Якорь в сердце - Гунар Цирулис

«В двенадцатом часу я с зеленым огоньком ехал по улице Ленина. Около старой почты меня остановили двое молодых людей. Нет, лица я не заметил и не узнаю, ночь была темная. Притом оба сели сзади. Это я хорошо помню, потому что в наше время пассажиры имеют обыкновение сидеть рядом с шофером. Так поступают даже мужья, когда едут с женами, то ли из бравады, дескать, сидишь впереди, значит, помогаешь машину водить, не знаю… Да, да, как раз об этом я и собирался рассказывать. Ну, велели подъехать к обувной фабрике… Так точно, адрес не указали, но сказали остановить на углу. Они, дескать, захватят дома несколько мешков с картошкой, которую заработали в колхозе, и повезут на взморье к старикам. Да. К сожалению, везти придется на электричке, на такси не хватает денег. Я тоже захныкал — кому охота торчать подолгу на улице и ждать пассажира. Время идет, счетчик тикает, отказать нельзя, а в план нам не засчитывают. Удивляюсь, почему никто об этом в газетах не напишет… Одним словом, обещали платить по часам, и я выключил счетчик. Наверное, задремал, а то разве стал бы торчать целых сорок пять минут — плюнул бы на эти копейки, пропади они пропадом, и в двенадцать честно поехал бы в парк сдавать смену. Вдруг просыпаюсь и вижу: кто-то дергает дверь. Спросонья собрался было вылезть и открыть багажник, а он машет рукой: гони, мол, на станцию. Подбегает второй и по дороге несет насчет ключа, который соседи забыли оставить на обычном месте. Все это, конечно, пахло липой. Не бывает, чтобы два здоровенных парня за три четверти часа не справились с замком от погреба, но, в общем, какое мне дело. И с чего это я буду крик поднимать, если они суют мне трояк и сдачи не требуют? Так точно, высадил у железнодорожного вокзала, да, у пригородных касс… Ну если еще раз подумать, то как-то смутно помнится, будто у одного были очки на носу, но поклясться не могу».

Точка, число, подпись. Еще более интересные результаты дал осмотр такси. Спинка сидения в салоне с правой стороны была измазана темными пятнами. Биологическая экспертиза доказала, что это — засохшая человеческая кровь группы АБ(IV). Порадовали также первые вести из больницы. Не вызвав у Крума ни малейших подозрений, можно было проделать все необходимые анализы. Оказалось, что и его кровь принадлежит к той самой группе. К тому же в архиве милиции выяснилось, что Валдис уже привлекался к суду за кражу со взломом, недавно вернулся из мест заключения и пока не удосужился поступить на работу. Казалось, что гипотеза милиции подтверждается. В ее пользу говорило и проведенное в парке обследование — никаких следов нападения на Крума, о котором он заявил врачу, обнаружить не удалось.

Осталось лишь предъявить обвинение и снять с него допрос. Но тут посыпались дополнительные сведения, опровергавшие весьма стройную версию Лепсиса. Как эксперт ни вертел отпечаток ладони Крума, полученный из больницы, он не совпадал с найденным в цехе. Сразу бросалась в глаза морщинка, которую в народе принято называть «линией удачи», — у Крума она тянулась до самого запястья.

«Что-то теперь скажет наша гадалка-самоучка Стабинь?» — усмехнулся про себя Лепсис и взял другой снимок. Крум тоже ходил в кедах, но они были литовского производства и без единой царапины.

Лепсис отодвинул кучу документов и склонился над микроскопом. Увеличенная мощными линзами пушинка — ее нашли на финке старого Трубека — превратилась в шерстяную ниточку, и она точь-в-точь совпала с положенным рядом для сравнения препарированным волокном, выдернутым из польской куртки, которую носил руководитель биохимической лаборатории. К сожалению, Крум поступил в больницу без куртки — грабители, похитив сей предмет, избавили его от вещественных улик.

Но от всех ли?.. Кое-что все-таки удалось выудить в кармане его брюк. Уж который раз Лепсис и так и сяк разглядывал скомканный клочок бумаги, оторванный, по-видимому, от листа ученической тетради. Лабораторный анализ, конечно, ответил бы на вопрос, где и на какой фабрике сделана бумага, каким карандашом написано единственное нестершееся слово «pastaigāties» — «прогуляться», но что это даст… Тут эксперт хлопнул себя ладонью по лбу и вскочил. Надежда была настолько слабой, что он даже побоялся высказать ее вслух. А если это и есть то звено в цепи, которое свяжет обе подозреваемые персоны? Сейчас же нужно съездить в магазин оптики!

