80 лет форы - Сергей Артюхин

22 апреля 1942 года.

Атлантический океан, линкор «Южная Дакота».

– Я с вами полностью согласен, господин президент, – Черчилль кивнул Рузвельту и эмоционально взмахнул рукой.

Главы могущественнейших государств вели сверхсекретные переговоры на борту одного из лучших линейных кораблей планеты.

– Но нам жизненно необходимо как можно скорее открыть второй фронт, иначе через год Советы будут на берегах Английского канала. И у меня есть сомнения, что они на этом остановятся, – премьер-министр Великобритании сделал глоток из бокала с бренди.

– Однако, господин премьер, мы все еще не готовы!

– Если будем высаживаться летом, в июле или августе, то времени нам хватит вполне. Нужно еще учитывать, что немцы снимают все больше и больше дивизий из Франции и отправляют на Восток, где большевики делают из них фарш. К лету армия Вермахта в Западной Европе еще сильнее уменьшится – это очевидно.

– А как же Бразилия? – Рузвельт сделал маленький глоточек мартини.

– Ну, официально же они вроде как за нас. Этот Альверде заявляет, что напал на Аргентину лишь потому, что те собирались напасть на него, а также потому, что они являются пособниками нацистов. Да и Уругвай вошел в состав Бразилии почти без проблем.

– Я это знаю. И даже знаю, что нацисты и правда довольно-таки активно сотрудничали с правительством Аргентины. Но нападение – это маловероятно. Скорее всего, Альверде решил погреть руки на мировом пожаре. Что, в общем-то, весьма хорошо для нас, поскольку мы прекрасно знаем о том, что бывший президент Варгас склонялся к союзу с Гитлером, – Рузвельт всем своим видом давал понять, что ему это не нравится.

– Этот президент Альверде – непонятная фигура. Возник неясно откуда, захватил власть. Наши агенты никак не могут достоверно выяснить причины столь значительных успехов бразильской армии. Даже информация была, что генерал якобы сверхчеловек и прочая чертовщина, – Рузвельт недовольно постукивал по столу.

Черчилль удрученно покачал головой и отстраненно произнес:

– Одна слабая армия разбила другую такую же. Пока что я не вижу причин для волнений. К тому же, посол Бразилии уверил меня, что никакие интересы граждан Великобритании ущемлены не будут. Полагаю, посол в вашей стране сообщил вам то же самое? – дождавшись утвердительного кивка Рузвельта, Черчилль продолжил. – Более того, этот генерал предлагает нам ресурсы в обмен на станки. Следует учесть, что сейчас у нас попросту нет сил заниматься еще и Южной Америкой, господин президент.

– Проблема в том, господин премьер, что если Альверде захватит всю Южную Америку, то у нас будут серьезнейшие проблемы с контролем подобного образования. Мы вырастим еще одного Гитлера – и черт его знает, как оно пойдет. Этот генерал уже присоединил Уругвай и заставил капитулировать Аргентину – и теперь на континенте ему не сможет противостоять никто.

Учтем, что его «Великая Бразилия» обладает весьма неплохой промышленностью. Даже автоматическое оружие выпускает.

– Да, мы достали образцы этих автоматических винтовок. Неплохо, но не скажу, что запредельно. Тем более что у них нет ни конкурентоспособной авиации, ни флота. Когда мы закончим с Гитлером и японцами, мы в случае необходимости легко размажем Альверде. Нам даже не надо будет устраивать войну. Подкупим какого-нибудь генерала посговорчивее и устроим переворот. Согласитесь, господин президент, что сейчас нам нет резона устраивать себе проблемы еще и в этой части света. Советы гораздо более опасный противник.

Рузвельт задумчиво посмотрел на карту, борясь с сомнениями. Черчилль продолжил убеждать главу американского государства:

– После финской войны мы все считали Красную Армию колоссом на глиняных ногах. И Гитлер тоже. А теперь можем видеть, как сильно ошибались. Сталин исключительно хорошо усвоил уроки Зимней войны. Его нужно остановить, пока не стало слишком поздно.

– Я все же не уверен насчет Бразилии, господин премьер. И мы еще вернемся к этому вопросу. Но вы правы, Советы становятся серьезной угрозой. Давайте пока внимательнее рассмотрим проблемы открытия второго фронта…

23 апреля 1942 года.

Москва, Кремль.

– Значит, «Совэты становятся сэрьезной угрозой». Какой нэхороший чэловек, да? – оторвавшись от донесения разведки, Сталин улыбнулся.

– Открытиэ второго фронта – это, конэчно, хорошо. Это сэкономит нам жизни солдат. Другое дело, что господа Рузвельт и Черчилль хотят прекратить поставки по лэнд-лизу. А это уже совсем нэправильно. Вот скажи мне, Вячеслав, как дэла у японцев?

