась она. — И как тебе удалось слетать туда? Оборотней ведь не пускают в самолет.

— Ну, запретить и помешать — разные вещи, не так ли, милая? — самодовольно ухмыльнулся Шон. — У меня есть друзья среди людей, а среди них немало таких, у кого есть личные самолеты.

— Не хочешь рассказать, зачем ты туда летал?

— Решил расспросить твоего отчима, что ему известно о твоем папочке-фэйри. Может, твоя мать что-нибудь рассказывала о нем — ведь ты тогда была еще слишком маленькая, чтобы что-то запомнить. А расспрашивать его по телефону мне не хотелось. Мне нужно было видеть его лицо.

Ну вот, пожалуйста, еще один Шон — мудрый и дальновидный политик, понимающий, что нужно докопаться до самых корней проблемы вместо того, чтобы просто закрыть на все глаза.

— Ты видел отчима? — Глаза Андреа наполнились слезами. — Как он?

Лицо Шона мгновенно смягчилось.

— С ним все в порядке, милая. Если не считать, что он жутко скучает по тебе. И он был счастлив рассказать о твоей матери. У меня такое ощущение, что ему просто нужен был кто-то, с кем бы он мог поговорить о ней.

Из глаз Андреа брызнули слезы. Она сердито смахнула их рукой.

— Рада, что вы друг другу понравились.

— Еще как. Ты оказалась права насчет своего отчима. Он прекрасный человек. И достаточно храбрый — для оборотня своего ранга, разумеется. Говорит, у него словно камень с души упал, когда он узнал, что ты здесь, и счастлива, и в безопасности. Просил передать, что любит тебя. А еще я повидался с Джаредом, — как бы между прочим бросил Шон.

— В самом деле? — Андреа улыбнулась. — Жаль, что меня при этом не было.

— Он до сих пор бесится — может, потому, что после твоего отъезда в их городе не осталось ни одной свободной самки мало-мальски подходящего возраста. Вот он и злится. Забудь о нем. Будь я проклят, если позволю, чтобы он чем-то обидел тебя! Я дал ему понять, что в этом случае ему придется иметь дело со мной. Знаешь, я даже надеюсь, что он это сделает, — у меня руки чешутся размазать его по стенке!

Ну вот, похоже, он снова рвется защищать ее, расстроилась Андреа. И тут же волна горячей благодарности захлестнула ее. Много лет быть изгоем, постоянно подвергаться травле и издевательствам — незавидная участь, тем более для женщины. Это значит просыпаться каждое утро, гадая, какое новое унижение тебя ждет, постоянно оглядываться через плечо, взвешивать каждый шаг, спать, то и дело вздрагивая во сне и зная, что в один прекрасный день можешь не проснуться. Зато теперь Андреа забыла, что такое страх. И все это благодаря Шону.