Бесконечная книга с рисунками от А до Я - Энде Михаэль Андреас Гельмут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что это, слышишь?
— Не знаю.
Они подползли к выходу из пещеры и прислушались. Им казалось, будто до них доносятся тысячи всхлипов и сдавленных рыданий. Это было похоже на шорох прибоя, когда накапливается, набегает пенистая волна, разбивается о берег и опять затихает, и так снова и снова.
— Если бы хоть что-нибудь было видно! — прошептал Атрей.
— Погоди-ка, ведь у меня есть Аль-Таир!
Он вынул из кармана светящийся камень и поднял его над головой. Свет был не ярче свечи и лишь немного рассеял темноту, но друзьям открылась картина, от которой у них мурашки пробежали по спине.
Вся котловина кишела безобразными червями длиной с человеческую руку. Там и сям на них торчали, как полипы, какие-то отростки. Из-под лохмотьев кожи выглядывали, непрерывно слезясь, лишенные век глаза. От этого они сами и вся долина были мокрые.
В тот момент, когда их застиг свет Аль-Таира, все они замерли, и стало видно, чем они тут занимались. Посередине возвышалась почти готовая башня из серебряной филиграни — красивее всех зданий, какие Бастиан видел в Амарганте. Червеобразные эти существа взбирались на башню и собирали ее из заранее заготовленных частей.
— О горе! О горе! — пронесся через всю котловину шепот ужаса. — Обнаружилось все наше уродство. Горе нам! Горе! Чьи это глаза смотрят на нас? Горе нам! Горе, что мы сами увидели и себя, и друг друга. Кто бы ты ни был, проникший к нам, пощади нас, убери этот жестокий свет!
— Я Бастиан Балтазар Букс, — Бастиан поднялся во весь рост. — А вы кто?
— Мы ахараи, — прозвучало в ответ, — ахараи, ахараи! Несчастнейшие создания Фантазии, вот кто мы!
— Так, значит, это вы построили красивейший город Амаргант?
— Да, мы, — стенали эти создания, — но смилуйся, убери этот свет и не смотри на нас!
— И это вы наплакали озеро Мурху?
— Господин, — охали ахараи, — все это так, но мы умрем от стыда и позора, если ты и дальше будешь освещать нас. Зачем ты умножаешь наши муки? Ах, ведь мы не сделали тебе ничего плохого.
Бастиан спрятал Аль-Таир в карман, и снова все погрузилось в темноту.
— Спасибо! — пронесся вздох облегчения. — Ты милостив, господин!
— Я хотел бы помочь вам, — сказал Бастиан. Ему было почти дурно от отвращения и от сострадания к этим тварям. Это были те самые существа из его истории про Амаргант. Но и на этот раз он не был вполне уверен, что они возникли лишь по его воле, а не пребывали здесь от века. Если он один виноват в их появлении, то он и отвечает за их несчастье. И, как уже бывало, он решил исправить свою ошибку.
— Ах, — жаловались голоса ахараев, — кто может нам помочь!
— Я, — воскликнул Бастиан. — Я ношу АУРИН!
Стало тихо. Плач прекратился.
— Откуда вы пришли сюда? — спросил Бастиан в темноту.
— Мы живем в глубине земли в полной тьме, — прозвучал шепот множества голосов, — чтобы никому не показываться на глаза. Мы непрерывно оплакиваем несчастье своего существования и слезами вымываем из руды серебро, из которого потом вьем филигрань. Только в самые темные ночи мы выползаем наружу; через эти пещеры мы и выходим из-под земли. Здесь мы собираем серебряные строения из отдельных частей. Как раз сегодняшняя ночь оказалась достаточно темной, чтоб скрыть наш облик. Этой работой мы пытаемся хоть как-то сгладить свое уродство. Она приносит нам утешение.
— Но ведь вы не виноваты, что вы такие! — сказал Бастиан.
— Ах, вина бывает разная, — отвечали ахараи. — Вина поступка, вина умысла. Наша же — вина существования.
— Как бы мне помочь вам? — чуть не плакал от сострадания Бастиан.
— Ах, великий благодетель, — воскликнули ахараи, — ты, носящий на себе АУРИН и обладающий властью расколдовать нас! Дай нам другой облик!
— Я сделаю это, бедные червяки! — сказал Бастиан. — Я хочу, чтобы сейчас вы заснули, а утром проснулись бабочками. Яркими, пестрыми и веселыми. Вы будете только смеяться и шутить! И называться будете не ахараи, вечно плачущие, а озорники, вечно смеющиеся!
