Нихт капитулирен! - Алек Сэй

— Ждем начала совещания у Фюрера. — хмыкнул Гудериан, оглядев полную генералов приемную Гитлера. Новое назначение он получил еще в августе.

— Спасибо. — хмыкнул фон Бок. — В жизни бы не догадался. Я, как бы сказать, несколько о другом. Имел тут давеча беседу с генерал-инспектором войск СС, так тот от счастья чуть ли не на ушах ходит.

— Получил новое звание? — иронично поинтересовался Гудериан.

— Нет, новую форму. Вот посуди сам — не так давно ССовцы с трудом выбили камуфлированные рубахи, да и то для очень немногих частей, а сейчас вышло распоряжение Гитлера о замене фельдграу на полностью камуфлированную форму. Она, конечно, по цене выходит дороже, ну так и солдаты в ней менее заметны во время боя. Я уже не говорю о новых требованиях для танков, разработках реактивных двигателей для самолетов, срочных работах по сдаче в эксплуатацию «Графа Цеппелина» и постройке сильного подводного флота. Сколько там у нас U-ботов? Под две сотни?

— Это лучше узнать у Рёдера. Не моя епархия. — Гудериан развел руками.

— Мне просто интересно, у нас в окружении Фюрера, что, появился кто-то не только влиятельный, но и умный?

Карельский перешеек, подступы к г. Терийоки

02 декабря 1939 г., около восьми утра

(время местное)

Капитан Сумутка, командир 2-го батальона 4-й пехотной бригады II-го корпуса, поглядел в небеса и тяжело вздохнул. В любой иной солнечный, не предвещающий ни единой снежинки день мог только порадовать, но сегодня он бы предпочел снегопад, да погуще. Глядишь, и не поперлись бы русские сквозь снежную кашу на его позиции…

Мечты-мечты. Капитан снова вздохнул и начал обход траншей, поглядывая, не осыпались ли где, не требует ли чего немедленного, покуда враг не нагрянул, исправления и его командирского контроля.

— Пекканен, 8-я рота еще не добралась? — окликнул он штабного радиста, выглянувшего из командирского блиндажа.

— Никак нет, господин капитан. — отозвался тот.

— Хреново. — прокомментировал себе под нос Сумутка. 8-я рота, пулеметчики, заплутала ночью добираясь до позиций, и на радиосвязь тоже, отчего-то, не выходила.

Участок фронта его батальону достался сложный. Врага можно было ожидать аж по трем направлениям, и перекрыть толком все не выходило никак, невзирая на приданные двенадцать 37-и мм пушек, и ожидавшую уже его прибытия, а потому хорошо замаскированную батарею из такого же количества 76-и и 105-и мм гаубиц.

С утра, еще до рассвета, капитан распределил бойцов по позициям — пять взводов при четырех пушках заняли траншеи линии Маннергейма на левом фланге, столько же отправились на правый, а еще четыре пушки и три взвода перекрывали грунтовку, идущую в центральной части, где они нынче спешно окапывались. Сам он, со штабом и двумя взводами резерва расположился в тылу у последних, примерно в километре.

Только черт ведь знает этих русских! Вполне могут и напрямую через лес рвануть в наступление, через овраги, топи и буреломы.

Капитан поморщился от этой мысли. Да, очаговая оборона — далеко не идеальный вариант. Только перекрыть весь участок фронта редкой цепью бойцов вариант еще более худший. Это уже не оборона, а сигнализация получается, причем сигнализация бестолковая. Где твои позиции прорвали ты знаешь, а сделать с этим не можешь ничего.

Побродив по траншеям с полчасика, Сумутка вернулся к штабному блиндажу, и едва не столкнулся с вылетевшим из него аки на крыльях вестовым.

— Господин капитан, русские! — выпалил он. — Лейтенант Ханакен докладывает, что наблюдает пять бронеавтомобилей, предположительно БА-20, и два взвода пехоты! Двигаются по дороге в его направлении!

— Началось… — вздохнул капитан. — А пулеметчиков все нет.

Он сделал шаг внутрь блиндажа и увидал перекошенное лицо радиста.

— Что еще, Пекканен?

— Господин капитан, на левом фланге появились три неопознанных танка. Очень неопознанных, и наши пушки их не пробивают!

До штаба донеслись звуки отдаленной стрельбы из 37-и миллиметровых пушек.