Как назло, квитанции заполняют продавщицы. В руки эксперта попало одно-единственное слово — подпись заказчика. В первый момент Лепсис даже побоялся взглянуть на него. Если окажемся, что оно написано по-русски или состоит из совершенно других букв, то не с чем будет сравнить и придется на этой идее поставить крест. Он быстро взглянул на квитанцию — черным по белому на ней было выведено «Paeglītis». Целых восемь букв, которые можно изучать, делить на составные части и анализировать. Одна из тех случайностей, на которые с полным правом обрушивается критика приключенческих романов.

Наряду с трасологией, Лепсис считал своим коньком еще и графологию и всегда с удовольствием брался за анализы всевозможных подделок. Он сразу увидел, что фамилия заказчика выдумана. В подписи не хватало плавности, графической композиции и последнего завершающего штриха, который неизбежно вырабатывается от бесконечных повторений. Здесь каждая буква была разборчива, стояла на своем месте, и это значительно облегчало задачу Лепсиса.

Сфотографировать и увеличивать образцы можно будет и позже. Теперь главное — самому получить подтверждение догадке и наметить дальнейший план действий. Что интуиция не обманула его, Стабинь понял, как только взглянул на букву «t». В обоих случаях эта буква была перечеркнута вызывающе длинной восходящей черточкой. Своеобразным рисунком отличалась и буква «g». Она как бы состояла из двух самостоятельных линий и словно демонстрировала свою независимость от соседей, хотя стояла в середине слова. Совпадали и элементы других букв — щеголеватый изгиб «s», продолговатое «a». В довершение всего над «i» в обоих случаях отсутствовала точка.

Лепсис наказал сотруднику, который уже второй час делал вид, что примеряет разной формы оправы, ни в коем случае не упустить «птичку», и, довольный собой, вернулся в управление.

Здесь эксперта ждал сюрприз, который нанес весьма чувствительный удар его самолюбию. Мурьямов тоже не терял времени даром и собрал довольно ценные сведения. Причем нельзя было отрицать, что, двигаясь старыми испытанными путями, лейтенант оказался куда ближе к конечной цели, нежели Рейнис Лепсис.

— Постараюсь сделать кое-какие выводы, — сказал Стабинь, выслушав все донесения. — Нам известно, что Валдис Крум временно остановился у своей крестной на улице Ленина и что в последнее время его часто видели в обществе Игоря Скуи, который живет во дворе того же дома. Мы собрали информацию, одолжили в домоуправлении его фотографию — парень как нарочно снят в толстых очках. На вид честный малый. Соседи тоже не жалуются: по ночам не шумит, жильцов нижнего этажа не заливает. Остальное никого не касается. Дошли, правда, кое-какие слухи, что полгода тому назад, когда скоропостижно скончалась мать, Игорь ушел с обувной фабрики, где начал работать после окончания восьмого класса. Но поскольку он дал дворнику справку из вечерней школы, все успокоились и отстали. Парень стал поздно приходить домой, но все это нашли вполне естественным. Отец? Чего требовать от рыбака, который промышляет в Атлантике и, похоронив жену, не желает показываться на берегу — в океане пересаживается с одного логгера на другой и зарабатывает деньги. Сыну он выделяет рубль в день, наверное, считает скупость мудрым средством воспитания… Все? — он вопросительно взглянул на Мурьямова.

— Вы забыли сказать, что Игорь Скуя член туристического общества и в прошлом году участвовал в какой-то экскурсии на Кавказ.

— Не в какой-то, — терпеливо поправил Стабинь. — Скуя вместе с несколькими товарищами пытался взять до сих пор недоступную вершину Кавказа… К сожалению, в последнее время он свое увлечение забросил…

— Выбрал другой вид спорта, — снова вмешался лейтенант.

— Товарищи, считаю необходимым предупредить вас, что пока это косвенные доказательства, — строго сказал Стабинь, — наши догадки и логические выводы. Между прочим, Лепсис, не позвоните ли вы в оптический магазин? Скоро уже четыре…

— Видимо, без очков не может найти в магазин дорогу, — положив трубку, сказал Лепсис. — Сержант чувствует себя весьма недурно и изъявил готовность дежурить и завтра. — Он пожал плечами. — Продавщицы там хоть куда, а толку что, если к ним ходят подслеповатые…

Стабиня не тянуло на плоские шутки.

— Тогда возьмемся сперва за Крума. Поехали в больницу!

Крум был не из тех, кого можно взять голыми руками. Он категорически отказался давать показания.