Прагматик (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Некстати пришла Аяно.

Я валялся на боку, холодный бетон пола сплющивал мою щеку. Прижимая друг к другу запястья за спиной и разводя локти, растягивал веревки. Большой палец до узла не дотягивался. Связали меня на совесть.

Далеко за дверью раздался стук шагов и голос наследницы моего отца:

— Где Эрзе? Почему из десятерых безопасников в доме только трое?

— Аяно? Как ты меня нашла?

— Как будто мне неизвестно, что это скопление старых досок является твоей Бетпещерой. Дома ты не появлялась, мобильник выключен… вот наведалась в последний оплот. Не нашла б тебя здесь, поехала бы по больницам. Так где он?

— Эрзе увел остальных ловить тех парней, — врала Юкари.

— Уродов, что тебя преследовали? — Я прямо видел, как Аяно недоверчиво вскидывает правую бровь. — Но почему ты здесь? Так сильно испугалась маньяков, что решила спрятаться на пустыре?

Юкари не смогла внятно ответить. Снова застучали каблуки — ближе к двери. Аяно ходила по дому, осматривая комнаты.

— Сестра, что происходит? Я попросила Эрзе взять ребят, у которых был выходной, и помочь тебе. А теперь вижу тебя бледную, с серыми губами. У тебя будто шок. Если не скажешь, мне придется спросить этих курильщиков на крыльце. Да почему ты все время вертишь головой в ту сторону? Что там? Погреб?

— Сестра, не надо!

Резко дернули ручку двери.

— Заперто, — задумчиво произнесла моя замена для клана Кигуми. — Ключи у тебя? Открывай.

— Нет.

— Почему?

Молчание.

— Как хочешь, придется взорвать ее к чертям.

— Не надо, — вскрикнула Юкари. — Там один из них. Эрзе захватил и связал его.

— Зачем вы его похитили?

— Чтобы выяснить, куда убежали остальные, — последовал незамедлительный ответ. Звучало складно, я мысленно поаплодировал любимой Хенси. Аяно купится, и даже не захочет совать сюда нос. Нет ей дела до какого-то связанного бандюгана.

Ручку двери отпустили.

— Эти непонятные разборки затянулись, сестра. Кезуя-сан скоро спросит, где его люди.

— Потерпи до обеда хотя бы, сестра. Эрзе все почти уладил.

Ну дольше и незачем. Вся история Юкари шита белыми нитками. И в тыкву превратится сразу, стоит выжившим охранникам доложить кому-нибудь, что в подвале сидит инкуб. Или что Эрзе стынет в морге с простреленным легким.

— После обеда я ему позвоню, — напоследок пригрозила Аяно и зацокала каблуками прочь.

Со скрежетом дверь отворилась. Юкари казалась призраком, сотканными из теней и оранжевого света. Она даже спускалась вниз так, будто ее толкал сквозняк, а не собственная воля.

— Аяно ушла? — тихо спросил я.

— Ты слышал, — прошептали ее сухие серые губы. — Почему молчал? Ты мог…нет, ты должен был меня выдать. У тебя просто не было выбора.

Я оторвал лицо от пола:

— Читай Эпиктета: "Нет насилия, которое могло бы лишить нас свободы выбора". Я выбрал не предавать тебя.

— Почему?

— Потому что не хочу, чтобы ты страдала.

У Юкари защипало в глазах. «Как этот демон смеет…» Она посмотрела на меня. От моего вида ей сделалось плохо. Грязные черные волосы. Бледный лоб, глаза — словно два луча теплого света. Тонкое тело, исчерченное ранами. «Демон ли?»

Не в силах смотреть на меня свысока девушка медленно осела на пол. Лицо ее спряталось в горящих ладонях. Мы оказались на одном уровне.

— Почему ты так жесток? — Дрожь пробежала по ее телу, как по натянутой мембране барабана. «Ты должен был кричать. Должен был закончить эту муку». — Почему делаешь больно себе и мне?

— Чтобы стать нам с тобою сильнее. Ведь мы оба сироты.

Это правда. Юкари знала, что только это по-настоящему роднило ее с Хенси. Своих настоящих родителей она почти не помнила. Но помнила горечь от смерти новых опекунов, мамы и папы Аяно. Затем Аяно обрела еще одного отца в лице Тэмми Кигуми, а Юкари так и осталось беспризорной. Никому не нужной сироткой. И только Хенси полюбил ее, жалкую и одинокую. Тот красиво постриженный и одетый мальчик, будущий глава клана, излучавший уверенность. И когда после злосчастного поединка за дурацкую палку весь род, весь клан, весь мир отвернулся от Хенси, только Юкари понимала его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты понимаешь, — услышала она самый родной голос на свете.

