Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместе с тем имеются многочисленные примеры того, как западные средневековые латиноязычные хронисты называли живших на Рюгене славян не ранами, а именно ругами. Выше уже приводилось свидетельство английского писателя Беды Достопочтенного 690 г. В германских документах X в. Балтийское море называлось шаге Rugianorum{335}, т.е. «море ругов» — славянского населения острова Рюген. Это название не только свидетельствует, кто был тогда доминирующей силой на Балтике, но и тысячелетие спустя продолжает традицию его восприятия как моря славянского, традицию, берущую свое начало от его обозначения Птолемеем во II в. н.э. как Венедского залива{336}. Немецкий средневековый хронист Арнольд Любекский на протяжении всего своего труда именует славянское население Рюгена не ранами, а именно ругами.
Перенос прежнего названия обитателей острова Рюген на восточноевропейских русов объясняется и тем, что часть славянского населения этого острова, как это следует из археологических данных, переселилась в земли новгородских словен. Связи западнославянского населения острова с Восточной Европой в период, предшествовавший призванию Рюрика, фиксируются археологически. С одной стороны, с ранами-ругами связан особый, в основном присущий только им тип керамики, получившей в науке название фрезендорфской. На Руси эта керамика была обнаружена в нижних слоях Новгорода, на Рюриковом городище, в погребениях в сопках, Которском поселении и Городке на Ловати{337}. Поскольку обычная керамика не была предметом импорта, а в массовом порядке изготавливалась на месте, ее находки свидетельствуют о переселении на север Руси населения, обладавшего навыками создания именно такого типа керамики. С другой стороны, на самом Рюгене был найден клад из двух тысяч арабских монет, датируемый 849 г., общим весом в 2,8 кг, и серебряных украшений пермского типа. В связи с этим И. Херрман писал: «В целом можно считать, что в середине IX в. мореплаватель, который жил в Ральсвеке на Рюгене, имел прямые связи с Волжским торговым путем или, по крайней мере, со Старой Ладогой. Лодки, на которых можно везти такие богатства, известны из Ральсвека. Керамика, господствовавшая в это время в Ральсвеке, относится к так называемому фрезендорфскому типу. Аналогичный материал известен и в Старой Ладоге»{338}.
Весьма вероятно, что следом постепенного продвижения ран-ругов в Восточную Европу является старинное древнерусское название Нарвы Ругодив, под которым этот город упоминается в Новгородской летописи в 1420 и 1444 гг.{339} Происхождение этого названия непонятно. М. Фасмер предположил, что в основе его лежит имя финно-угорского божества: фин. Rukotivo «дух-покровитель ржи», также Rongoteus (Агрикола, XVI в.) и эст. Rougutaja{340}. Однако помимо трудностей чисто фонетического порядка согласиться с данной версией мешает то, что использование данного названия города самими финно-уграми не зафиксировано, подобных топонимов в их землях больше не встречается, да и сами окрестности Нарвы отнюдь не выделялись в земледельческом отношении по сравнению с остальными эстонскими и финскими землями. Высказывались предположения, что древнерусское название города произошло от корня руга в значении церковной земли, однако и эта версия не объясняет, почему новгородцы подобным образом называли именно этот город в Прибалтике, в которой было достаточно других владений католической церкви. Однако существует и другое объяснение происхождения названия Ругодив — само это слово было образовано из двух корней: племенного названия ругов, которым западноевропейские авторы называли как жителей Рюгена, так и восточных славян, и див, которое, как было показано выше, обозначало в древнерусском языке грифона. В самих новгородских землях зафиксировано имя Руготин (Ругутин), образованное от Ругота{341}, что свидетельствует скорее в пользу племенного происхождения данного корня.
Топонимика в окрестностях Ругодива также свидетельствует о западнославянском продвижении вдоль побережья Варяжского моря. Так, недалеко от Нарвы, в месте впадения р. Россонь в р. На-рову находится деревня Венекюля. Хотя в данном месте находились и другие основанные русскими деревни, однако именно она получила название, образованное от имени венедов. В русских летописях эта деревня упоминается в 1384 г. под названием «Наровский берег», однако в немецких хрониках в 1380 г. она обозначается как «Русская деревня» — «Руссише дорф». Эсты называли ее Венекюля, а водь переосмыслила это название как Вяйкюля (вяй, вааг — «безмен, весы» и кюля — «деревня», т.е. «Весовая деревня»). Последнее наименование недвусмысленно указывает на связь этого поселения венедов с торговлей. Об этом же говорят и два окрестных названия: Куллансуо (кулан — «золото», суо — «болото», Золотое болото), в котором, по преданию, один местный житель нашел бочонок с золотом, и Куллакюла (кулла — «золото», кюла — «деревня», «золотая деревня»).
