Пусть это вас не беспокоит - Денис Чекалов

Пуля утонула в дереве в нескольких дюймах от плеча Данби. И тогда он разжал пальцы.

Он не знал, сколько человек находится сзади него. Не мог он строить догадок и о том, намереваются ли они арестовать его или просто пристрелят. Но острая интуиция, не раз помогавшая боксеру в жестоких поединках, сейчас властно приказала ему лечь на ринг.

Инспектор Маллен опустил пистолет и посмотрел на распростертое вдалеке тело Данби. Он был уверен, что боксер жив. Длинные ноги инспектора начали медленно приближать его к свернувшейся мешком фигуре преследуемого. Указательный палец правой руки чутко караулил спусковой крючок.

Данби сильно расшибся о землю, так как не привык пружинить при падении. Боль, которая сотрясла его тело, помогла ему. Юджин Данби привык получать удары справа и слева, в голову и по корпусу. Это делало его сильнее.

Силуэт Маллена замер в нескольких шагах от тела боксера. Свет бил в полузакрытые глаза Данби, просачиваясь откуда-то с самой вершины неба. Он не видел лица своего преследователя.

-- Встать, -- резко приказал Маллен и вскинул пистолет. -- Встать.

Один, два, три ... В этом матче он выиграет, если ему засчитают нокаут. Тело Юджина Данби не шевелилось. Боль в руке начинала медленно утихать. Рана была не особенно серьезной.

Привычная улыбка исподволь расцветала на лице Маллена. Он сделал еще шаг, все еще заставляя свое оружие смотреть на поверженного человека.

Данби не шевелился.

-- Встать, -- вновь приказал Маллен.

Наклонись ко мне. Посмотри, жив ли я. Может, ты убил меня своей последней пулей. Проверь это. Наклонись ко мне.

Черный силуэт инспектора продолжал нависать над Данби.

-- Я знаю, что ты притворяешься, -- голос, доносящийся сверху, звучит так уверенно. Когда в детстве отец водил его в церковь, Юджину казалось, что именно так должен звучать голос бога.

-- Ты притворяешься, -- колени инспектора Маллена начали медленно сгибаться, пистолет в правой руке качнулся. -- Я это вижу.

Если бы сержант Леон имел в своем распоряжении побольше времени, он, возможно, рассказал бы своему патрону о том, что Юджин Данби -- левша. Сверкающий шар мироздания обрушился на челюсть инспектора Маллена, и алое солнце взошло на багровые небеса.

Его пальцы разжались, пистолет глухо звякнул об разбитый асфальт.

Юджин Данби не предполагал, что подниматься будет так больно. Его преследователь распростерся перед ним, глаза закрыты, а крупные зубы оскалены в хищной гримасе. Данби сделал несколько шагов и споткнулся о неловко разбросанные ноги инспектора. Потом он наклонился и поднял пистолет.

Безразличная сталь все еще хранила в себе тепло нескольких выстрелов. Когда короткие крепкие пальцы боксера сжали ее, он почувствовал, как сила, даваемая человеку оружием, медленно перетекает в него.

Распрямиться тоже было больно, но уже не настолько.

Данби разбежался, подпрыгнул и плавно взлетел на стену. Когда его ноги обхватили забор, он глухо застонал, и этот стон перешел в рык. Его тело было пропитано болью, как губка бывает наполнена мыльной пеной. Данби посмотрел вниз и понял, что ему снова будет больно.

Он прыгнул вниз в тот самый момент, когда сержант Леон растворил заднюю дверь.

Потребовалось всего несколько минут, чтобы связаться с управлением и вызвать патрульные машины. Еще минута ушла на то, чтобы узнать, куда направился инспектор.

Леон опоздал.

Когда, бестолково помотав головой в разные стороны, он увидел вдали неподвижное тело инспектора Маллена, мысль о преследовании плавко растаяла в его мозгу.

-- Инспектор, -- крикнул он и побежал.

Мимо Юджина Данби проехали две патрульные машины. Оба раза он успевал спрятаться. Пистолет глухо бился в кармане брюк и больше не придавал уверенности.

Должно было пройти время, чтобы Данби смог осознать свои чувства.

Привычный для него мир -- мир ринга, ставок на победу и резких выкриков рефери -- все это вдруг оказалось далеко-далеко, где-то там, откуда, с вершины небес, на боксера падал солнечный свет.

Юджин Данби боялся.

5

Кора Хантли была не единственной, кто располагал знакомствами среди беспокойного братства судебных клерков. Провисев на телефоне минут десять и уже начиная уподобляться взбесившемуся компьютеру, я, наконец, смог узнать, что заместитель окружного прокурора не намеревается приводить своих свидетелей на слушание о выпуске Кларенса Картера под залог.

