Жернова истории. Ветер перемен - Андрей Колганов

Одновременно началась погрузка в теплушки. Странный облик пулеметов, которые, сняв со станков, затаскивали в вагон, привлек мое внимание. Спрашиваю Романова:

— Что это у вас за пулемет такой странный? Кожух гладкий, а на конце ствола — раструб?

— Так это переделка из трофейного, из австрийского системы Шварцлозе, — поясняет тот.

— А второй? Вроде Максим, но почему на треноге, а не на колесах?

— Максим-то он Максим, — вступает в разговор один из взводных (как раз вроде командир пулеметного взвода), — да только производства английской фирмы Виккерс. Потому и тренога. И гильзы из него не вверх, а вниз летят, — продолжает он своим пояснения, — механизм там иначе устроен, поэтому наши, которые с Максимом знакомы, с энтим механизмом путаются. Стреляет-то он исправно, вот только с патронами к нему плохо. Остатки подъедаем, — он, зараза, только английские жрет. Сбросили нам всякое иностранное барахло. Мы же вроде как не на фронте, нам и такое сойдет.

— Да и с таким барахлом все лучше, чем совсем без пулеметов, — философски замечает ротный.

В вагоны грузится и небольшой отряд ВЧК — те самые полтора десятка красноармейцев, один из которых тащит на плече уже знакомую мне толстую трубу ручного пулемета Льюис.

— Успеем? — тревожно спрашиваю я Романова, когда машинист, после долгого напряженного ожидания, отрапортовал о готовности к отправлению. Опередив ротного, мне отвечает Галькевич:

— Должны. До Заситино отсюда аккурат семнадцать и три четверти версты по железке. По тракту примерно столько же. Банде туда идти не меньше четырех часов. С тех пор, как они со станции сдернули, прошло где-то часа полтора. Нагоним. Нам-то ходу туда минут тридцать-сорок.

Глава 13. Заситино, Исса, Посинь… и французские поэты

Издав протяжный гудок, паровоз, натужно пыхтя, потащил наш состав из пяти теплушек и одной платформы со станции. Уже в скрипящем и громыхающем на стыках вагоне, где царила почти полная тьма спрашиваю практически невидимого в этой тьме Галькевича:

— Ты ведь местный, себежский? Места эти знаешь?

— А как же! — гордо отвечает командир чекистов.

— Так подскажи, где и как бандитов перехватить можно.

— Пядышев! — крикнул в ответ чекист. — Пядышев! Тащи сюда мою командирскую сумку! И фонарь запали!

Вскоре фонарь уже осветил небольшой пятачок перед нами слабым колеблющимся пламенем свечи, спрятанной за пыльным стеклом. Яков Исидорович извлек из своего планшета сложенную карту и аккуратно развернул ее у себя на коленях.

— Вот смотри, — начал он водить пальцем по карте, — большак идет на Заситино и дальше до линии перемирия. И вот тут, не доходя Заситино, есть одно место, которое банда никак миновать не может. Без подвод, они, может быть, и прошли бы инако, а с подводами — никак. Тут два мостка через Иссу. С подводами — только по ним.

А почему два мостка? — спешу уточнить у Галькевича.

— На карте оно плохо видно, но Исса здесь делится на два рукава. Потому и мостов два, — пояснил командир отряда ВЧК. — Вот у этих мостов и надобно банду встретить. Поставить пулеметы, и вдарить! — энергично махнул он рукой, сжатой в кулак.

Вглядываясь в карту, задаю уточняющий вопрос:

— Хорошо, напорются они на пулеметы, бросят подводы, и кинутся в лес — вон он, у самой дороги, с северной стороны. Или, вон еще, проселок на юго-восток обозначен. Вот, где «Хорошки» написано. Хутор, что ли? Туда тоже могут свернуть. Что тогда?

— Правильные вопросы задаешь, — присоединился к разговору Романов, — а говорил, не военный. Надо с севера у дороги, аккурат на самой опушке, еще засаду ставить, и туда — второй пулемет.

— А если кто на Хорошки свернет? — напоминаю о своих сомнениях.

— У Хорошек тогда моих в засаду поставим, с Льюисом, — предлагает Галькевич.

— Нет, — качаю головой — если они в этом месте на засаду наскочат, то смогут сразу в лес с дороги кинуться. Лучше пулемет у самой развилки дорог поставить. Тогда им и дорогу на Хорошки перекроем, и назад по тракту не дадим рвануть.

— А говорил — не военный! — еще раз выдал Романов. — Соображаешь! Тебя бы командиром поставить, опыта бы набрался и, глядишь, на батальон, а то и на полк бы вышел!

— Соображать не только на войне надо. В мирном времени как бы не сильнее соображалка нужна будет. — Вот не прельщает меня военная карьера, и все тут.

