Гнев Севера (СИ) - Мазин Александр Владимирович

Я был не первым таким. Мурха Красный Лис, ирландский ярл-викинг, тоже считался его другом. И наверняка еще кто-то. Ивар — страшный человек. Но такие уж нынче времена, что чем страшнее твои друзья, тем меньше у тебя врагов.

— Ты пришел ко мне, конунг, когда я потерял все, дал мне силу и вернул меня в мир живых, — произнес я искренне. — Больше мне сказать нечего.

Ивар предложил дружбу, и я ее принял.

Но все равно мне от него не по себе.

— Да, еще кое-что, — сказал мне Ивар напоследок. — У тебя ведь есть человек, который умеет писать на латыни?

Я кивнул. В принципе, я и сам умел, но отец Бернар умеет лучше. И почерк у него отменный.

— Очень хорошо. Тогда пусть он напишет вот что…

Ивар протянул мне дощечку.

«Ты позавидуешь ему, когда мы придем», — было написано на ней. 

Глава 25 Счастливый человек Ульф Хвити

— Братец! — Рык Медвежонка спугнул птиц с крыши и ограды. — Ха! Я так и знал, что ты выкарабкаешься!

Я очень хотел увидеть моих жен. И детишек. Но ехать из Роскилле домой и не заглянуть на подворье Рунгерд и Медвежонка… Они бы не поняли.

Я привычно растопырил локти, не позволив побратиму испробовать ребра на прочность.

Нелегкое дело. С каждым годом сын Сваре Медведя становился все массивнее. Теперь при взгляде на него мне сразу вспоминались те, из снов. Широколицые. Разве вот подбородок у моего брата был не скошен, а торчал как корабельный форштевень, да ростом он повыше тех минимум на локоть.

Из-за спины мужа выглянула Фрейдис. Законная супруга Медвежонка и по совместительству родная дочь объединителя будущей Норвегии Хальфдана Черного.

— Рада видеть тебя в здравии, Ульф-ярл.

— А я тебя, Хальфдандоттир! Вижу, вы с братом времени не теряли, — я указал на округлившийся животик.

— Мой муж меня любит, — Фрейдис слегка зарумянилась.

Они с Медвежонком — прекрасная пара. Любящая. Большая редкость в этом мире, где главное чувство — родовой прагматизм. Что выгодно роду, то и хорошо.

— А это кто с тобой? — перестав меня тискать, поинтересовался Свартхёвди, нацелив толстый палец на моих спутников.

— Мои новые хирдманы, — сообщил я. И тут же уточнил, вспомнив: — Наши новые хирдманы.

— Они не похожи на воинов Севера! — обвиняющим тоном заявил Медвежонок.

Малоун и Джорди напряглись.

После Рагнарсонов они не ждали от норманнских язычников ничего хорошего, а мой брат был как раз таким — типичным исчадием дьявола. Огромный, свирепый, весь в золоте и богопротивных татуировках.

А вот Хейлу все по барабану. Только зря он так пялится на Фрейдис. Медвежонок увидит — голову открутит. Хотя нет, не открутит. Он не против, чтобы ему завидовали.

— Посмотри на меня, Медвежонок! — проникновенно проговорил я.

— Ну посмотрел, и что?

— Ничего не заметил?

— Ты нездоров? — насторожился братец.

— Нет. Посмотри на меня еще раз и скажи: похож я на воина Севера?

— Еще как похож! — воскликнул Свартхёвди. — У тебя даже на сапогах вышивка сёлундская.

Черт. Я забыл, как нынче оценивают внешность.

— То есть если на них надеть такие же сапоги…

— Да не в сапогах дело! — отмахнулся Медвежонок. — У них на рожах написано, что они в штаны наложат, когда настоящие хирдманы…

— Не наложат, — сказал я. — Да, они немного осторожничают после того, как познакомились поближе с Рагнарсонами…

— С Рагнарсонами?

— Сигурд хотел пустить их вокруг столба, — сказал я.

— Хм… — Свартхёвди взглянул на англичан по-новому. — И почему не пустил? Не помню такого, чтобы Змееглазый хотел кого-то выпотрошить и не выпотрошил.

— Я попросил. Вернее, Ивар.

— Ивар — да, Ивара он слушает. А почему Сигурд решил их так почтить?

— А вот теперь главная новость, братец… — Я сделал интригующую паузу. — Мы привезли весть о смерти Рагнара Лотброка!

Медвежонок наклонил голову, поглядел исподлобья:

— Мы — это ты?