Бастиан прислушался, в темноте больше ничего не было слышно.
— Они уснули, — прошептал Атрей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Оба друга вернулись в пещеру. Рыцари все еще спали и ничего не слышали. Бастиан улегся, чрезвычайно довольный собой. Скоро вся Фантазия узнает про его великие благодеяния. Ведь он совершает их бескорыстно!
— Ну, что скажешь, Атрей? — прошептал он.
— Но чего это будет тебе стоить? — задумчиво отозвался Атрей.
Бастиан понял, что Атрей имел в виду его очередное воспоминание, но не хотел об этом думать и заснул, предвкушая радость.
Наутро он проснулся от громких восклицаний:
— Боже мой, вы только посмотрите! Даже моя кобыла смеется!
Рыцари стояли у выхода из пещеры, Атрей с ними. Он один не смеялся.
Бастиан встал, подошел к ним и тут увидел, что вся котловина наполнена порхающими комичными существами — с крыльями, как у мотыльков. Они были разряжены, как клоуны. Клетчатые, цветастые и полосатые лохмотья на них — все не по размеру: либо слишком тесные, либо слишком просторные, и все держалось на честном слове. Перепачканы были даже крылья. Двух одинаковых не было среди них, клоунские лица размалеваны, носы картошкой, рты до ушей. На одних цилиндры, на других колпаки, у третьих торчит рыжий клок волос, четвертые лысые. Многие сидели и висели на башне из серебряной филиграни, прыгали, раскачивались и кувыркались, что-нибудь расшатывая при этом.
Бастиан выбежал к ним.
— Эй, вы там! — закричал он снизу вверх. — Прекратите сейчас же! Вы не смеете!
Существа прекратили возню и посмотрели на него сверху вниз. Один из них, на самой макушке, спросил:
— Что он сказал?
И другой, пониже, передал ему:
— Эта штучка тут говорит, мы не смеем.
— Почему он говорит, мы не смеем? — спросил третий.
— Потому что вы не можете так просто все ломать! — кричал Бастиан.
— Этот тут говорит, мы не можем все ломать, — сообщил первый клоунский мотылек остальным.
— Нет, мы можем!
Башня раскачивалась и трещала.
— Что вы делаете! — кричал Бастиан, не зная, то ли ему сердиться, то ли смеяться, уж больно комичны были эти существа.
— Этот здесь, — повернулся первый мотылек к своим товарищам, — спрашивает, что мы делаем.
— А что, собственно, мы делаем? — поинтересовался другой.
— Мы забавляемся! — объяснил третий.
И они понеслись, хохоча, в бешеной пляске.
— Мы забавляемся! — крикнул Бастиану первый мотылек, чуть не захлебываясь от смеха.
— Но башня обрушится, если вы не перестанете! — кричал Бастиан.
— Этот здесь говорит, — сообщил первый мотылек остальным, — что башня обрушится.
— Ну и что? — сказал другой.
И первый крикнул вниз:
— Ну и что?
Бастиан растерялся и пока подыскивал подходящий ответ, все клоунские мотыльки закружились в хороводе, держа друг друга не за руки, а за что придется: за ноги, за воротник, иные вверх ногами, и все хохотали, и смотреть на это без смеха было невозможно.
— Но вы не смеете этого делать! — кричал Бастиан, борясь со смехом. — Это работа ахараев!
— Этот там, — снова повернулся первый клоун к компании, — говорит, мы не смеем.
— Мы смеем всё, — закричал другой и кувыркнулся в воздухе, — мы смеем всё, что нам не запрещено. А кто нам что запретит? Ведь мы же озорники!
— Я! — ответил Бастиан.
— Этот там, — сказал первый мотылек другим, — говорит: я!
— Как это ты? — удивились остальные. — Ты нам ничего не говорил.
— Да не я! — объяснил первый. — Этот там говорит: он.
— Почему этот там говорит «он»? — интересовались другие. — И на кого это он говорит «он»?
— Эй, на кого ты говоришь «он»? — крикнул первый.
— Я сказал не «он», — кричал Бастиан, наполовину сердясь, наполовину смеясь, — я сказал, я запрещаю вам разваливать башню!
— Он запрещает нам, — объяснил первый мотылек остальным, — разваливать башню.
— Кто? — спросили вновь прибывшие.
— Вон та штучка там, — ответили остальные.