Гнев Севера (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— Это обязательно? — наш кентский ют нервничал куда больше лордов. Вот уж точно: меньше знаешь, крепче сфинктер.

— Обязательно, — отрезал я. — Только помалкивай. Не спросят — молчи. Спросят — не болтай лишнего.

Торговую площадь я решил обойти. Двинул в обход, через пустырь, где обычно тренировались бойцы. Пустырь не пустовал. Минимум пара хирдов отрабатывала перестроения, и еще сотни две, построившись в несколько шеренг, уперлись щитами и выясняли, кто кого. Чуть дальше парни из хирда Железнобокого играли в мяч. Пара человек отсалютовали мне палками. Имен не помнил, но лица знакомые, так что я тоже махнул рукой.

Лорды, убедившись, что никто на них не бросается с криком: «Свежее христианское мясо!», подуспокоились и опять заважничали. А вот их подчиненные по сторонам старались не глядеть. Ну да им и ни к чему. Главное, чтобы груз не уронили.

У входа в длинный дом, выполнявший в Роскилле функцию королевского дворца, праздно толклось человек сто, не меньше.

— О! — воскликнул кто-то. — Никак Ульф Черноголовый!

— Ульф Хвити, — поправил я знакомого, вот только имя не помню, хольда. — Ярл Ульф Хвити!

— Ты ж вроде с Рагнаром уходил? — спросил кто-то.

— А кто это с тобой? — распихав других, передо мной встал Хунди Толстый.

Он был среди тех, с кем мы отправились мстить сконцам. Тогда я потерял большую часть своего хирда и едва не потерял мою Гудрун. Выжил чудом. С Толстым судьба обошлась не так жестко. Хотя пару дырок в шкуре и сале он тоже получил. Но вернулся в строй куда раньше меня. И продолжал служить там же, в войске Бьёрна Железнобокого.

— Англы, — ответил я. — Мы к Рагнарсонам.

— Тебя звали?

Это был просто вопрос. Такие, как я, без дела соваться в Рагнарсонову берлогу не станут.

— Нет, не звали. И вряд я их порадую. Но если я не войду, они уж точно рады не будут. Так что дайте-ка нам пройти.

Толстый среагировал правильно.

— Ну-ка расступись! — рявкнул он, десятипудовой тушей вдвигаясь в толпу, как ледокол в ледовое поле, и, как ледокол, оставляя за собой проход для корабликов помельче.

И вслед за ним мы вошли в деревянный дворец сёлундских конунгов.

А вслед за нами — большая часть околачивавшихся во дворе хирдманов.

Мне предстала удивительно мирная картина.

Ивар Бескостный валялся на отцовом месте, застеленном шкурой белого медведя, и, высунув кончик языка, вырезал что-то на рукояти топора.

Хвитсерк и Сигурд Змееглазый играли в хнефатафл.

Бьёрн Железнобокий гнул через колено копье, проверяя упругость древка. Рядом с ним стоял озабоченный бонд. Надо полагать, мастер, это копье изготовивший.

Ивар заметил меня первым. И сразу угадал нехорошее.

А вот Бьёрн ничего дурного не заподозрил.

— Ульф! — воскликнул он. — Что, отец вернулся?

Я покачал головой.

Подождал, пока Хвитсерк и Змееглазый тоже обратят на меня внимание. Собрал свое мужество в кулак и, глядя прямо в жуткие глаза Сигурда, произнес:

— Нет, Железнобокий, он не вернулся. И уже не вернется.

— Решил остаться в Англии… — начал Хвитсерк. И осекся. Оценил выражение моего лица, увидел англичан за моей спиной, тяжелые сундуки — и сообразил, что вряд ли я привез хорошие вести.

— Рагнар Сигурдсон мертв, — сказал я. — И он пал не в бою.

Повисло напряженное молчание. Потом раздался хруст. Это переломилось копье Железнобокого.

— Говори, — сухо бросил Ивар, продолжая работать ножом.

— Был шторм, — сказал я. — Наш корабль выбросило на скалы. Выжило меньше сотни…

Меня слушали очень внимательно. Я видел, как мрачнеют лица братьев. От их яростных взглядов мне было не по себе, но я сумел довести историю до конца. В том числе и свою историю. О том, как я прикинулся ирландцем и втерся в доверие убийце Рагнара, чтобы исполнить его последнюю волю. Рассказать поросятам, как умер старый кабан.

— Ты мог убить этого Эллу! — Хвитсерк ударил кулаком по деревянному столу.

— У меня не было такого права, — я по-прежнему смотрел только на Сигурда. — Это значило бы лишить этого права тех, кому оно принадлежит.

