Старший камеры № 75 - Юрий Комарницкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там отбывают наказание те редкие люди, которых все же признали больными. Фактически это люди, которых даже неопытным взглядом человека, не сведущего в медицине, можно признать больными. Из окна своей камеры я видел прогулочные дворики, где они гуляли. Это паралитики, ярко выраженные дистрофики, люди, страдающие всевозможными врожденными физическими отклонениями.
Когда нас переодели, мой компаньон, грузин, резко изменился. От бойкой речи и энергичных движений не осталось и следа. Он по-гусиному вытянул шею, выставил огромный крючковатый нос и, держа руки по швам, неожиданно мелкими шажками засеменил по длинному коридору. Пожилая медицинская сестра быстро пошла вслед за ним.
— Эй, ты, как тебя звать, ты куда?..
Грузин, делая вид, что не слышит, семенил дальше.
— Ты что, оглох?.. А ну стой!!!
Она схватила его за рукав.
— Как тебя звать?
— Гога, — сказал он тоненьким голоском и сделал плаксивое лицо.
Тон сказанного, его походка были настолько смешны, что я, отвернувшись, рассмеялся.
— Гоша, сядь здесь и никуда не ходи.
Она усадила его на стул под стенкой и принялась ножницами остригать ему ногти. В то же время милиционеры сковывали «браслетами» партию заключенных, уже прошедших экспертизу.
Им предстояло возвратиться обратно в «Кресты».
Вдали от стола медицинской сестры и кабинетов врачей по обеим сторонам размещались обитые железом двери камер. Через 5-10 минут нас с Гошей поместили в камеру № 6.
В камере стояли две железные кровати. В общем, ничего не свидетельствовало о том, что судмедэксперт находится в городе С. Петербурге. Загаженные мухами стены, окно с ржавыми решетками, паутина и пыль.
Так как тумбочки в камере не было, мы сложили прямо на пол несколько имеющихся у нас сигарет и легли в постель. Через минуту открылась кормушка, нас позвала санитарка.
— Ребята, вот вам по пять сигарет на брата, дневная норма. Будете в камере мыть полы, получите еще по одной дополнительно.
Это неожиданное проявление гуманности, по-видимому, должно было списывать произвол администрации, который здесь царил.
В окошко несколько раз заглянули, а затем, видимо, интерес к новеньким пропал. Мы с Гошей разговорились.
— А у тебя нормально получается, — сказал я и, вспомнив его физиономию в момент приема, опять рассмеялся.
— Э-э-э-э-э, земляк, не гавари… У меня третий судимость, с «химии» сбежал… Авария сделал… Если признают больной, хоть чуть-чуть получу статья смягчающий. Если нет, семь лет придется тянуть. Тебе что, у тебя статья легкий… на твоем месте я бы вообще дуру не гнал… Они запросто могут запороть уколами.
Я внимательно его слушал. Откуда ему было знать, что симулировать я и не собираюсь. Наоборот, я панически боялся, как бы меня не признали больным. Грузин также не мог знать, что меня почти семь месяцев, словно подопытного кролика, насильно пичкали всевозможными препаратами, которые только имеются в арсенале психиатров. Только чудом я избежал метода лечения, который сводится к введению организма в состояние комы. По мнению психиатров, в момент, когда отключается мозг, из памяти как бы высвобождается ненужная «больная» информация. В тот не такой уж далекий год я наблюдал за несчастными, и видел, как порой после шокового состояния из их мозга уходила та последняя информация, которая делает людей людьми.
— У нас с тобой, Гоша, разные интересы, кроме одного — выйти на свободу. А в плане лечения в психбольницах пусть меня бог милует. Я через всю эту музыку уже прошел.
Он с интересом уставился на меня. В этот момент дверь открылась и появился краснорожий верзила в белом халате. Он назвал мою фамилию.
— Собирайся к врачу… Пижаму можно не надевать, иди в белье.
Я все же надел дырявую пижаму, и мы пошли по длинному коридору в сторону врачебных кабинетов.
Санитар привел меня в кабинет и вышел. В просторной комнате за полированным столом сидит пожилая женщина в белом халате. Неприятным скрипящим голосом она скомандовала:
— Сядь на стул!
Фамильярное обращение, это «сядь» не обещали ничего хорошего. Она оторвалась от бумаг и взглянула на меня. На желтом дряблом лице холодно мерцали немигающие змеиные глаза. Я понял, что человек с такими глазами не может чувствовать чужую боль. Мало того, он злораден и жесток.
— Еще один симулянт!!! Ну говори, — она сразу же перешла на крик, — что натворил?! Чем болеешь — говори!!!
Я был в самом прямом смысле потрясен. Все ее существо дышало злобой. Казалось, сейчас из этих старческих уст брызнет мне в лицо желчь или яд.
Мои измочаленные нервы все же выдержали.
— Я совершенно здоров и ничем не болею… Не знаю, зачем меня сюда привезли.
Она продолжала кричать:
— Сюда здоровые не попадают!!! Говори, чем болеешь?!! Если не скажешь, мы тебя заколем можептилом, галаперидолом!!!
Я все еще не мог опомниться, не верил своим ушам. Только что она обвиняла меня в том, что я — симулянт. Теперь она кричит, что здоровые сюда не попадают. Вот они — пещерные методы, которыми пользуются С. Петербургские судмедэксперты для установления диагноза. Примитивщина, грубость, полное противоречие между существующими в мире законами гуманности и действительностью. Вот о таких психиатрах писал Ярослав Гашек в своей книге «Похождения бравого солдата Швейка».
Наконец ее выкрики мне надоели. В свою очередь я рявкнул:
— А чего вы на меня кричите?!
Это старое изъеденное желчью существо, оказывается, еще и дрожало за свою жизнь. Отпрянув от меня, она нажала на кнопку звонка. В комнату вбежали прапорщик и санитар:
— Почему вы ушли?! Я же говорила вам, из кабинета не выходить?!
Санитар разводил толстыми руками и вращал в недоумении заплывшими глазками.
— Звиняюсь, запамятовал… Я за дверями стоял!
Я смотрел на этого идиота, пришедшего со страниц чеховских рассказов в конец двадцатого века, и ясно вспоминал, что приказа санитару не выходить из кабинета она не отдавала. В этих стенах явно процветало самоуправство и оголтелое человеконенавистничество.
Меня увели в палату. Какие она сделала для себя выводы о состоянии моего здоровья, я не знал. Да и кто в силах разгадать замыслы самодура, облеченного властью?
Через некоторое время к врачу повели Гошу. По его описанию, ему попался другой врач. Методы диагностирования в С. Петербургской судмедэкспертиэе у всех врачей одинаковые. У всех, по-видимому, был один учитель, который в свою очередь учился у учеников Сталина. Гоша поведал:
— На мине кричали, обещали заколоть какими-то мажептилом и галаперидолом… Я такой дурак еще не видел… Еще немного — дал бы ей по башка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});