Весьма показательно, что Венекюля находится на берегу реки Россонь (на местном ижорском языке река называется Рбсон, с ударением на первый слог). Хоть существует несколько вариантов, объясняющих данное название (из водского рооса — «ржавчина, цвет застоявшейся воды», ижорского россойн — «не ровная», «не прямая», ижорского росвус — «разбой»){342}, однако наиболее вероятным является объяснение, связывающее его с племенным названием рус/рос. На это еще до революции обратил внимание А.В. Петров: «Некоторые названия местностей и рек в Эстляндии (например, река Россонь, впадающая в Нарову) свидетельствуют о бывшем здесь русском господстве»{343}. Действительно, данная река была не единственной в регионе, которая не прямая или была прибежищем разбойников, а поскольку она впадает в море, вряд ли она могла быть охарактеризована как застоявшаяся. Поскольку во времена Ганзы на этой реке было пристанище морских разбойников, это свидетельствует об удобном положении реки с точки зрения мореходства. Упоминание поселения вендов на названной по имени росов реке в очередной раз говорит о тесном переплетении обоих понятий на Варяжском море. То, что племенное название ругов-росов сочетается в названии города с обозначением грифона вновь указывает на связь этого символа с варяжской Русью.
В поисках ответа на вопрос, почему восточноевропейских русов называли ругами, можно было бы остановиться на последнем объяснении, если бы не одно обстоятельство: название ругов средневековые авторы относили не только к киевским русам и западнославянскому племени ран, но и, по некоторым данным, к некоторым другим славянским племенам. X. Вольфрам отмечает, что уже около 900 г. группа славян в Нижней Австрии упоминается в латиноязычных источниках как «ругии»{344}. Выше уже приводился текст грамоты Людовика Немецкого от 16 июня 863 г., в которой недалеко от Дуная упоминалась некая Русарамарха (Ruzaramarcha). Однако примерно в этом же регионе гораздо ранее находился Ругиланд, в котором в V в. н.э. жило германское племя ругов. Его земли находились к северу от Дуная. На западе Ругиланд едва не достигал устья реки Энса, а на востоке доходил примерно до современной Вены. Однако на этой территории руги жили лишь тридцать лет, пока их государство не было разгромлено Одоакром.
Как установили исследователи, название Ругиланд при описании событий 487 г. встречается в анонимном труде «Происхождение лангобардов», написанном в первой половине VII в. Все остальные источники, упоминающие впоследствии данное название, лишь повторяли текст этого анонимного сочинения. Так, например, Павел Диакон так описывал одно из передвижений лангобардов еще до того, как они поселились в Италии: «И вот Одоакр, созвав племена, над которыми давно господствовал, а именно турцилингов, герулов и часть ругиев, которые уже давно находились под его властью, а также народы Италии, пошел на Ругиланд. Там он сразился с ругиями, нанес им сокрушительное поражение и убил их короля Фелетея. После этого он опустошил всю страну и вернулся в Италию с великим множеством пленных. Тогда лангобарды вышли из своего места и переселились в Ругиланд, который по-латыни называется Rugorum patria, и в течение многих лет жили там, так как это была плодородная земля»{345}.
Как среди отечественных, так и среди зарубежных исследователей нет единого мнения, связаны ли между собой названия Ру-гиланда и более поздней Русарамархи. А.Г. Кузьмин полагал, что такая связь существует, однако специально проанализировавший данный вопрос А.В. Назаренко пришел к выводу, что оба названия ни территориально, ни хронологически не связаны друг с другом{346}. В пользу версии А.Г. Кузьмина говорит как будто тот факт, что в одном из списков рукописи «Жития святого Северина», датируемом XI–XII вв., к латинскому названию Rugorum была сделана приписка, указывающая, что это название звучит в немецком языке как Ruzen или Rucen{347}. Однако подобное примечание переписчик мог сделать и в силу того, что знал, что другим названием живущих на Рюгене славян является русы. Кроме того, по своим размерам весьма небольшая Русарамарха явно не тождественна целому королевству ругов. Также установлено, что в устной традиции названия Ругиланда к IX в. не существовало, а грамота 863 г. составлялась сугубо в практических целях, и ее авторы отнюдь не стремились блестнуть книжной ученостью. Занявшие сразу после разгрома ругов Ругиланд лангобарды отнюдь не стали вследствие этого называться ругами, сохранив свое прежнее племенное название. Тем более подобная смена названия лишь вследствии занятия определенной территории выглядит странной для славян, поскольку, как уже отмечалось, название Ругиланда уже не существовало в устной традиции. Кроме того, возможны целых два объяснения появления «Русской марки» на Дунае без привлечения ругов. А.В. Назаренко предполагал, что данный топоним возник благодаря русской торговле, а выше было показано, что интересующее нас название может быть связано с описанной Прокопием Кесарийским державой варнов, границы которой на юге простирались как раз до Дуная.