Само собой, делать им там в любом случае было нечего, но у служителей правосудия головы работают не как у всех остальных людей, и прокуратура вполне могла попытаться оказать на семью Картеров психологическое давление. Однако, раз этого не произошло, представлялся удобный случай потолковать с этими свидетелями.

Я как раз записывал их имена и адрес на лист блокнота, когда в комнату вошла Франсуаз. Невнятно протрубив в трубку слова благодарности, я повернулся к ней.

-- Алан Перкинс и Феникс Джордан, -- сообщил я. -- Вторая, похоже, женщина. Интересно, чем там они занимались, ночью у морского берега? Если дело дойдет до процесса, стоит сделать на этом акцент при перекрестном допросе. Присяжные страсть как любят пикантные подробности, и чем больше их всплывает на слушании, тем придирчивее они относятся к засветившемуся свидетелю. Став членами жюри, люди обычно превращаются в ханжей.

Франсуаз наклонилась надо мной, протягивая руку за блокнотом. Ее длинные каштановые волосы коснулись моего лица, я слегка отстранился.

-- Я всегда удивлялась тому, -- сказала она, внимательно изучая бумагу, -- каким образом ты мыслишь. В любой ситуации ты можешь отыскать что-нибудь пошлое, а насмаковавшись этим, всегда найдешь повод обличить пару пороков.

Она закончила разглядывать запись, и, убедившись, что я смог правильно прочесть написанные мною же имена, аккуратно вырвала листок, сложила его вдвое и положила в боковой карман. Очевидно, она не слишком доверяла моей способности ориентироваться в городе и готовилась в случае необходимости спасти положение.

Однако я справился блестяще и даже не заблудился в даунтауне. Незадачливые мошенники, которыми я считал Алана и Феникс, занимали небольшую квартирку в доме с меблированными комнатами. Его фасад был очень обшарпан, будто стада слонов по воскресеньям приходили к нему почесать себе бока. Меня не посетило желание посмотреть на то, как дом выглядел сзади.

Когда я припарковал машину и попытался вылезти из нее, Франсуаз взяла меня за руку и удержала.

-- Если эта Феникс на самом деле хорошенькая девчушка, -- решительно сказала она, -- не вздумай пожалеть ее и броситься спасать. Хотя ты и твой друг-блондинчик посмеиваетесь над романтическими словами о рыцаре в сверкающих доспехах, уж я-то хорошо знаю, что в глубине души каждый мужчина готов очертя голову броситься на помощь любой смазливенькой мордашке.

-- Раз ты не доверяешь мне, можешь идти туда сама, -- хмуро возразил я. -- А, если ты забыла продлить страховку на машину, и по возвращении, мы увидим здесь только корпус и пару парней, уволакивающих заднее колесо, -вот тогда мы с тобой поговорим.

Моя партнерша продолжала бурчать что-то о женщинах-убийцах, которых оправдывали мужчины-присяжные только потому, что те заголяли грудь и вовремя перекладывали ножки, но я слушал ее вполуха. Мое внимание привлекала улица, вернее, те типы, что по ней ползали. Это была не самая лучшая из наших машин, но ведь и за нее заплачены деньги.

Поэтому я слегка задержался, бросая злобные взгляды направо и налево, и подниматься по лестнице мне пришлось следом за Франсуаз. Лифт, разумеется, не работал -- очевидно, владелец здания прочел в образовательном журнале статью о том, что хождение по лестнице полезно для здоровья. Эти владельцы недвижимости так заботятся о с?емщиках.

Лестница была узкая и пропахла чем-то, что мой нос никак не мог определить. Я отдал ему приказ разобраться в этом вопросе, но после пары вдохов он решительно отверг мои требования, и мне пришлось смирить свои любопытство.

Пока мы поднимались вверх по семи пролетам -- а Франсуаз передвигалась весьма неспешно -- у меня было только два занятия. Сперва я подумал, что жизнь в таком доме может подвигнуть человека не только на лжесвидетельство, но и на кое-что гораздо более страшное, -- например, кражу арахиса в супермаркете.

Я собирался развить эту идею, но оборвал себя на мысли, что уже начал оправдывать Феникс, еще не зная, на самом ли деле у нее хорошенькая мордашка. А если это злобная карга или толстая стеллерова корова? Поэтому мне пришлось сосредоточиться на энергично поворачивающимся впереди меня ягодицам моей спутницы, и, надо сказать, это несколько скрасило тяготы восхождения.

Когда мы прибыли на место, Франсуаз еще раз сверилась с бумажкой и принялась трезвонить в дверь, а я пожалел о том, что не захватил с собой флага Соединенных Штатов. Я мог бы водрузить его прямо на лестничной клетке и считать себя геройским альпинистом. За неимением лучшего, я просто отдышался.