Москва, ГАБТУ РККА

29 декабря 1939 г., девять утра

— …таким образом, все три машины вверенного мне взвода показали высочайшие показатели в ходе боев. — комиссия внимательно слушала доклад Бохайского о проведенных полевых испытаниях. — Что касается общего минуса машин — им является их большой вес, что значительно затрудняет их применение на заболоченной местности. Все три машины неоднократно вязли в болотах так, что без помощи тягачей их вытащить было невозможно. Однако, применение их в не болотистой и слабо заболоченной местности проходило вполне успешно, с максимальным эффектом. Из существенных преимуществ танков СМК и БХ… прошу прощения, Т-100…

— А почему вы назвали танк Т-100 такой аббревиатурой? — поинтересовался Ворошилов.

— Дело в том, что его испытывал экипаж капитана Вилко. — несколько стушевался подполковник. — Ему стало несколько обидно, что у его машины, в отличие от двух других, нет собственного имени, вот он и назвал его, в неофициальном порядке, «Борец за свободу украинского народа Богдан Хмельницкий». Ну а мы сократили до просто «Богдан Хмельницкий» или БХ.

— А шо? — хмыкнул Кулик. — Мне нравится.

Григорий Иванович, как известно, был рожден недалеко от Полтавы.

— Вы продолжайте, товарищ Бохайский. — предложил Нарком среднего машиностроения Малышев. — Насчет названия мы поняли.

— Так вот, из существенных преимуществ танков Т-100 и СМК можно выделить их возможность ведения одновременного огня в диаметрально противоположном направлении и большую, относительно танка КВ, огневую мощь — за счет большего числа орудий. Однако, преимущество в огневой мощи я бы определил как не особо значительное. По крайней мере ДОТы все три танка подавляли с одинаковым успехом или неуспехом. Также следует отметить, что управление многобашенными танками, в отличие от танка КВ, сильно затруднено, так как командир танка физически не может контролировать несколько направлений огня одновременно. Этот недостаток был присущ Т-28 и Т-35, и в танках Т-100 и СМК сохранился так же, что сводит их преимущества практически на нет. Танк КВ, в свою очередь, обладая меньшими габаритами за счет однобашенной компоновки, является менее удобной целью для вражеской артиллерии, лучше управляется командиром и экипажем, а, следовательно, является и более эффективной боевой единицей. У меня все, товарищи.

В этот же день танк КВ был принят на вооружение РККА.

Варшава, перекресток Аллеи Ерозолимской и ул. Популярная

24 января 1940 г., около полудня

За то, чтобы оказаться сейчас в этом ни чем непримечательном кафе, имея при себе хотя бы «наган» — а лучше ППД или еще какой «Томми-ган», — любой агент варшавской резидентуры СССР не задумываясь отдал бы руку. Только не ту, из которой привык стрелять, конечно. И хотя любой нормальный разведчик, в отличие от киношного Йозефа Бонна, берется за оружие лишь в случае провала, а в обычное время с собой и перочинный-то нож вряд ли возьмет, предпочитая действовать чужими руками, именно сейчас отступление от правил могло быть совершенно оправданным.

Однако, советских разведчиков в кафе не оказалось, так что четыре хорошо одетых мужчины могли не только не опасаться за свою жизнь (в том числе и благодаря нескольким, замаскированным под обычных посетителей, охранникам), но и спокойно поговорить, попутно воздав должное талантам шеф-повара.

Опытный глаз легко бы опознал в двух из собеседников уроженцев солнечного Кавказа — совсем опытный даже определил бы армянина и грузина, — еще в одном признал бы тюрка, каковым этот крымский татарин и являлся, а вот четвертый мужчина имел совершенно обыкновенную славянскую внешность, так что определить, поляк он, украинец, или клятiй кацап и москаль, было определенно невозможно.

Как любая нормальная столица, Варшава по своему национальному составу являлась филиалом Вавилона в момент столпотворения, так что даже гораздо более интернациональная компания не привлекла бы ничьего пристального внимания. И уж конечно, никого национальный состав беседующих не удивил бы в организации «Прометей», высшими функционерами которого они все являлись.

Вскормленная польскими спецслужбами, эта международная организация объединяла в себе эмигрантов из Российской Империи и СССР, ставящих целью независимость своих малых родин от Москвы, а также борьбу с Советской властью в самой РСФСР. В идеале же все они видели Россию расчлененной на различные этнические, и не только, государства, дабы никогда уже русский медведь не смог подмять их под свою пяту.

Понять поляков, взлелеявших эту гидру, по-человечески, конечно, можно. Пережив три раздела своей родины, полуторавековое российское господство, кровавые подавления шляхецких восстаний, они вряд ли могли испытывать теплые чувства к братьям-славянам. К тому же, имея с востока могучий, бурно развивающийся Советский Союз, не скрывающий территориальные претензии к Речи Посполитой, трудно чувствовать себя спокойно. Нынешние генералы — это вам, увы, не Пилсудский, земля ему пухом…