Информационно-психологическое воздействие на массовое сознание - Сергей Алексеевич Зелинский

на представителей правящего режима), и уже отсюда – заставить включиться в политическую борьбу. Ленин же замечал, что подобными методами эсеры добиваются обратного, и борьбу за привлечение масс в дело борьбы против самодержавия необходимо вести средствами и способами пропаганды.

О пропаганде и ее влиянии на сознание масс мы поговорим отдельно, но заметим, что это один из самых существенных методов идеологической обработки психического сознания масс, направленный на формирование в психике индивида и масс соответствующих установок (стереотипов), а также определенного рода скрытых механизмов, воздействуя на которые в последующем можно вызывать (и прогнозировать) те или иные поведенческие реакции как индивида, так и индивидов, объединенных в массы.

Возвращаясь к Ленину, обратим внимание, что до октябрьской революции Владимир Ильич рассматривал террор на некую вынужденную меру, необходимую против свержения самодержавия. Он также отмечал террор действующей власти, начатый после первой революции 1905 года и характеризовавшийся тысячами убитых во время кровавого воскресенья 9 января 1905 года. «Пролетариат был доведён до восстания правительством, – писал Ленин из Женевы[244]. – Теперь вряд ли возможны сомнения в том, что правительство умышленно давало сравнительно беспрепятственно развиться стачечному движению и начаться широкой демонстрации, желая довести дело до применения военной силы. И оно довело до этого!.. Войско победило безоружных рабочих, женщин и детей. Войско одолело неприятеля, расстреливая лежавших на земле рабочих».

После декабрьского (1905 год) вооружённого восстания в Москве, ставшего кульминацией первой русской революции и подавленного, по словам Ленина, «с неслыханным зверством», рабочему движению «пришлось пережить в России страницы своей истории самые тяжелые и самые кровавые». Самодержавная власть не испытывала сантиментов и сострадания. Действовала безжалостно, изощрённо и с размахом. Расстрелы, организация побоищ, военно-полевые суды, карательные экспедиции, массовые телесные наказания – все это нельзя было назвать иначе, как военным террором. С террором государственной машины сливались погромы черносотенных, монархических организаций, чинивших самосуд и расправу над всеми, кто подозревался в нелояльности к самодержавию… Вакханалия террора продолжалась и после поражения революции. Только с 1907 по 1909 гг. царским судом были осуждены более 20 тысяч человек, в том числе свыше 5 тысяч приговорены к смертной казни. Общее же число подвергшихся репрессиям, по данным кадетского исследователя В. П. Обнинского, составило 1,5 млн. человек»[245].

После февральской революции 1917 года (второй революции) свергнувший царский режим на какое-то время наступила передышка, а позже, в результате спровоцированной провокаторами антиправительственной демонстрации подавленной казаками погибло 54 человека погибли и 650 получили ранения. После этого властями была восстановлена смертная казнь на фронте, были закрыты большевистские газеты, стали использоваться другие способы подавления народных восстаний, восстаний масс.

«Вооруженное восстание 25 октября (7 ноября) 1917 года в Петрограде, положившее начало Великой Октябрьской социалистической революции, прошло с малыми жертвами, почти бескровно. Всего было 6 убитых и 50 раненых. Для сравнения: Февральская революция, названная буржуазией «славной», унесла намного больше человеческих жизней. Только в столице империи потери восставших составили 179 убитых и свыше 1200 раненных»[246].

Кстати следует, вероятно, развеять один из мифов относительно массового уничтожения представителей царского режима, и сменившего отрекшегося от престола Николая II – Керенского. «Мы много наслышаны о том, что элита старой России, состоявшая из дворян, попов и буржуев, якобы была уничтожена, – пишет профессор С. Г. Кара-Мурза[247]. – Но ведь это – тупой идеологический миф. Вот вполне научный способ взглянуть на судьбу элиты царской России после Октября 1917 г. Сейчас многие исторические книги издаются с прекрасными именными указателями, часто с краткими биографиями. Вот, например, книга А.С. Сенина о лидере партии октябристов А.И. Гучкове, который с 1895 г. находился в гуще всех политических событий и тесно общался с множеством виднейших государственных и общественных деятелей России. Именной указатель книги составляет почти половину от текста. Перечисленные в нем персоны – представительная выборка элиты. Открываю случайно на букву «К», – пишет С. Г. Кара-Мурза. – Почти подряд идут такие фигуры. А. Н. Крылов – в царское время председатель правления Путиловских заводов, с 1919 г. начальник Морской академии Рабоче-крестьянского Красного Флота, лауреат Сталинской премии 1941 г. А. Н. Куропаткин, царский военный министр в 1898-1904 гг., после Октябрьской революции (в возрасте 70 лет) на преподавательской работе. Н. Н. Кутлер, царский министр землеустройства и земледелия, управляющий главными поземельными банками (Дворянским и Крестьянским), замминистра внутренних дел, с 1921 г. член правления Госбанка РСФСР, разработчик денежной реформы 1922–1924 гг.

А вот судьба арестованных 25 октября 1917 г. в Зимнем дворце министров Временного правительства. По утверждениям В. Солоухина, их по приказу Ленина «не мешкая ни часу, ни дня, посадили в баржу, а баржу потопили в Неве». На деле все они были вскоре после ареста освобождены. Из пятнадцати министров восемь эмигрировали, семь остались в России. Военный министр стал начальником снабжения Красной армии. Министр путей сообщения стал видным специалистом по транспорту, строил «Дорогу жизни» к блокадному Ленинграду. Третий был в руководстве Центросоюза и преподавал в МГУ. Четвертый «эмигрировал» во Францию, стал виднейшим агентом советской контрразведки и в 1943 г. был казнен немцами. Министры свергнутого революцией правительства вошли в высшие слои революционной элиты».

Чтобы развеять еще один миф – о существовании массовых репрессий во время правления страной Сталина И. В, приведем цитату из книги доктора философских наук, академика А.А.Зиновьева: «…проделайте самое примитивное социологическое исследование, – пишет А.А. Зиновьев[248]. – Выберите характерный район с населением хотя бы один миллион и изучите его хотя бы по таким показателям: численность населения, его социальный состав, профессии, имущественное положение, образованность, культура, число и тип репрессированных, передвижения людей, вертикальная динамика населения (карьера) и т. п. Сделать это надо по годам. Вы увидите, что репрессии и другие негативные факторы в то время играли не такую уж огромную роль, какую им теперь приписывают разоблачители. И роль их была в значительной мере не той, как кажется теперь. Вы увидите, что главным в ту эпоху было нечто позитивное, а не негативное. На ту эпоху ведь можно смотреть не только глазами пострадавших, как принято теперь, но и глазами преуспевших, а их было неизмеримо больше, чем первых».

Зачем был выдуман соответствующий миф врагами народа в лице диссидентов и прочих преступников известно. Все, что было направлено на одурачивание собственного народа посредством внедрения в массовое психическое сознание разработок вражеской идеологии – есть хорошо для тех, кто стремился уничтожить сначала Советский Союз, а после его разрушения – быстрого разворовывания богатств народа и дальнейшего уничтожения народного достояния. Кстати, во что эти деятели превратили культуру заметно всем, кто живет в городах, и видит интересы определенной части молодежи, стремившехся прожить жизнь легким путем, да и к тому же не скованной идеологическими установками