Вектор Пути. - Степан Мазур

Орёл парил над миром, плутая в облаках поднебесья. Широкие крылья ловили тёплые восходящие потоки и редко вздымались. Могучая птица смотрела на землю сквозь редкие облака под собой. Но над головой орла сгущались тёмные клубни. Погода быстро портилась, и усиливающиеся порывы ветра заставили птицу пойти на снижение.

Ниже облаков, под парящей птицей, одинокий джип подбрасывало на ухабах. Трясло так, что мешало сколько-нибудь нормальному сну пассажиров.

Асфальт от трассы до базы ещё не выложили, только засыпали, разровняли гравием ямы. Но по весне их размыло, разбило дождями. Так что дорога до новой базы не отличалась комфортом и была как любая другая дорога в России за пределами МКАДа, дрянной. А струнник до Урала с Восточной Сибири ещё два года тянуть.

Водитель в сером комбезе со знаком тигра не плече чертыхался и периодически сбавлял скорость. Но красные глаза Даниила Харламова в зеркале заднего вида, обращённые к нему, снова и снова добавляли ноге на педали газа вес.

— Ничего, ничего, Лёха, — похлопал по плечу водителя боец в чёрной униформе со щитом и топором на плече, сидящий на заднем сиденье рядом с Медведем. — Патент на новый асфальт уже есть, летом будет дорога, как дорога. И погода тому асфальту по фигу, легко выдерживает от минус шестидесяти до плюс пятидесяти и хоть на танках езди, не сильно помнётся. Не сахарная, латать каждую неделю не надо.

Харламов улыбнулся. Да, гений инженерии Михалыч сыпал открытиями как из рога изобилия. Запал не иссякал пятый год. Разве что сам Михалыч иссякал, всё больше перекладывая работы на конструкторский отдел. Как и многие в Антисистеме, фанатик своего дела, забывший, что значит отпуск.

И раз весть об асфальте от Совета и Генералитета спустилась до офицеров, значит, дело двигалось гораздо быстрее, чем предполагал. И действительно, разве сложно было модернизировать европейский вариант пятислойного асфальта до восьмислойного, приспособленного под российскую натуру? Модернизировать до принципа положил — забыл. Но нет же, пока существуют дорожно-ремонтные подрядчики, дороги будут сыпаться от первых дождей. Чтобы выжать больше финансирования. И чаще. Как можно чаще.

Светлое небо быстро теряло солнце. Поднявшийся ветер нагонял облаков. Небосвод затянуло сёрым, тучи сгущались.

Водитель защёлкал кнопками на радио, прыгая со станции на станцию. Везде шли помехи. Хотя в прошлую поездку ловили несколько станций. База не в такой глуши, чтобы в эфире зияла пустота.

— Лучше верни тишину. — Попросил Даниил. — Всё одно лучше помех.

Старший офицер на переднем сиденье в звании Воеводы залез в бардачок, провёл пальцем по дискам, хмыкнул и извлек с переднего кармана флешку, вставил в разъём. Заиграла гитара, загремели барабаны, солист подхватил:

Ты слышишь лязг?Твоя душа скрипит и ждёт,Когда за ней палач придёт.Но не торопит смертный час.Он ждёт, пока ты сам погаснешь.

Взгляд палача. Он дела ждёт.И взгляд его тепла не шлёт.Но прогадал вершитель судеб.Бессмертный я, суда не будет..Заставь себя услышать звонОн за тебя, ты за него.Как верный друг, придёт на зовИ ты уснёшь без лишних слов.

Взгляд палача. Он дела ждёт.И взгляд его тепла не шлёт.Но прогадал вершитель судеб.Бессмертный я, суда не будет.

И стук шагов, как сердца стукИ клеть скрипит, холодный пот.Холодный голос, эхо, стон.И смерть вершит закон.

Взгляд палача. Он дела ждёт.И взгляд его тепла не шлёт.Но прогадал вершитель судеб.Бессмертный я, суда не будет.

Виски закололо. Сердце затрепетало. Ощущение близости смерти накатило внезапно, ещё до того, как над машиной навис серый летательный аппарат, отдалённо похожий на вертолёт.

— Все вон из машины!!! — Закричал Даниил и открыл дверь.

Предводитель на скорости первым выпрыгнул из джипа. Двое подопечных попадали на дорогу следом, кубарем катясь по земле, гася скорость. Тот, кто был в ранге Воеводы, упал удачно, а Борцу повезло меньше. Офицер закричал, катаясь по земле и баюкая руку. В лучшем случае вывих, в худшем — перелом. Открытый? Закрытый? Под комбезом не видно.

Водитель замешкался, заслушавшись песней, и успел лишь крутануть руль. Машину на скорости повело в сторону, но полетела в кювет уже пылающим факелом. Снаряд, пущенный серой махиной, пробил капот и разорвал клочок металла.

Даня подхватил раненого товарища и прыгнул в кювет. Очередь прошила землю. Но вместо типичного звука отскакивающих пуль от земли и камней, был странный писк. И на земле не оставалось снарядов, только чёрные, выжженные воронки. И запах чего-то оплавленного вскоре догнал в кустах.

— Ты как?

«Вертолёт» отвлёкся на воеводу, с другой стороны дороги поливая его выстрелами из оружия энергетического типа. Это давало возможность бегло осмотреть рану бойца.

Борец отстранился:

— Всё нормально, шеф. Лёха, водила… Как он?

— Он погиб, — стиснув зубы, выдавил Даниил. — Кость цела. Расслабь руку.

Борец кивнул и Даня дёрнул. Хруст и крик слились. Харламов придавил к земле, зажав рот.

— Сиди тут, не высовывайся.

Выбежал на дорогу, глядя вслед удаляющемуся аппарату. Постреляв по кустам, тот посчитал свою задачу выполненной и удалялся в сторону базы.

Даня стремглав добежал до соседних кустов, крича:

— Воевода, ты где?! Макс!

Макс лежал на траве лицом вниз. На фоне чёрного комбинезона тёмно-алые рваные дыры на спине были плохо различимы в сумрачную погоду. Но кровь собиралась под телом, пропитывая землю. В этом году на этом месте зачахнет трава.

— Да что же это… кто это?

Даня рухнул на колени, склонился над телом, переворачивая. Открытые глаза офицера Антисистемы безразлично смотрели на мир, лицо застыло, запечатлев последнюю боль.

Сквозь кусты пробрался воевода, держась за плечо.

— Макс!

Он и про рану забыл, рухнув рядом с телом.

Даня ощутил, как внутри разгорается настоящий костёр. Стиснув зубы, медленно задышал сквозь них. Тяжёлое оружие в машине было в багажнике, теперь уничтожено. Автоматы остались в салоне. При себе только бесполезные против вертолета пистолеты. И рации.

Даня отогнул усико микрофона, крутанул ручку, подстраиваясь под волну базы.

— Медведь вызывает базу. Приём… Медведь вызывает базу… Приём.

Сменил диапазон на запасной канал. В ответ снова только хрип. Эфир безмолвствовал. То ли мёртвый, то ли закрытый полем искусственных помех.