— Кому еще…

— Он говорит о нас, брат, — прошипел-прошептал Сигурд. — И он прав. Это наша месть. Только наша.

— Ты не принес ему удачи, Ульф-ярл, — лишенным эмоций голосом произнес Ивар.

И тут я увидел, как на белой медвежьей шерсти расползается алое пятно. Бескостный резал уже не древко топора, а собственную ладонь. И словно не замечал этого.

— Но это была удача отца — взять тебя с собой. Ты поступил правильно. И будешь вознагражден.

Я кивнул.

— Да, — сказал я. — И моей наградой будет то, что я пойду с тобой в страну англов.

Не то чтобы я хотел лично поучаствовать в этом вике, но иного способа, который обозначил бы, что я с мстителями на одной стороне, придумать так и не сумел.

Ивар положил топор, воткнул нож в стену. Кровь продолжала капать, но он не обращал внимания.

— Эти люди с тобой, что у них в сундуках?

— Это английские ярлы, — сказал я. — Родичи Эллы-конунга. В сундуках верегельд за вашего отца. Конунг Элла не хотел убивать вашего отца. Он не знал, кого пленил. Ваш отец молчал. И мне велел молчать. Но когда умер, конунг англов узнал, кого убил. И сожалеет. — И добавил после небольшой паузы: — Он хороший воин, Элла. И был бы хорошим конунгом для своих людей, если бы не сделал то, что сделал.

Костяная фигурка «конунга» хрустнула в пальцах Сигурда и рассыпалась. Он сдавил ее с такой силой, что из-под ногтя показалась кровь.

— Родичи, говоришь? Я разрежу им животы, — процедил Змееглазый, поднимаясь, — выпущу кишки и запихну туда их серебро!

Один из лордов попятился. Второй остался на месте. Возможно, оцепенел от страха.

— Нет! — жестко бросил Ивар. — Не всех. Я отдам тебе этого, — он указал на того, кто остался стоять. — И мы возьмем серебро. Оно нам пригодится, когда мы будем готовиться к походу. К великому походу, как сказал бы отец.

— Я не стану ждать! — возразил Сигурд. — У меня здесь двадцать кораблей. И еще столько же в моем гарде! У Хвитсерка — не меньше. Бьёрн, ты с нами?

Железнобокий поглядел на Ивара. Тот покачал головой.

— Почему? — спросил Бьёрн.

— Я был там, — ответил Ивар. — Даже ста кораблей будет мало для мести. И еще потому, что не один лишь Элла виновен. Все должны понести наказание. А для этого нам нужна большая армия. Великая армия. Достаточная для того, чтобы не только разрушить главный гард Эллы, но и завоевать всю Англию!

— Срал я на Англию! — зарычал Сигурд. — Я хочу мести! Я хочу вырезать легкие из спины убийцы моего отца! И я это сделаю!

— Сделаешь, — согласился Ивар. — Можешь сделать кровавые крылья вот этому англичанину хоть сейчас. Но в Англию мы пойдем тогда, когда будем готовы! Я потерял отца! И не хочу потерять братьев! Ты понял меня, Сигурд?

Примерно минуту они сверлили друг друга ледяными взглядами. Казалось, даже температура в зале упала на несколько градусов. Или поднялась. Мало кто может меня испугать в этом мире. Но эти двое…

А потом между ними встал Бьёрн Рагнарсон, и оба тут же успокоились.

— Брат, — сказал Железнобокий. — Помнишь, два года назад ты рассказал мне свой сон.

— Помню, — голосом Ивара можно было замораживать воду.

— Тот сон… Он был вещим.

— Да.

— Что за сон? — спросил Хвитсерк.

— Я видел во сне, как огромный змей плюнул ядом в отца, он не успел подставить щит. Я видел его мертвое тело, распухшее от яда.

— Ты должен был рассказать ему! — яростно бросил Сигурд.

— Я рассказал, — бесстрастно произнес Ивар. — Отец посмеялся. Сказал: этого змея он уже убил.

— Ульф, — повернулся ко мне Железнобокий. — Ты был там… — В его голосе я услышал осуждение. Понятное. Я выжил, а Рагнар — нет. — Ты был там. Сколько кораблей нам надо привести туда, чтобы месть была полной?

— Тысячу, — сказал я. — И пятьдесят тысяч воинов. Не знаю, хватит ли этого, чтобы взять всю Англию, но для того, чтобы наказать Эллу-конунга, этого будет довольно. Даже если некоторые другие конунги придут ему на помощь.