Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные - Анна Томченко

хлестанула по щеке. Звук был такой, что вся площадь замерла. Дочь градоправителя убрала ладонь с лица, а из носа потекла струйка крови. Она перевела взгляд и снова кинулась на чародейку, в надежде оставить на память кусок скальпа. Но утренние тренировки не прошли даром, и Алисия просто уклонялась от выпадов.

Когда маг добрался до места событий, Хлоя верещала и ругалась самыми непотребными словами. Госпожа Гордон смаковала каждую реплику и не позволяла дотронуться до себя. Мужчина влетал между девушками, закрывая спиной свою ассистентку. Но блондинка не слышала голоса разума и старалась прорваться, огибая и прыгая вокруг мужчины.

Со стороны фонтана протолкался Эрик. Каких богов благодарить за его появление Грегори не знал, но вся благодарность читалась у него на лице, когда младший брат Хлои приподнял сестру и, извинившись, утащил ее. Стенли развернулся к ведьме:

— Она тебя не тронула? — он схватил девушку за подборок и на свет осмотрел лицо. Она мягко коснулась пальцами его руки, отводя.

— А ты во мне сомневался? — пальцы по-прежнему сжимали его руку, по венам разливался горячий огонь. И губы ещё слегка облизнула, заставив заворожённо следить за застенчивой улыбкой.

— Надеюсь она не испортила тебе настроение, потому что дальше будут танцы и прыжки через огонь, — как-то совсем не в тему просветил некромант. Она отпустила его руку, но мужчине отчаянно захотелось коснуться этих самых губ, что так соблазнительно блестели в свете костров. Он почти забылся, дотронулся до шеи, поднялся выше, заводя выбившуюся прядь за ухо, провёл костяшками пальцев по щеке… И опомнился.

— Не испортила… И вряд ли это кому-нибудь удастся, особенно, если ты со мной потанцуешь, — она шагнула ближе и прижалась. Положила ладони ему на плечи и посмотрела своими изумрудными глазами.

И она танцевала. Она сама была танцем в этой невероятной веренице звуков, движений и всполохов костров. Она тянула и его за собой. Была смелее, чем всегда. Прикасалась, держала за руку и нежно проводила своими тонкими пальцами по мужской ладони.

И танцы ее… Леди так не танцуют. Всегда есть какая-то жеманность и смысл. А ведьма… Она была ветром, огнём и музыкой. Она смеялась и этот серебряный смех задевал струны на сердце мага. Она была похожа и непохожа одновременно на ту, подчёркнуто спокойную и холодную девицу, с которой он уже несколько месяцев делит работу. Может всему виной горячее вино с травами, которое продавали на площади. Может быть сама атмосфера кружила голову не только ему, но и ей. И эти тонкие пальцы, что снова и снова прикасаются. И опаляют. Заставляют гореть.

Она прыгает через костёр. Сначала признаётся, что очень страшно и чтобы не бояться, скидывает туфельки. А он просто говорит, что все получится и главное разбежаться, а он, если что поймает. И она прыгает. По эту сторону костра падает в его руки. И цепляется за рубашку. По груди пролетает горячая искра, а ведьма поднимает свои зелёные глаза и радуется, что получилось. И прижимается, обнимает… Зачем ведьма? Что тебе за дело до скучного мага? Зачем эта игра, в которой точно не будет победителей?

Она находит свои туфельки и, опираясь на его руку, обувается. Тонкие ленты на спине натягиваются и показывают чуть больше девичьего тела, чем следует. И вообще, все это платье не приведёт ни к чему хорошему. Ведь он помнит, как первый раз увидел эти открытые лопатки, грациозный поворот шеи и как легкое кружево рисует тенями нечто большее, чем можно увидеть. Намёк на большее. А потом снова вино и ее искристый смех. И девичьи руки, что ложатся на мужскую грудь, и этот танец совсем невозможный. Такой, что выть хочется от ее прикосновений и совсем нецеломудренных объятий. Она все чувствует и прижимается ещё сильнее, дразня или не понимая?

И полет тяжелой юбки в танце. И объятия, что не могут быть обычными. И ее дыхание, чуть сбивчивое и прерывистое. И дрожь в голосе, когда она признаётся, что хочет ещё танцевать.

Так танцуй девочка. Танцуй назло всем кто посмотрит косо. Пусть хоть глаза потеряют от твоей красоты. Пусть все видят эту окрылённую душу. Пусть видят и завидуют. И он тоже посмотрит и окончательно поймёт, что безумен в своём желании дотрагиваться до тебя, прикасаться, ловить хрупкие ладони своими. Действительно безумен, потому что сам хочет безумства. Ещё раз, чтобы ты посмотрела на него своими зелёными глазами. Увидеть, как капля вина застывает на губах.

А потом дорога до поместья в карете. И ведьма продолжает веселиться. Она просит рассказать сказку. А маг, немного подыграв, рассказывает. И не замечает, как девушка пододвигается ближе, чтобы вцепиться в его руку и выводить кончиками пальцев узоры на его ладони. Но зачем ее внимание и все более смелые прикосновения? Она старается приблизиться больше. Некромант не выдерживает, обнимает за талию. А ведьма осмелев, прижимается и смотрит снизу вверх на мужчину, что рассказывает сказки. А потом не до сказок становиться.

Маг не замечает момент, когда провожает ее до флигеля. Как она тянет его за собой, чтобы ещё послушать его истории. И под потолком разворачивается вихрь из светлячков света, которого хватает только для разговора. Она присаживается на край стола и слушает его. Скидывает туфельки.

И мужчина вдруг осознаёт, что не узнаёт это взгляд. Ждущий, требующий? Он подходит к девушке. Она поднимает глаза. Ну зачем? Чего ты добиваешься ведьма? Пути назад не будет. Не смотри. Не надо. Только не таким взглядом.

— Завтра пожалеешь, — горько усмехается маг. А чертовка словно этого и ждала. Она смеётся. Проводит пальцами по пуговицам рубашки.

— Грегори…

— Что?

Она не отвечает. Просто приподнимает лицо. И смотрит на него зелёной поволокой глаз. Он неспешно придвигается ближе. Проводит рукой от уха до подбородка. Касается губ. Заводит руку к затылку. А ведьма податливо соглашается с этим движением.

Порядочности не хватает и он касается своими губами ее губ. Она, словно задохнувшись, пытается их поймать. Проводит языком по нижней губе.

Мужчина не выдерживает. Аромат земляночного вина на нежных губах, тонкие лепестки роз с горечью терна. Она расслабленно выдыхает. Не отпускает, не позволяет прервать поцелуй. Она смелее. Она нежнее. Ее руки пробегают по шее некроманта. Задевают подбородок, касаются волос. А сама она тает.

Грегори не может надышаться. Он не хочет отпускать. Прикусывает губы, касается языком. Спускается ниже к шее. Перебирает волосы на затылке. Она запрокидывает голову, позволяя поцелуям спуститься к ключицам. Он чувствует жар. Огонь, что заставляет продолжать. Не может прекратить. Настолько упоительно. И ее