— Не, мир не война, там так крутиться не надо, — возражает Романов.

— Не скажи, — качает головой Галькевич, по всему видать, более подкованный, да и более опытный. — Вот ты знаешь, какими путями можно из нашей нынешней разрухи в будущую Коммуну дойти?

Комроты промолчал, видимо, сразу не найдя что ответить.

— Вот то-то же! — осадил его чекист.

— Ладно, revenons Ю nos moutons («вернемся к нашим баранам»), — сорвалось у меня. Черт, за языком следи, шляпа!

— Чево? — тут же недоуменно воскликнул Федор Иванович.

— Так, французская поговорка, — пришлось оправдываться, — означает: вернемся к делу. У меня еще один вопрос: хотя бы и тремя пулеметами, но всю банду в темноте мы не положим. Сколько-то наверняка ускользнет. Разбегутся по лесам, а кто-то, глядишь, за кордон в обход пойдет. Исса-то, смотрю, невелика, ее и вброд одолеть можно.

— Вброд-то можно, тут и впрямь неглубоко — кое-где всего пол-сажени будет, ну, а где и по шейку, — согласился Галькевич, действительно хорошо знающий здешние места. — Только вверх по течению от мостов искать нечего — там по берегам такая топь, что и знаючи не пролезешь.

— А вниз? — интересуется ротный.

— Вниз по течению тоже порядком заболочено. Но кто энти места знает, может тропку и сыскать.

— Тогда дозор надо к северу пустить, — предлагаю свое решение. — После начала боя отделением пройтись по течению версты на две-три, поглядеть, не пытается ли кто вброд перебраться.

— Лады, — кивнул Романов. Тут к перестуку вагонных колес добавился глухой «железный» гул, быстро прервавшийся. «Никак, мост переехали», — догадался я.

— Ах, неправильно все это! — вдруг воскликнул командир отряда ВЧК.

— Почему ж неправильно? — возмутился ротный. — Товарищ комиссар все по уму расписал…

— Да я не об этом! — мотнул головой Галькевич. — Ну, не должны «зеленые» за кордон тикать. Что дезертирам местным-то в Латвии энтой самой делать? Не понимаю… Плохо дело.

— Почему плохо? — мне тоже стало тревожно при виде нешуточного беспокойства, посетившего чекиста.

— Плохо оттого, что не понимаю. Того и жди, пакость какая учинится, — ответил он.

Тут состав заскрипел и стал притормаживать.

— Что, уже Заситино? — спрашиваю у Галькевича.

— Нет, железка в само Заситино не заходит. Станция Посинь от села в двух верстах. Но и на станцию мы не пойдем. Я дал команду примерно за версту до станции остановиться, почти сразу, как мост через Иссу переедем. Здесь проселок должен быть вдоль Иссы. Он нас прямо к самым мосткам и выведет. Тут нам ходу полчаса с гаком будет.

Состав последний раз скрипнул и остановился.

— Из вагонов! Выходи строиться! — закричали взводные.

В кромешной тьме, лишь слегка рассеиваемой призрачным сиянием неполной луны, рота стала собираться у вагонов. Галькевич, пробежавшись сначала вперед, а потом назад от состава, обнаружил все-таки нужный проселок — скорее широкую тропу — и рота стала постепенно выползать на нее. В не слишком стройной колонне можно было разглядеть нескольких человек, тащивших на своих спинах тяжеленные пулеметы и отдельно — станки для них. Справа от тропы, где-то в сотне шагов, угадывалась сплошная темная полоса. «Не там ли речка?» — мелькнула у меня мысль.

— С тропы не сходить! — крикнул Галькевич. — Тут места болотистые, особливо по правую руку, вдоль реки!

Не прошло и часа, как дорожка вывела нас к мостам через Иссу. Расположенные близко, всего саженях в сорока друг от друга, небольшие рукава (по дюжине шагов в ширину) речки с быстрым течением имели невысокие берега, поросшие ивняком, и влажную, болотистую пойму. Поэтому, когда я шепнул Романову, — «Давайте, Федор Иванович, командуйте ротой», — он расположил Виккерс поодаль от реки, где местность начинала полого повышаться и стала заметно суше, саженях в тридцати от ближнего моста, так что мостик через второй рукав даже не просматривался в темноте. Но лежали они на одной линии, так что ошибиться было невозможно — оба моста одновременно попадали в сектор огня пулемета.

— Первый и второй… отставить, первый и третий взводы — занять позиции справа и слева от моста! — командовал ротный. — Выделить по отделению от каждого взвода — отрыть окопчик для пулемета. Да не ловить ворон — бандиты вот-вот заявятся. Самим тоже окопаться!

— А почему отставить? — интересуюсь из-за своего неуместного, но тем не мене неистребимого любопытства.