Сверкающая бездна. Какие тайны скрывает океан и что угрожает его глубоководным обитателям - Хелен Скейлс

удавалось доставить в док, оказывался непомерным для местных перерабатывающих заводов, и тонны вонючей испорченной рыбы грузовиками отправлялись на свалки.

Но даже такие потери не мешали делать на этом состояния. В 1990 году улов оранжевого окуня у Святой Елены, собранный всего за три недели, был продан за 24 миллиона австралийских долларов. Люди быстро привыкли к щедрости природы, поэтому, когда было объявлено об ограничении квот на этот промысел, промышленники пришли в ярость из-за потенциальной потери десятков рабочих мест на траулерах и рыбозаводах, хотя промысел велся менее шести месяцев в году.

По мере распространения по всему миру информации об этом малоосвоенном богатом ресурсе, людей начинала охватывать «золотая лихорадка», и добыча оранжевого окуня стала набирать обороты. Но это рыбное изобилие не могло продлиться долго.

* * *

Первое время ученые не поспевали за бурным развитием промысла глубоководного окуня. Это был совершенно новый вид рыболовства с немыслимыми масштабами, тогда как о самом объекте промысла почти ничего не было известно. К тому времени, когда исследователи собрали жизненно важную информацию о его биологии, добыча уже шла полным ходом.

В 1990-е годы удалось уточнить среднюю продолжительность жизни этого вида морского окуня. Как выяснилось, она оказалась на сто лет больше, чем предполагалось, при крайне низкой воспроизводимости вида. После десятилетий взросления и воздержания слизнеголов нерестится примерно раз в два года. За свою жизнь каждая самка производит от тридцати тысяч до пятидесяти тысяч икринок – не так уж много для рыбы. Для примера, самка атлантической трески откладывает пять миллионов икринок за один нерест. Редкий нерест с небольшим количеством икринок означает, что восстановление популяции будет очень медленным. В итоге оранжевый окунь оказался не тем видом рыбы, который подходит для интенсивного промысла.

Другая серьезная проблема встала перед учеными при попытке подсчета численности слизнеголова, обитающего в окрестностях подводных гор, на глубине полтора километра и более. Стандартные методы исследований с применением тралов не очень-то подходили для этой стайной рыбы. У других видов по мере сокращения популяции количество пойманных в сети особей уменьшается, что позволяет ученым оценить их численность и определить размер допустимого улова. Но оранжевый окунь имеет обыкновение сбиваться в косяки, так что показатели улова остаются стабильными даже при сокращении популяции. А значит, подобные подсчеты будут неточны и сильно завышены. Оценки популяции слизнеголова в водах Австралии обычно разнятся на несколько порядков – от десятков тысяч тонн до миллионов тонн. Как сказал в конце 1980-х годов эксперт австралийской Организации научных и промышленных исследований Содружества (CSIRO): «Первоочередная цель нашей работы – правильно определить количество нулей». Проблема подсчета слизнеголова означала, что у нас нет никаких очевидных признаков, наличие которых предупреждало бы о приближении популяции к грани вымирания.

Все эти неопределенности в сочетании с размеренным ритмом жизни оранжевого окуня привели к установлению слишком высоких рыболовных квот по отношению к истинной численности этой древней и медленно размножающейся рыбы. Во многих местах промысел велся вообще без какого-либо регулирования, и катастрофический результат не заставил себя долго ждать.

В 1992 году французские траулеры отправились к глубоководной впадине Роколл в северо-восточной Атлантике и выловили более 5000 тонн морского окуня. Спустя три года они смогли поднять на борт только 1000 тонн. В 2001 году начался свободный для всех ирландский промысел. Через год уловы достигли своего пика, а затем резко пошли на спад. К 2005 году промысел был закрыт. Если отдельно рассмотреть данные по промыслам у подводных гор по целому региону или всему земному шару, то в каждом случае будет вырисовываться одна и та же картина. Графики тоннажей улова из года в год напоминают подводные горы – места скоплений слизнеголова – посередине высокий пик, а по обеим сторонам крутые обрывы. Стремительно процветающий промысел резко сошел на нет.

* * *

Точное количество слизнеголова, выловленного с начала траловой рыбодобычи, определить сложно, поскольку учет велся не всегда. Недавний анализ собранных воедино данных о неучтенном и незаконном промысле показал, что общий мировой улов оранжевого окуня в два раза превышает число, указанное в официальных отчетах. Что-то можно списать на ошибки в системе обработки данных, а что-то – на намеренно ложные отчеты, составленные для уклонения от уплаты налогов и штрафов, налагаемых при превышении траулерами своих квот. По мере того как эта древнейшая рыба исчезала из родных глубин и попадала в бухгалтерские отчеты, траулеры продолжали наполнять свои сети, перемещаясь от одной подводной горы к другой. Новозеландский флот, освоив национальные морские угодья, вышел в открытые воды Тихого океана, а затем новозеландские рыбопромышленники помогли наладить промысел в более отдаленных районах – Индийском океане, у берегов Намибии и в Северной Атлантике.

Мэтью Джанни когда-то был глубоководным рыбаком, он работал у побережья Калифорнии примерно в то время, когда в других местах процветала добыча оранжевого окуня. «Это походило на то, как если бы вы бросили в воду камень и наблюдали, как по всему пруду расходятся круги», – говорит он о глобальном распространении промысла слизнеголова. Сейчас он неустанно выступает в защиту океанских экосистем и за эффективное управление рыболовством во всем мире, особенно в открытом море, и считает, что способы ловли, используемые на траулерах и истощающие запасы оранжевого окуня у подводных гор, больше напоминают методы горнодобывающих корпораций, чем рыболовецких. Они высасывают все ресурсы и двигаются дальше.

Джанни был потрясен, когда несколько лет назад во время поездки в родной город Питтсбург, штат Пенсильвания, увидел на прилавках супермаркетов штабели оранжевого окуня. «Помню, я подумал: „Какое расточительство! Как это все печально!“ Помимо всего прочего, меня поразило то, как сильно мы недооцениваем дары природы. Рыбу из самых глубоких, отдаленных и биологически разнообразных районов океана, которой было сто или даже больше лет, продавали по фунту – не намного дороже, чем тилапию, выращенную на ферме!»

Джанни выступает против глубоководного траления не только из-за хищнической добычи слизнеголова. «Еще в начале девяностых мое внимание привлек сопутствующий ущерб биоразнообразию; честно говоря, я был просто возмущен тралением подводных гор в поисках оранжевого окуня». Это было время, когда стали проводиться исследования, выявляющие неоспоримую истину: траление уничтожает не только популяции рыб, но и целые экосистемы. «С экологической точки зрения это неприемлемо», – говорит Джанни.

* * *

Когда промышленные траулеры выбрали своей целью подводные горы, стало очевидно, что эти места богаты разнообразными и хрупкими экосистемами, которые являются домом для еще более древних животных, чем слизнеголовы.

Траловые сети были забиты рыбой вместе с фрагментами разрушенных глубоководных коралловых рифов. В первые несколько тралений каждой новой