— Я и парочка несчастных нортумбрийских болванов…

— Ульф!

Рунгерд. Нет, время определенно не властно над матерью моей Гудрун. А по совместительству — матерью моего сына Хельгу. Только вот никто кроме нас не знает, что Хельгу не только названный сын, но и кровный.

Стоило ей меня обнять, и память тут же напомнила, как мы с ней…

Рунгерд тут же отстранилась.

— Ты давно не видел своих жен, Ульф, — сказала она насмешливо. — Но мы рады, что ты не проехал мимо.

— Точно! — взревел Медвежонок, тут же забыв о смерти Рагнара. — Мать, вели седлать коней! Мы отправляемся в гости! В гости к тебе! — уточнил он, тыча мне в грудь пальцем.

— Крепи весла, муж! — вмешалась Фрейдис, удостоившись одобрительного кивка свекрови. — Мы приедем к ним, но завтра.

— Завтра так завтра, — легко согласился Медвежонок. — А коня мне все равно седлайте. Я провожу его немного. А ты, жена, пока принеси нам пива.

— Тоже немного? — усмехнулась Фрейдис.

— А там много и нет после вчерашнего. О, Волк, сынок твой бежит!

Мой первенец Хельгу.

— Папка!

Я подхватил его на руки, подбросил разок-другой, прижал к себе, вдыхая запах тонких соломенных волос, солнца и детства.

А крепкий мальчуган растет. Совсем кроха, а на ощупь плотненький такой! И как же на мою мать похож.

— Папка, а Виги мне лук подарил! Настоящий! Вот такой! А я из него знаешь как стреляю! 

— Все же я не понимаю, ярл. Вот мы идем убивать англичан. Почему — понятно. Зачем — тоже понятно. А вот для чего тебе англичане по нашу сторону щитов, ярл, я понять не могу.

Мы пируем уже второй день. Вся родня. Весь мой хирд. И набежавшие на запах пива соседи.

Домочадцы с ног сбиваются, а пиво не успевает созревать. Гудрун правит ими, как полководец ратью. Ее первый помощник, мой добровольный раб-управдом Хавчик ныряет в толпе, как дельфин в волнах.

Хорошо хоть, большая часть гостей со своим пришла. Все же с пониманием.

Отдельное спасибо жене и матери Медвежонка, давшим мне целые сутки на общение с семьей. Ух мы и общались! Две жены и одна наложница — это нечто. К утру второго дня я чувствовал себя одуванчиком. Дуть на меня не рекомендовалось. Но — круто! И как же я их люблю, моих девочек! Даже малышку Бетти, которая вроде и не жена, но… Но дочка у нас получилась что надо.

А через день вернулся «Коготь Фреки», на котором привезли много-много доброй еды. А как же! Ульф-ярл вернулся оттуда, откуда не вернулся даже Рагнар. Это надо отпраздновать.

И все забегали еще интенсивнее. А шустрее всех вокруг вился наш скальд Тьёдар Певец, выжимая из меня подробности последнего Рагнарова рейда. И моей личной истории.

А когда я был занят, Тьёдар брал в оборот Малоуна или Джорди. И они даже ухитрялись как-то общаться.

— Ты счастливый человек, лорд Николас, — сказал мне Малоун. — Твои люди тебя боготворят, родичи любят безмерно. Даже священник говорит, что ты отмечен Богом.

— Да ну. А он сказал тебе, что отказался меня крестить?

— Сказал, — кивнул Малоун.

Сказать, что я был удивлен, значило изрядно преуменьшить мое изумление.

— И?..

— Он сказал: ты уже крещен. Возможно, в раннем детстве, так что забыл об этом.

Ну вот. А мне об этом сказать — никак?

Я-то голову ломал, почему отец Бернар вдруг решил оставить меня в язычниках.

— Не зови меня Николасом, — предупредил я Малоуна. — И своим скажи. Это тоже мое имя, но из того времени, о котором пришлось забыть. И милордом тоже звать не надо. Ярл. Или Ульф-ярл. Привыкайте. Вы теперь в моем хирде. А хирд — это как большая семья. И в ней не важно, англичанин ты, дан или франк. Важно, что ты — хирдман.

Так было правильно. Но как оказалось, не все наши братья разделяли эту позицию.

Даже самые старые мои братья вроде Стюрмира.

— …Понять не могу, ярл, зачем тебе англичане по нашу сторону строя?

И тут я едва не оплошал. К счастью, успел проглотить шутку по поводу Стюрмирова интеллекта раньше, чем она вылетела из моего пропитанного пивом рта.