Она подняла голову, сморгнула слезы с глаз. «И ты?»

— И я, — улыбнулся я и нежно погладил ее по щеке. Взгляд Юкари скользнул по моей вывернутой под резким углом кисти. Сустав большого пальца тоже был смещен в сторону. Рука напоминала клешню инопланетянина. Сдернутая с вывороченного запястья веревка устилала пол между нами. Тут же валялся и блокирующий техники амулет — прозрачный кварцевый шар из двух полусфер.

Юкари совсем не удивилась, она даже улыбнулась, радуясь концу ужасной пытки. Все равно сил ни на что больше нет. Она опустошена, раздавлена, ее сосуд души полностью пролит на ковер мучительного дня. А серые губы совсем близко от родной и страшной руки. Хлесткий удар — и она захлебнется словами каста.

Она глядела, как я стягиваю остатки пут и встаю над ней — истерзанный, голый, прямой как бамбук. Дергаю кисть. Хрустят вправляемые суставы, а на моем лице ничего, кроме спокойствия и сострадания. Ничего кроме любви.

Это момент откровения, поняла Юкари и вопросительно посмотрела. «Ты убьешь меня?»

— Не дождешься, — улыбнулся я. — Теперь видишь ее?

Юкари кивнула. «Только он слышит мой тайный голос». Она все так же устилала пол. Я наклонился и убрал прядь с ее глаз.

— Теперь моя любовь сияет?

Мои губы коснулись ее губ, и Юкари выдохнула в меня:

— Да.

Словно бы смущаясь, я отстранился, отвел руку от ее лица, а она поймала ее и поцеловала след от электрошокера.

«Ради нас, ради нашей любви, Хенси, я отрекаюсь от тебя».

Гладя на меня, она свернулась клубком и уснула.

«Покойся с миром».

Выпрямившись, я отошел от спящей Юкари. Нащупал на кожаном браслете металлическую пластину — не майя-янтру, а другую, якобы декоративную. Согнул тонкую жестянку пополам. Спустя минуту наверху раздались крики, заглушенные железной дверью.

Громкий вздох вырвался изо рта Юкари, она повернулась ко мне лицом. Я осторожно взял ее на руки и поднялся из подвала. Голова девушки качалась на изгибе моего локтя. Растрепанные волосы Юкари щекотали мое предплечье. В одной из пыльных комнат положил ее на старый диван, укрыл шерстяным пледом, лежавшим на кресле рядом, и вышел.

На крыльце меня встретили три трупа. Рядом валялась перевернутая пепельница с бычками сигарет. Кира взмахнул светящимся Клинком тьмы, оросив кровавыми брызгами деревянный пол под моими ногами.

— Долго ты, — бросил вампир, оглядывая мои ожоги и кровоподтеки. — Чего раньше не позвал?

— Рано было.

— Рано… — повторил Кира, словно сомневаясь в моем душевном здоровье. — А то, что я мучился, сидя в кустах, никого не волнует? Коммуникатор сел три часа назад, прикинь! Ни позвонить, ни поиграть. Это же настоящая пытка!

— Самая настоящая, — ухмыльнулся я, поглаживая край ожога от зажигалки. — Ты уж прости, ладно?

Лицо вампира насупилось.

— Подцепишь мне аппетитную чику в клубе, тогда посмотрим, — красные глаза встревоженно посмотрели на меня. — Идти сам сможешь?

— Зависит от того, как далеко машина.

— Пара кило до трассы.

— Без проблем.

Мы спустились к дороге и двинулись вглубь рощи. Я шагал по покрытой травой обочине.

— Слушай, друг, — косо глянул на меня Кира. — А ты с самого начала планировал вот это все?

— Более-менее, — пожал я плечом.

Вариант, что смогу разобраться с Юкари в парке, выглядел слишком оптимистичным с самого начала. Я пренебрег возможным фактором того, что она привлечет кого-то со стороны. Просто потому что этот фактор не сильно влиял на исход нашей встречи. Больше половины вероятностей указывало на то, что Юкари пленит меня и устроит допрос с пристрастием. С помощью или без — не так важно. Юкари бы не сдала меня клану Кигуми даже ценой собственной жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})