Врата джихада - Александр Чагай

Маккалоу поднялся на колени, с трудом встал на ноги.

—    Червяк. Ничтожество. Моя родина — великая страна, мы наведем порядок. всех вас.

Мушахид жестко улыбнулся:

—    В Гуантанамо? Или в Абу-Грейб?

Глядя в упор на капитана, он протянул в сторону руку — в нее услужливо вложили широкий нож.

Изуродованное тело Маккалоу оттащили к обрыву, сбросили вниз. В полете оно билось об острые скалы, затем упало в реку и исчезло в пенных бурунах.

Мушахид отдал приказ старшему из «чернорубашечников».

—  Всех пересчитать, проверить оружие, выдать день­ги, продовольствие. Отряд передислоцировать. Пойдешь вверх по реке, потом в Сулеймановы горы.

—    А что с русскими? С ними ушел Сакеб.

Мушахид пожал плечами.

—    Вот Сакеб о них и позаботится.

Переключив скорость, Фарзана надавила на акселера­тор. Джип бросило вперед, однако Сакеб удержался.

—    Ах ты!! — прорычал он и выстрелил.

Каким бы прочным стеклом ни был триплекс, он не способен остановить пулю, вылетевшую из «магнума». Она насквозь пробила голову Рожкова, чудом не задев никого из сидевших сзади. Ноги Рожкова нелепо дерну­лись, он сполз вниз. Фарзана в ужасе вскрикнула, нажала на тормоз, «тойота» остановилась. Сакеб распахнул двер­цу, вытащил труп русского, уселся на его место. Приставил ствол к виску Фарзаны.

—    Живо вперед!

Через час утомительной езды по ночной горной дороге, бандит приказал остановиться.

—Погони как будто нет. — пробормотал он, всматриваясь в темноту. — Что, поговорим?

—Почему ты пошел против Дзардана? — спросила Агапова.

Сакеб хмыкнул:

—Я никогда не верил в его мирные планы. Он потерял мужество, веру в наши силы. Американцы наши враги, но они хорошо платят. Эти деньги пойдут на справедливую борьбу. Я воин, а для того, чтобы одолеть врага все годится.

—    Предатель. — прошептала Наталья Владимировна.

—  Сколько тебе заплатили? Сколько? — выкрикнула Фарзана.

Агапова опустила голову.

—    Уже не имеет значения.

—    Отчего же, бегум, — Сакеб возбужденно облизнул губы. — Кое-что имеет. Я многое потерял. Отряд, оружие. Зато получил вас. За вас мне дадут хорошие деньги. Большие деньги.

—  Итак, мы заложники, — с показным спокойствием констатировала Агапова.

—    Заложница — ты, — ухмыльнулся Сакеб. — Эта. — кивок в сторону Фарзаны, — и мальчишка мне не нужны. За них много не дадут, а возни.

Глаза Фарзаны расширились, она не ожидала столь скорой развязки. Судорожно нащупала ручку двери.

Девушку можно было убить сразу, но Сакеб получал удовольствие, наблюдая страдания жертвы. Вначале он прострелил ей грудь и лишь затем, чуть помедлив, пустил пулю в голову.

Сакеб потребовал, чтобы Агапова и Хамзат вытащили мертвую Фарзану из машины и сбросили с дороги. Внизу зияла глубокая пропасть, дно которой нельзя было разглядеть в черноте ночи.

Моджахед в упор рассматривал русскую женщину.

—     Тебе нечего бояться, я не отниму твою жизнь. — Выдержав многозначительную паузу, добавил. — Разве что — честь.

Впервые Наталье Владимировне стало по-настоящему страшно. Она невольно поднесла руку к вороту рубашки, где голую кожу прикрывал шелковый шарф.

Сакеб, усмехнувшись, сделал шаг вперед. В этот мо­мент вступил в игру Хамзат. Точнее, попробовал это сде­лать, и неудачно. Ослепленный ненавистью к бандиту, дагестанец бросился на него — только для того, чтобы оказаться мгновенно поверженным наземь. Сакеб заломил парню руку, схватил за ворот и без всякого труда поднес к краю обрыва.

—    Нет! — вскричала Агапова.

Моджахед сделал шаг назад, но не отпускал Хамзата. Достал нож, приставил к горлу юноши.

—    Тебя заботит этот щенок?

— Как как всякий человек. — произнесла Агапова, за­дыхаясь от волнения.

— И тебе будет неприятно, если я его выпотрошу? А для начала отрежу пальцы на руках, на ногах.

Женщина была не в состоянии вымолвить ни слова. На глазах появились слезы, она умоляюще смотрела на моджахеда.

— Ты будешь моей заложницей не один день. И каждый день я буду обладать твоим телом, хочешь ты этого или нет. Я мог бы подождать до завтра, но. Мне очень хочется начать прямо сейчас. Раздевайся, или я сверну шею мальцу!

Делать было нечего, и Агапова продемонстрировала покорность.

