Испытание - Екатерина Кариди

— Нет. Заменить нельзя.

Девушка опустила глаза и ушла в себя. Тогда Сеня решил спокойно объяснить:

— Кулон с номером — маячок. По нему тебя можно мгновенно найти в любой точке замка.

Она кивнула и добавила:

— А ошейник ограничивает перемещения в пределах замка, понятно.

Сеня даже обиделся. Неужели она не знает, что ошейник, как она его называет, это символ его расположения. Символ того, что он принимает заботу о ней на себя. На себя! На веки вечные, черт бы ее побрал! Что она его! Будь оно все проклято! Но Арсений сдержался:

— Это просто украшение. Еще вопросы есть?

Раз нельзя избавиться от ошейника, вопросов больше не было. Он потянул ее к себе и усадил, а сам остался сидеть рядом, держа ее пальчики в своих руках. Просто сидел, поглаживал розовые ноготки и все. Просто сидел рядом, ничего не предпринимая. Знал, что девчонка постепенно начинает нервничать. Очень хорошо, пусть понервничает. Пусть помучается неизвестностью. Это ей за всё, за ошейник, за его нервы трепаные, за все. Все-таки здорово сумела она ему досадить.

Но постепенно раздражение сошло на нет, и обида забылась, а осталась только желанная женщина рядом. Мужчина стал покрывать поцелуями кончики пальцев, нежно прикусывая подушечки, дыхание у него стало тяжелым и глубоким, а девушка, смотревшая пустыми глазами в пространство, невольно притихла и покраснела от досады.

Сейчас это повторится снова. Она чувствовала себя проституткой на работе, обычной подневольной проституткой, но только намного несчастнее. Потому что проститутка может просто отгородиться от происходящего, и в процессе думать о том, что сегодня нужно купить из продуктов, или о том, что бачок в туалете протекает, или еще о каких-нибудь «приятных» человеческих мелочах. Но не о клиенте, черт бы его побрал! Клиент пусть себе трудится.

Но у нее не тот случай. Ее клиент не просто озабоченный мужик с улицы. Это тот самый парень, что втерся ей в доверие и так безжалостно обманул. Влюбил в себя, а потом надел ошейник и превратил в рабыню. В личную шлюху.

Что стало с ее чистой любовью, глупой бабской любовью? Как она умудрилась поверить этому чудовищу? Как? А теперь, когда от обиды у нее такое чувство, словно кусок сердца вырвали, а оставшаяся половина продолжает качать кровь в никуда, как жить? Как с этим жить? Если сердце тонет в крови, а тело вовсе в полном раздрае. Только спасительный холод может притупить боль. Позволить забыть ее хотя бы на время.

Но ведь и этого нет.

Теперь он заглядывает ей в глаза, в надежде что-то там увидеть. Что? Что он там ищет после того как сам все убил? Мусолит ее, из кожи вон лезет, чтобы добиться отклика на свои ласки. Подавай ему полноценное участие! Что ж получайте тело комиссарское, берите, пользуйтесь. А она потом отмоется. Хорошенько. Вода все смоет, вода всегда все смывает.

Но то говорили мозги, а тело делало свое дело. И скоро мужчина смог увести ее за собой туда, где они уже были однажды, в безвременье и непонятное место, которого нет нигде. Увел. Да так, что она поверила, будто он умрет, если они не пройдут эту дорогу до конца вместе. Будто он и вправду умрет. И заставил ее поверить, что и она умрет, если они не пройдут ту дорогу вместе.

Прошли.

Даже не добрались до спальни.

Почему не удается уловить этот миг, короткий, но совершенно реальный. Почему дверь… Ему кажется, что вот-вот, и он увидит эту волшебную дверь…

Нет. Мертвая пустота.

Стальная дама вела Сашу обратно и специально шла на шаг сзади. Во-первых, рабыня номер 44 уже знала дорогу, а во-вторых, она все равно не замечала ничего кругом. У стальной если и были сомнения, то они быстро рассеивались. Не такая она как все. И теперь все будет иначе.

Привычная уже горячая ванна приняла Сашу в свои очищающие объятия, думать ей ни о чем не хотелось, лучше забыть, вычеркнуть из жизни еще один кусок, который ей пришлось отдать за право сохранить душу. Что же с ней будет, когда «наркоз» пройдет, когда все начнет болеть сразу… Ничего, это будет потом. До этого надо еще дожить.

Опять все пошло наперекосяк. Мужчине непривычно было чувствовать странную, непонятно откуда берущуюся душевную боль. Впрочем, это Арсению было непонятно, потому что он отказывался понимать очевидное. А Сеня мучился. И чтобы как-то стереть гнетущее чувство, начал вспоминать, что же он не так сделал.

Он же опять забыл про подарок. Даже и не вспомнил. И все-таки, хоть она и отгораживается от него начисто, есть у них точки соприкосновения. Есть. И Арсений знал, что она об этом знает. А с подарком теперь не стоит торопиться, у него возникла одна идея, но чтобы осуществить ее потребуется время.

Глава 26

Это продолжалось уже четвертый день. Хозяин вызывал номер 44 к себе.

А дальше повторялось все с самого начала. И ее холодность, и его упорство. И странные цветы страсти, расцветающие там, где в принципе жизни не может быть. Никакой. По определению.

Но мужчина снова и снова проводил ее по той дороге. Проводил так, будто это последнее, что нужно успеть в жизни, потому что иначе обрушится мир. И они проходили по этой дороге вместе.

А потом все возвращалось на свои места.

Как же она вытягивала из него жилы, прямо рвала нервы этой своей мертвой пустотой в глазах. Еще и тем, что каждый раз часами сидела в ванне, мылась после него. Иногда Арсению хотелось скрутить ее в бараний рог и одновременно валяться в ногах, умолять, чтобы взглянула по-человечески. Да за одну ее улыбку…

Так не пойдет.

Так он скоро совсем перестанет уважать себя. Надо взять себя в руки и быть мужчиной. В конце концов, кто кому хозяин? Вот об этом и следует помнить. Ничего, то, что придумал, почти готово. Ему нужен еще один день.

А весь замок знал о том, что уже четыре дня она единственная, кого хозяин хочет видеть в своей спальне. Воспринимали это все по-разному, кое-кто даже пари заключал, сколько продержится в милости новая рабыня. Саше было тошно оттого, что все кому не лень знают о том, что ее имеют каждый день, сплетничают и смакуют подробности. А ее вызывающе холодный и неприступный вид только подливал масла в огонь. Номер 32 Сашу откровенно не понимала, все пыталась убедить, что ей повезло несказанно, а она, глупая, не понимает своего счастья. Даже смешно сердилась. Малышке гурии Саша все равно не стала бы ничего объяснять, просто терпеливо слушала да кивала.

Три негласные лидерши цветника номер 6, 18 и 37 держались в стороне, наблюдая за развитием событий и доброжелательно улыбаясь. Номер 37 вообще полностью погрязла в подготовке ко дню рождения малышки, готовила подарки, другие девушки, кстати, тоже. Все потихоньку несли свои подарочки для малышки «рыжей мамочке», та должна была их передать. И было в этом что-то очень трогательное, в том, что женщины, кем бы они ни были, и чем бы ни занимались, все равно любят детишек.