Согрей моё сердце - Ани Марика

на небольшой высокий столик поднос и ждёт распоряжений. – Спасибо, Поллукс, можете идти отдыхать, не стоит нас караулить. Её Величество провожу до самых покоев.

– Приятной ночи, – кивает ахернарец и, улыбнувшись, возвращается во дворец.

– Ты это видела? – спрашивает Тарес и, совсем обнаглев, разувается, чтобы взобраться на скамью вместе с ногами.

– Что? – не понимаю я.

– Твой дворецкий научился улыбаться. Алькор полвечера рассказывал про свои непонятные ощущения в груди. Что ты с ними делаешь, открой секрет?

– Ничего не делаю, – пожимаю плечами. Интересно, что там у Алькора за непонятные ощущения в груди? Опять тахикардия шалит?

Разливаю по чашкам горячий чай, размышляя о третьем советнике. Есть и вправду хочется. Мама меня называла: ночная жрица. Так как я всегда бегала за вкусняшками посреди ночи. Передав напиток Таресу, подхватываю булочку и сажусь рядом. Мы молчим. Я ем, мужчина наблюдает за звёздами. С ним уютно молчать. С ним я чувствую себя Веданой. Обычным рурком из Вальдоса. Ежусь не от холода, просто грустно стало.

– Ладно, так уж и быть, поделюсь одеялом, – ворчит Тарес и разводит руки в стороны, раскрывая одеяло, в которое укутался.

Я тоже не хочу заболеть, только поэтому пододвигаюсь, усаживаюсь между его ног и прижимаюсь спиной к груди. Он закрывает нас электропледом, убавляет немного температуру, чтобы не зажарить меня и как-то так получается, что обнимает. Чувствую его дыхание на макушке.

– Расскажи мне ещё про претендентов? – прошу тихо, чтобы разрушить неясное ощущение. – Что они обо мне говорят?

– Большинство уверены, что ты истинная холодная королева, – усмехается Тарес, крепче обнимая. – Остальные считают тебя совершенно глупенькой. И надеются, что после женитьбы полностью заберут у тебя власть.

Меня не задевает мнение незнакомцев. И нравится, что Тарес честен со мной. Не пытается слукавить или подать правду в красивой обёртке.

– Думаешь, у них получится? – задираю голову, вглядываясь в синие глаза мужчины.

– Я считаю, что они просто идиоты и обломают об тебя зубы, – отвечает с полуулыбкой мужчина. – Ты необыкновенная, Ведана. В тебе столько силы и стойкости. Не каждый в двадцать лет справится даже и с половиной того, через что ты прошла. Верь в свои силы и не бойся идти вперёд. Твою спину прикроют.

– Родители разве что, – хмыкаю невесело. Был, конечно, ещё один прикрыватель. Но самоустранился.

– Я прикрою, – выдыхает Антарес в ухо, – и где-то сладко спит ещё один синекожий нервнобольной.

Трясусь от еле сдерживаемого смеха. Алькор и вправду иногда напоминает нервнобольного. Особенно когда мы куда-то опаздываем или о чём-то забываем.

– А Процион и Орион к какой коалиции относятся? К той, которая считает, что я глупая или что я снежная?

– Понятия не имею, есть ещё третья группа. Они предпочитают держать дистанцию с участниками отбора. Вот там эти двое, – пожимает плечами мужчина.

– А ты в какой группе? – отстранившись, разворачиваюсь и смотрю в лицо.

– А я в четвёртой, где все точно уверены – ты выберешь их, – усмехается Антарес.

– И много вас там?

– Двое. Я и Алькор.

Громко и заразительно смеюсь. Хлопаю его по плечу и опять прижимаюсь к груди.

– Спасибо, Тарес, – отсмеявшись, благодарю.

– Не за что, Веда, – мужчина прижимается губами к макушке.

Мы опять молчим. Смотрим на звёзды. Размышляем, каждый в своих мыслях. Пригревшись под тёплым самогреющим одеялом, я засыпаю.

А утром просыпаюсь в своей постельке, в своих покоях. Глупо улыбаюсь, смотря на пасмурно-хмурое небо. И жду, когда ко мне ворвётся Алькор. Но этот синекожий ледышка не приходит. Вместо него ко мне врывается мама с горничной. И всё хорошее настроение исчезает. Вспоминаю, что Кор теперь просто участник, и ненавижу этот отбор ещё сильнее.

Спешно умывшись и одевшись, мы с родительницей бежим вниз к веренице аэрокаров. Провожать венценосных особ дружественных планет. Сегодня наконец-то дворец немного опустеет. А за отбором будут следить доверенные служащие из Федерации, в числе которых, конечно же, мой папа Стейбек. И ах да, у меня официально небольшие каникулы. Пока мужчины проходят разного рода проверки от советников и представителей Федерации, я могу с чистой совестью заняться собой. Можно, конечно, посмотреть на их так называемые проверки, но мне не хочется. Слишком много народу на квадратный метр.

До космопорта я еду с Коланца. И по дороге рассказываю об Орионовском предложении. Мужчина с мрачным видом выслушивает и резковато отказывает.

– Почему? Ведь вы портите мне всю конспирацию! – возмущаюсь я.

– Дорогая моя королева, – снисходительно цедит глава Тайной канцелярией, – мне совершенно плевать на ваш отбор и тем более на вашу конспирацию. Для меня в первую очередь важна Ваша безопасность.

– Вы так сильно не хотите терять эту работу, – закатив глаза, фыркаю я.

– Я дал одному разумному слово и привык не нарушать его, – отвечает Коланца.

– Вы случайно не рурк? Может быть, мы попросим и для вас уникальный браслет? – подумав немного, решаюсь зайти с другой стороны вопроса.

– Случайно рурк, – хмыкает он и заинтересованно прищуривается.

– Держите, – выуживаю из кармана свою армиллу и передаю ему.

В аэрокаре устанавливается небольшая пауза. Такая тягучая и немного давящая. Коланца тянется за браслетом, но я резко убираю руку, пряча её за спиной. Мужчина громко хмыкает и иронично улыбается.

Всё дело в том, что чуть больше двадцати лет назад. Одна женщина, не будем называть её имени, но это моя мать. Запустила модную тенденцию в Вальдосе, и остальные дамочки подхватили её. В общем, женщины начали заказывать армиллы со своим родом и гербом и дарить возлюбленным. Не всем подряд, конечно. Как и раньше, по традициям, мужчина отдавал женщине свою армиллу и в ответ получал вот такой подарочек. И мой безопасник не зря замешкался. Ведь он тоже подарил мне уникальный браслет-коммуникатор из армиллы. А тут я, нате вам маскирующий модуль, который тоже из армиллы. Вот так Ведана и не заметила, как стала замужней дамой! Чур меня, чур!

– И сердце биться перестало, – мрачно протягивает Коланца. – На долю секунды я уж подумал, что вы хотите женить меня на себе.

– Пф-ф! Вы мне даже не нравитесь, – закатываю глаза.

– Надеюсь, вы пожалеете о своих словах, когда я умру, защищая вас, – с сарказмом отвечает Коланца.

– Если не впишите меня