Испытание - Екатерина Кариди

— А ты никто, просто номер 44, постельная игрушка. Рот на замке, всегда готова к любым услугам. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Нет. Много чести и слишком много чувств. Презираю. Этого достаточно.

Из холла Саша прошла через большую гостиную. Открыла следующую дверь. Взгляд сразу же натолкнулся на спину этого… кого она должна называть «хозяин». Девушка мгновенно отвела глаза, обдало внезапным ознобом изнутри. Будто по нервам прошлись чем-то обжигающе холодным. Неприятно. Ничего. Придется потерпеть.

— Раньше начнется, раньше закончится, — твердила она себе, — И ты сможешь уйти к себе и помыться.

Странное дело, мысль о горячей ванне, как о конечной цели сегодняшней ночи, помогла взять себя в руки и выстоять. На это все ушли драгоценные секунды, Но теперь она действительно была готова глядеть в глаза свое участи. Той, что принято считать не хуже смерти.

Все, время иссякло, мужчина стал поворачиваться. Саша опустила голову.

Какое-то время оба стояли не двигаясь. Она думала:

— Не пойду к нему, не стану на него смотреть.

А потом поняла. Она здесь? Тело здесь. А она здесь?

Нет. И спокойно подняла на мужчину глаза.

— А… Надо же, наш старый знакомый, обманщик Сеня, — мелькнула мысль, что того бездушного хозяина было бы не так противно видеть, как этого… нет ему имени.

Впрочем, ей было все равно. Что бы ни произошло сейчас, все рано или поздно закончится, а ее ждет горячая ванна.

Он вдруг понял, что утратил способность говорить. Ему сначала надо было увидеть ее глаза, увидеть, во что бы то ни стало. Это было очень важно, от этого зависело слишком много. Но девушка с номером 44 так и стояла, опустив голову и глядя в пол, как образцовая рабыня. И очевидно, смотреть на него не собиралась. Не хотелось начинать первому, но видимо придется. Он только собрался приказать ей смотреть на него, как девушка сделала это сама.

Мужчина очень ждал этого момента и, что бы там себе не пытался твердить про то, что ему безразлично, очень боялся. Боялся того, что может увидеть в ее глазах. Номер 44 медленно подняла голову и… Да. Да. Будь оно все проклято. Будь оно все проклято. Пустые глаза, ничего не выражающий взгляд. Мертвый.

Сбылись самые худшие предположения.

Но ничего, и не таких обламывал. Арсений знал, что ее тело покорится ему так скоро, что хозяйка и обидеться толком не успеет. Да и с каких пор он заботится о чувствах какой-то рабыни?! Тем более той, что пытается сейчас демонстрировать ему свое равнодушие? Равнодушие?! Да ладно! Она сейчас просто потечет, как маленькая развратная сучка, а потом будет стонать и извиваться в его руках, а потом начнет умолять. Да! Черт бы ее побрал! Умолять! Равнодушие она будет ему демонстрировать!

Задело, ох, как задело его ее равнодушие, но кто же признается, что от этого больно невероятно и выть хочется? Нет, никто не признается, во всяком случае, не он.

Саша видела комнату, видела нарочитую сексуальность ее убранства. Дополнительная порция отвращения. И будь оно проклято, возбуждение. Она видела, как меняется взгляд мужчины, как исчезает из него то человеческое, что еще оставалось в первый момент, когда они встретились взглядами. Пусть. Это не важно. Ее ждет горячая ванна. А возбуждение — это просто физиология.

Он велел жестом подойти, рабыня подошла. Обошел кругом, внимательно улавливая малейшие оттенки ее состояния. Язык тела расскажет ему обо всем, что пытается утаить его хозяйка. Да, она дышит спокойно, по-прежнему пустой, мертвый взгляд, но щеки порозовели. Остановился за спиной.

— Нервничай. Не пытайся скрыть от меня свой страх. Выбрось адреналин… Дыши… Дыши! — и в этот момент он положил ей руки на плечи.

Конечно, вздрогнула, кто бы сомневался?! Равнодушие будет изображать! Мужчина прошелся нежным прикосновением по плечам, погладил шею, скользнул лаской по всей длине рук, убрал волосы и прикоснулся поцелуем к шее. Но не сразу, сначала обжег дыханием. И с удовлетворением отметил участившееся дыхание и мурашки на ее коже.

Равнодушие?!

Теперь он повернул ее к себе лицом.

Будь оно все проклято.

Тот же мертвый взгляд.

— Нет, ты не будешь изображать равнодушие, ты уже дала мне тот ответ, который я хотел увидеть. И дашь полной мерой! Дашь.

Он целовал ее нежно, страстно, так, словно желал оживить. И ожил сам. Как легко соблазнитель может превратиться в соблазненного. Ему ли это было не знать… А ведь не знал. Не знал…

Мужчина остановился перевести дыхание, глядя на нее мутными от страсти глазами, и коснулся рукой того места, которое считал самым уязвимым. Да. Так и есть. Все сочится влагой. Да… Да…

— Что скажешь? — он поднял к ее лицу пальцы, покрытые влагой.

— Это просто физиология, — ответила Саша.

И ему пришлось принять ее ответ, потому что глаза девушки были по-прежнему полны мертвой пустоты.

— Пусть, — пробормотал он, зарывшись лицом в эту ее физиологию, — Пусть…

Потому что он не мог больше ждать. Словно стал умирающим от жажды путником, а она превратилась для него в источник с живой водой. И он пил от этого источника и не мог напиться. А девушка вдруг поняла, что действительно превратилась в живительный источник для этого мужчины. И что бы ни происходило между ними в жизни, здесь и сейчас в этом безвременье и каком-то странном подпространстве они могут существовать вместе. Но только на этот краткий миг, здесь и сейчас.

Волшебный миг прошел, а вместе с ним и исчезло то, что могло их объединить. Мужчина долго лежал, уткнувшись лицом в ее плечо, страшась взглянуть в глаза, снова увидеть пустоту. Но нельзя тянуть вечно.

Девушка лежала тихо, уставившись в потолок холодным взглядом.

Оказывается это ужасно болезненно. Ужасно. Пить живую воду, которая потом превращается в яд, разъедающий сердце.

Он встал, отошел к окну, постоял с минуту, а потом сказал негромко:

— Можешь идти.

Саша тихо встала, тихо оделась и ушла. Повторяя про себя:

— Горячая ванна, горячая ванна. Все хорошо. Тебя ждет горячая ванна.

Придя к себе, она так и сделала. И сидела в обжигающе горячей воде целый час. Сцепив зубы и успокаивая дыхание. Все хорошо. Все закончилось. На этот раз все закончилось.

Прошло немного времени, привычно включились мозги. Что же сегодня было, если без эмоций.

— Уфффф… Если объективно и без эмоций, кстати, привыкайте, постельная игрушка номер 44 жить без эмоций, иначе подохнете раньше времени. Хозяин не успеет наиграться, — съехидничала Саша, — Что сегодня было там, в этой абсурдной комнате? Апупеоз борделя, блин…