Уайтбол - Ирина Белояр

За неимением полезного дела я большую часть времени бродил вдоль забора. Вдоль границы чудесной страны. Как сказал Достоевский «ко всему человек-подлец привыкает»… В один прекрасный вечер из-за ограждения на «здоровую» территорию свесились ветки дикой яблони. Я насторожился. Вик предупреждал, что уайтбол иногда «подползает» вплотную к ограде, и в таких случаях лучше тут не слоняться.

Конечно, надо было послушать умного совета и убраться отсюда. А меня потянуло на приключения. Сорвал яблоко, не без содрогания надкусил. Ради эксперимента. Чего ждал — не знаю: вкус оказался обычный, кислятина, как всякий дичок. Зашвырнул остаток через изгородь, в зону уайтбол.

Ничего не произошло. Черт, даже обидно: у всех что-нибудь происходит…

— Дотронься до меня.

— Не понял? — я оглянулся.

Никого нет. Послышалось. Ну вот, зря переживал: по крайней мере, слуховые глюки уже есть.

А яблоня исчезла. Быстро.

…И тут я поймал себя на простой мысли: сохранить рассудок на самом деле очень легко. Убеди себя, что любой бред — в порядке вещей, и проблема решена. Твоему психическому состоянию ничего не грозит. Мир меняется, или ты глючишь — один хрен, так и надо. Так и должно быть. Как воспринимают реальность наши космические соседи: все происходящее возможно, поскольку невозможное не происходит… «принцип циклопа». Только с таким подходом можно пытаться выяснить, где у тебя явь, а где сон…

— Дотронься до меня.

Оборачиваюсь. Никого.

…Яблоня на месте. Яблок на ней нет. Зато под ногами у меня лежит надкушенное, которое я выбросил за ограждение.

Куда выбросил — там и лежит. Потому что теперь я сам нахожусь за ограждением.

Спокойно. О чем мы говорили минуту назад? Все нужно принимать, как должное. Раз забор перепрыгнул — значит, так и полагается.

— Дотронься до меня.

Стою на склоне горы. Впереди внизу — мостик через ручей. Противоположный берег — обрывистый, над обрывом — травянистый луг. За лугом — живая изгородь, скрывающая забор. За забором — база «Уайтбол», а дальше виднеются крыши пустующих Зеленцов…

Без паники. Этого может не быть — а может и быть. Глюк или реальность — и то, и другое правомерно… блин. Похоже на стародавнюю песенку: «а нам все равно, а нам все равно…» Страх. Люди лишаются рассудка не из-за чудес — объективных или субъективных, а из-за того, что теряют контроль над собственной жизнью. Инстинкт самосохранения. Циклопы не сходят с ума, поскольку у них только одна проблема — успеть до смерти попасть в собственный Город. Я нахожусь в собственном Городе, но от этого не легче…

Стоять! Физическое движение здесь ничего не решает. Стоять и смотреть, выход наверняка есть…

Темное первобытное животное у меня внутри взвыло, ноги сами понесли вниз, к мосту, затем — наверх по обрывистому склону. Карабкаться пришлось на четвереньках, хватаясь за вывороченные корни… луг… живая изгородь… забор… дорога…

У края экспедиционного поселка отдышался. Вырвался. Кажется, вырвался…

Времени — девять. Еще никто не спит.

Я плюнул на субординацию и прямым ходом отправился к Венскому.

Старпер выслушал меня внимательно. После чего разразился пространной речью, из которой следовало, что я как минимум трижды мудак. Во-первых — выбросил яблоко. Его следовало отнести на экспертизу на предмет содержания галлюциногенов. Во-вторых — ни хера не делаю, в то время как вся группа пашет, не покладая рук. В-третьих: вместо того, чтобы вести личный журнал наблюдений (как все нормальные сотрудники), вламываюсь к руководителю посреди ночи со всякой херней и мешаю спать.

— Какая же середина ночи, я…

— Посмотри на часы.

Оглядываюсь на его будильник. Половина второго.

— Убедился? А теперь п…дуй отсюда, — сказал босс, уже миролюбиво.

Я вышел во двор, потащился к себе. В одном точно мудак: насчет того, что в зоне уайтбол время скачет, как угодно (или часы сбоят, в данном случае — не суть), меня предупреждали не один раз.

А вот насчет всего остального… Да ну. Просто отвык за десять лет. Люди, с которыми работает Венский, по меньшей мере, до простых вещей обязаны доходить сами. Не ждать, пока им подробно объяснят, какой стороной рясу в штаны заправлять… в общем — да. Мудак, наверное. Хотя можно было и помягче — все-таки со мной эта ахинея впервые случилась.

Внутренний голос заботливо подсказал: если б не впервые — получил бы благодарность в приказе…

Я доплелся до своих апартаментов, разбудил Вика и сорвал на нем зло:

— Какого хрена ты мне не сказал, что тут все сотрудники ведут личные журналы наблюдений?

— Чего ведут? — спросил бывший однокурсник, хлопая глазами.

— Журналы. Наблюдений. Все ведут, кроме меня.

— А они об этом знают? Я, например, впервые слышу.

Ясно. Опять в молоко…

— Чего случилось, Мишка? На тебе лица нет.

Я рассказал.

— Понятно, — спокойно ответил Вик. — С боевым крещением тебя. А к профу зря потащился. На будущее: не ходи, пока сам не позовет. Меня можешь будить в любое время — по крайней мере, на первых порах.

— Знаешь, конечно — чужой монастырь и все такое, но, по-моему, вы неправильно поступаете. Вы фактически пустили подготовку на самотек. А если бы я нынче не выбрался оттуда?

— Но ты выбрался. Прими мои поздравления, теперь тебя можно пускать в зону уайтбол.

— Не понимаю. Какая связь?

— Видишь ли, Миш, работать здесь может не всякий. В первые два года семеро наших сотрудников попали в психлечебницу. Свихнулись. Я, честно говоря, был удивлен, когда старик решился тебя пригласить. Человек с застарелой психической травмой — это как-то напрягает… В общем, то, что нынче произошло, можешь расценивать, как спонтанное тестирование на профпригодность.

— Ни хера себе тестирование. Сунуть человека на глубину: выплывет — годится. Потонет — значит, не судьба.

— На глубину ты сам полез, — заметил Вик. — Инструкции существуют не для того, чтобы пропускать их мимо ушей.

Я опомнился:

— Извини.

— Проехали. Что бог ни делает — все к лучшему… А яблоко ты действительно зря выкинул. Сувениры уайтбола — занятная штука.

— Объясни.

Вик окончательно проснулся. Встал, натянул штаны, включил чайник.

— Ну… твое яблоко по мере удаления от ограды могло стать чем-то другим.

— Например?

— Да фиг его знает. Чем угодно. Грушей. Бутылкой виски. Паровозом, блин.

— То есть, даже на границе аномалии возможны такие сильные глюки?

— Какие глюки, Миша, о чем ты?

— Привет. Субъективные искажения реальности.