Молотов пожал плечами и, поправив очки, сказал:

– Да все так же, Коба. Воюют потихоньку. Гитлер требует против нас второй фронт на Дальнем Востоке открыть, но они же не идиоты. Им и американцев с лихвой хватает. В общем, им точно не до нас.

– Может, слегка поможем, как думаешь? От генерала Ледникова нам известно, что американцы читают все японские шифровки. Надо бы нам аккуратно им об этом сообщить. Чтобы Рузвельту жизнь медом не казалась.

– Хорошая идея. Но если о ней узнают Союзники?

– Нэ узнают. К тому же, как видишь, они собираются нарушить свои обязатэльства. Нэхорошо.

Захват маленького аэродрома прошел как по маслу. Ночное десантирование – точно нечто новое для нынешних вояк. Аккуратно снятые часовые, короткий рывок – и группа Антонова полностью контролирует персонал и пилотов. Единственно, один из летчиков схватился, было, за оружие, но, получив пулю между глаз, мгновенно успокоился. Послужив прекрасным примером для всех остальных.

Теперь оставалось лишь дождаться прибытия на аэродром одного из немецких генералов…

Генерал-оберст Линдеман, командующий Восемнадцатой армией Вермахта не слишком хотел лететь в Берлин на доклад Гитлеру. Не хотел он этого по многим причинам, одной из которых было его несогласие с решением фюрера об отступлении. Или, точнее, об его отсутствии. Даже идиоту было понятно, что как только русские возьмут Мариенбург – а это произойдет со дня на день – группа «Север» обречена.

Внезапно небольшая колонна остановилась.

– Герр генерал, – обратился адъютант к ехавшему в штабном «Хорьхе» Георгу через несколько минут, когда немецкий военачальник уже собирался вылезти из машины.

– Да, Дитрих, что-то случилось?

– Видимо, нам придется проследовать на другой аэродром.

– Почему?

– На том, куда мы направлялись, на связь не выходит спецпост, уже два раза пропустили, – адъютант пожал плечами. После нескольких случаев нападения советских диверсантов на аэродромы там ввели специальную команду, время от времени должную выходить на связь и сообщать, что все в порядке.

– Может, аппаратура неисправна?

– Возможно, герр генерал, но, наверное, лучше перестраховаться?

Линдеман задумался. С одной стороны, до другого аэродрома добираться почти на час дольше. Да и самолет пока приготовят – как минимум еще полчаса пройдет. В лучшем случае.

С другой стороны, если аэродром захвачен – что вполне возможно, русские уже демонстрировали подобное, он поедет прямиком в ловушку.

На миг промелькнула мысль о сдаче в плен, но генерал сразу же ее прогнал.

– Герр генерал?

– Да, Дитрих, пожалуй, мы все же поедем на другой аэродром. Сообщи остальным. И еще, пусть отправят туда солдат, пусть проверят, что происходит.

– Есть! – вскинув руку, адъютант удалился.

– Наблюдаю множественные цели, объект отсутствует. Повторяю, множественные цели, числом около роты, объект отсутствует, – тихо прошелестел голос Березы в уоки-токи.

Чего бы это значило? Разведка сообщала, что охрана генерала будет не так уж и велика. Антонов недовольно нахмурился.

«Может это ловушка или отвлекающий маневр? На аэродроме оборону держать исключительно неудобно. Хотят выманить нас? Но как немчура про нас узнала?» – мысли Антонова разбегались словно тараканы.

«Продолжать операцию или не рисковать и отложить? Вопрос на засыпку…» – недостаток времени заставил Владимира принять компромиссное решение.

– Абдулов, Лебедь – валите из самолета. Остальные – отходим. Только наблюдение, повторяю: только наблюдение.

Сам майор менять свою удобную позицию не стал. С невысокого холмика, на котором он находился, прекрасно просматривался въезд на аэродром. СВТ с оптикой и аккуратно налепленной на нее маскировкой внимательно смотрела из куста на относительно недалеко расположенный шлагбаум.

Несколько минут спустя Береза доложил, что колонна немецких солдат остановилась рядом с аэродромом.

Франц Аненбауэр был напряжен. Отсутствие в будке у въезда солдата вызывало серьезные опасения.

«Черт возьми, а вдруг и вправду русские диверсанты захватили аэродром? Но тогда их здесь уже, скорее всего, нет…почему же у меня такое чувство, словно нас ждут серьезные неприятности?» – непрошенные мысли лезли в голову ротному командиру Вермахта, мешая сосредоточиться.