—    Будь по-твоему.

Сакеб с силой швырнул Хамзата наземь, тот потерял сознание. Агапова подошла к бандиту.

—    У меня нет другого выхода.

Наталья Владимировна смотрела в упор на своего врага. Сакеб прерывисто дышал, протянул руку, коснувшись плеча женщины, но она его остановила.

—    Подожди.

Она расстегнула лямки комбинезона, не отрывая взора от лица Сакеба. Тот все больше возбуждался, его кулаки сжимались, он с трудом себя сдерживал. Агапова сдернула с шеи дупатту, взялась за пуговицы на блузке. Одна, вторая. Неожиданно улыбнулась, словно вспомнив о том, что следовало сделать еще раньше. Завела руки за голову, освобождая волосы. Извлечена скалывавшая их шпилька, они рассыпались по плечам.

Агапова тряхнула головой, словно освобождая себя от последних сомнений. Сакеб сглотнул слюну, сладострастно ощерился. Женщина сделала шаг вперед, одновременно поднимая руку, в которой была зажата шпилька. Бандит был настолько переполнен предвкушением ожидаемого удовольствия, что не успел отразить молниеносный удар. Сквозь правую глазницу стальной клинок вошел в мозг, словно в губчатую резину.

Сакеб умер мгновенно, так и не испытав последний раз в жизни радости победы и обладания женщиной.

Агапова склонилась над Хамзатом. Тот еще не пришел в себя. Она расстегнула ему рубашку, прислушалась к биению сердца. Голова юноши лежала у женщины на коленях. Действуя, скорее, инстинктивно, нежели осознанно, она поцеловала его в лоб. Затем внимательно вгляделась в его лицо, словно пытаясь что- то вспомнить. Хамзат открыл глаза, глядя на склоненную над ним женщину.

— Надо взять себя в руки, мальчик. Нельзя здесь оста­ваться.

Джип медленно полз по узкой террасе, вырубленной в скалах. В этих местах погода менялась внезапно, и вот полил дождь. Одновременно усилился ветер, он обрушивался на склоны гор резкими порывами. На дорогу скатывались камни, которые перекатывались в вязкой грязи и бились о днище «тойоты». Казалось, вот- вот пробьют картер двигателя или в клочья порвут шины. «Дворники» с удвоенной скоростью метались по стеклам, но не поспевали за потоками воды, хлеставшей с неба.

—Угораздило тебя сюда сунуться, — по-английски сказала Агапова.

Хамзат ответил на русском:

—    Я не думал, что так выйдет.

— Кто бы мог подумать? — удивилась женщина. — Знаешь русский? Учился у нас?

—    В школе, — признался юноша. — Я с Кавказа.

Агапова вздрогнула.

—    А что ты потерял в Пакистане?

—     Учусь. В Международном исламском университете.

—    Вот как. Муллой будешь.

—  Почему обязательно муллой? — обиделся Хамзат. — Могу в университетах преподавать. Да мало ли. Здешний диплом в арабских странах ценится. У нас ректор египтянин.

—    А здесь у тебя что, — усмехнулась Агапова, — студенческая практика?

Хамзат смешался.

—    Нет. Хотел вас предупредить.

Когда он закончил своей рассказ, Наталья Владимировна обняла его, прижала к себе и поцеловала в голову.

—Бедный мальчик, как тебе досталось. Что же ты те­перь будешь делать?

—  Я в «Джамиат-уль-Мохаммад» работал, у Кази. В университете стипендия маленькая, не проживешь. А это исламская партия, на факультете приветствуется. Но меня там больше не будет. Кази обманул меня. Я думал, он и вправду хочет прекратить войну.. Он Мушахиду другое задание дал. Они меня использовали. Кази всю зону племен под свой контроль взять хочет. Все боевые отряды подчинить себе. А сейчас не знаю. Что-нибудь придумаю.

—    А родители? Где они?

Вспомнив сокурсников, Хамзат быстро нашелся:

—    В Черкесске. Я там родился.

—     А. Карачаевец. Выходит, мы почти земляки: я из Пятигорска. Как тебя зовут?

—    Хамзат.

—    Так родители живы?

—Мать давно умерла, — солгал юноша. — А отец погиб в Дагестане. Когда чечены ударили, он на подмогу отправился, там у нас родственники.

—    Как Курбан. — прошептала Агапова.

—    Курбан?

—    Мой муж. Мы давно расстались.

—    Его тоже убили.

—Убили, — мертвым голосом подтвердила Наталья Владимировна.

—    На Кавказе многие погибли. А ваши дети.?

— Был сын, он остался с отцом. Сейчас ему могло бы быть столько же, сколько тебе. Если бы вырос, наверное, стал бы похож на тебя... Почему-то мне так кажется. Я плохая мать, знаю. Когда мы расстались, ему и десяти не было. А во время войны наше село сожгли. Все погибли. Ничего не осталось.