Дровосек для Булочки - Ольга Дашкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Серафима, тут такое дело, – мать начала разговор без приветствия, а это означало, что ничего хорошего ждать не стоит.
– И тебе, мама, здравствуй, – Сима встала, отошла к окну, девушка ждала своей очереди на прием к участковому гинекологу, а потом нужно было ехать к Семену, он уже написал пятнадцать сообщений, как скучает и ждет ее.
Прошла уже неделя, как она примчалась к нему в больницу, как слушала его признания вперемешку с пошлостями, Семен шел на поправку. Виноградова ничего не сказала ему о беременности, тот раз, когда ее вырвало при нем, был единственным, мужчина ни о чем не догадался, да и не до этого было ему уж точно.
А Серафима боялась признаться. Ну, что она покажет? Тест на беременность? Вот сходит к доктору, сделает УЗИ, сдаст анализы, тогда и признается. Еще неизвестно, как уже не соседский мужик-дровосек, а древесный магнат отреагирует на эту новость.
– Сима, тебе нужно присмотреть за племянниками и собакой, – мать продолжила разговор.
Девушка чуть не выпалила: «С хера ли?», но сдержалась, все-таки она в общественном месте. Но просьба матери – точнее, не просьба, а скорее приказ, сказанный именно в приказном тоне, обескураживал.
– А что случилось с родителями племянников и хозяевами собаки?
– Твой сарказм неуместен.
– Где ты услышала сарказм?
Отец Серафимы ушел из жизни, когда девочке было три года, а вот отец Мирославы ушел просто так, ему надоело выслушивать претензии женщины, с которой он жил. Серафима его прекрасно понимала, поэтому, как только выдалась возможность, она свалила и сама.
Всю жизнь, сколько Сима себя помнит, ее использовали в качестве тягловой лошади. Она сидела с младшей капризной сестренкой, потом с ней гуляла, вместо того чтоб гулять с парнями и девчонками. Затем всей семьей дружно копили на образование Мирославы, которое она благополучно бросила на втором курсе и выскочила замуж.
И сколько же было радости, когда Мирослава играла свадьбу, потом рожала детей, мать умилялась, всем своим подругам говорила, как ее младшей дочери повезло в жизни. И ни слова о старшей, которая сама, собственным умом, да, не вышла замуж, но получила образование, купила квартиру, живет и ни от кого не зависит.
Но это ведь так, мелочи. А вот замужество и дети – это достижение.
И почему ее семья все еще думает, что она им что-то должна?
– У Мирочки сложная ситуация в семье.
Серафима живо так представила перед глазами семью Мирочки, где та самая Мирочка практически ничем не занимается, сидит дома и очень херово воспитывает детей, но требований к мужу выше крыши. Сима удивлена, что несчастный мужик протянул еще так долго.
– Развод?
– Нет, что ты до этого, я надеюсь, не дойдет, но им надо освежить отношения, побыть вдвоем.
– При чем здесь я? Мне подержать свечку?
Мать реально напрягала, из кабинета вышла девушка, следующей должна быть очередь Серафимы, а мама раздражает разговором в такой волнительный для девушки момент.
– Как тебе не стыдно, на глазах рушится семья твоей сестры!
Серафиме не было стыдно.
– Это мне стыдно? Да мне плевать, что там и куда рушится у Мирославы, мой мир не вращается вокруг нее и ее семьи. И я ни с кем не обязана сидеть, а вот ты, как бабка, этим займись. У меня есть своя личная жизнь, – Сима повысила голос.
– Какая у тебя своя жизнь? У тебя ведь нет никого, даже котенка, мужики – и те сбегают.
Девушка сжала ладонь в кулак, прикусила губу, чтоб не дать слезам хлынуть. Услышать такое от собственной матери было больно.
– Тебе ничего неизвестно о моей жизни, потому что ты никогда ей не интересовалась, а объяснять сейчас я не намерена. Так что решайте проблемы Мирославы самостоятельно, без моего участия, хватит, надоело.
Голос эхом пролетел по коридору, на Серафиму обернулись, она лишь, гордо вскинув голову, прошла до кабинета, из которого как раз выходила девушка. Надо было все это сделать раньше и не давать собой помыкать.
Пока сидела на гинекологическом кресле, пока смотрела, как доктор что-то чиркает размашистым почерком в карточке, Сима молчала, переполненная эмоциями.
– А чего такая напряженная?
– Так дело серьезное.
– Это верно.
– Что там?
– Беременность.
– Точно?
– Срок небольшой, четыре-пять недель, но поверь этим рукам, – женщина показала свои руки, посмотрела из-под оправы очков. – Они никогда не ошибались.
Серафима выдохнула. Значит, все верно, хотя все симптомы говорили именно об этом, сомневаться было незачем.
– Страшно.
– Почему?
– Так не двадцать пять.
– И не во столько рожали. Недавно пришла ко мне с третьим ребеночком пациентка, а ей сорок пять, а первого родила в тридцать семь. И все почему?
– Почему?
– Потому что мужик у нее хороший. А в этом деле нет слова «пора», есть слово «хочу». Но чаще, конечно, приходят со словами «так получилось». Как у вас?
– Так получилось.
– Я уверена, получилось прекрасно. Это направления на анализы и УЗИ, как все сделаешь, приходи, на учет вставать будем. Ведь будем?
– Конечно, будем.
В больницу к Семену летела на крыльях, проговаривая про себя признание о том, что у них будет ребенок. Сима не знала, какая будет реакция, но держать в себе эту тайну уже не было сил.
Но не успела она зайти в палату, как Семен отложил телефон и подозрительно на нее посмотрел.
– Что-то случилось?
– Случилось.
– Что?
Спросила на выдохе, сделала несколько шагов, прижимая к груди пакет с баночкой малосольных огурчиков, которых жуть как захотелось. Сима не удержалась, зашла в магазин, думала, начнет их есть прямо там вприкуску с мандаринами.
– Ближе подойди.
Терехов соскучился как дикий по своей Булочке, ее не было сутки, но даже то, что он постоянно писал и звонил ей, не утоляло его тоску, а еще голод.
Он хотел ее постоянно, каждую минуту, просил выслать интимные фото, и Сима, чертовка такая, выслала, отчего мужчина голодал еще сильнее. Членом можно было забивать гвозди, но он хотел вбить его в киску Серафимы.
