Высоцкий — две или три вещи, которые я о нем знаю - Марлена Зимна

Иногда у Володи возникали проблемы с алкоголем. Как-то раз он проведал меня со своей подружкой Ирой. В это время у меня были и другие приглашенные. Я угостил их вином, Володя решил, что тоже выпьет. Ну и началось… Он хотел выпить немного, но потом не смог сдержаться. Попал в очередную «струю». В течение нескольких дней он находился у меня. Ира — с ним. Ей льстила его симпатия. И до того сильно, что она не хотела с ним расставаться хотя бы даже на мгновение. Она буквально вешалась ему на шею… Володя не выходил из дома, не хотел, впрочем, возвращаться и к себе, он опустошал бутылки — те, которые стояли в баре, и те, которые принесли гости. А я вынужден был ходить на работу, и тогда я вообще не мог за ним смотреть. А в это время он заказывал себе выпивку по телефону, с доставкой на дом… Это длилось долго, наверняка семья уже искала его. Я решил действовать. Когда Володя спал, я выставил Иру за дверь — не было другого выхода. Она чувствовала себя с ним так хорошо, что ни сама бы не ушла от меня и не выпустила бы Володю. Когда Володя проснулся, то осмотрелся и спросил: «А где Ира?». Я сказал ему, что она ждет его внизу, что как раз пошла за пивом и хочет, чтобы вместе они куда-нибудь поехали. На такси. Такси, конечно, стояло уже внизу. Я позаботился об этом.

Я знал и то, что вместо Иры сидит в нем мой крепкий приятель и что без его помощи не обойдется. Предварительно я позвонил Володиной маме. Сказал, что привезем Володю, и попросил, чтобы она ждала дома. Володя оделся и пошел со мной вниз, открыл дверцу такси, уселся… понял, в чем суть дела… и обратно. Но не тут-то было: с одной стороны сидел мой товарищ, с другой — я. Таксист поехал, и все на этом закончилось. Завезли его домой. К маме.

Иногда она сама просила нас о помощи. Как-то позвонила мне, умоляя: «Аркаша, обязательно приедь! Не знаю, что уж и делать, Володя несколько дней ничего не ест! Не хочет: Может, ты его убедишь. Может, что-нибудь по этому поводу посоветуешь». Я взял сумку, купил по дороге замороженные пельмени и быстро поехал к Володе. Володя был после очередного запоя, ничего не хотел есть. У него не было аппетита, он только испытывал жажду…

Вынимая из пакета пельмени, я сказал ему: «Володя, ты должен съесть эти две пачки». А он на это: «А что у тебя в сумке?». «Ничего», — отвечаю. Он крутит головой: «Не ври, ведь есть же бутылка. Доставай и открой». Он решил, что какое-то количество алкоголя ему не повредит. Я вынул бутылку вина и сказал: «Одно на другое. Ты должен съесть хотя бы одну пачку». Володя съел эти несчастные пельмени и говорит: «Давай вторую бутылку». «За вторую пачку», — заметил я. Он рассмеялся: «Ну хорошо, хорошо». Потом к нему пришел аппетит, он съел еще пельменей, яичницу и все вошло в норму, и не требовалось просить его, чтобы что-то съел».

Аркадий Свидерский вспоминает и те ситуации, которые убеждали его в том, что у Высоцкого была наркотическая зависимость. По его утверждению, он не сразу понял, насколько серьезно и далеко зашедшей и небезопасной является эта зависимость для поэта. «Первый случай, который стал сигналом, произошел после того, как Володя очень плохо себя почувствовал: у него болело сердце, он ощущал нехватку воздуха, внезапную слабость. С ним было совсем плохо, и мы с товарищем завезли его на станцию скорой помощи. Там медсестра приготовила укол. Подошла к Володе со шприцем, а я посмотрел на него и увидел в его глазах что-то такое… Присмотрелся к нему. Укол не стал для него облегчением, даже после того, как боль отступила. Нет, на него нашло, скорее всего, какое-то блаженство… Как будто он попал в другую реальность. Володя упивался этим состоянием. Именно поэтому я попросил медсестру, чтобы она ни под каким предлогом не говорила ему, какое лекарство набиралось в шприц. Ведь он мог сам ее об этом спросить. Я же не мог забыть выражения его глаз после этого укола.

Позднее, спустя несколько лет после этого случая, Володя попросил меня о лекарстве для одного из своих знакомых. Он знал, что я по роду своей работы смогу его достать. Он сказал, что это очень важно и что оно нужно немедленно. Мы поехали за ним на машине. Когда возвращались, то проезжали мимо района, где жил друг Володи — Вадим Туманов, и Володя мне сказал, что ему нужно к нему зайти. Он вел себя довольно странно. «Но ведь это лекарство не для Вадима», — сказал я. «Нет, но надо к нему заглянуть» — ответил Володя и явно заспешил, выйдя из машины. Его не было несколько минут. А когда он вернулся, то был удивительно бодр, энергичен, совершенно другой… Даже слишком…

Потом я узнал о том, что Володя часто так поступал, когда не мог найти нигде места, где бы мог без свидетелей ввести очередную дозу наркотика. Естественно, он не мог сделать этого при мне и поэтому зашел к Вадиму. Там он сказал, что ему нужно в ванну. Конечно, никого это не удивило, может, только лишь тот факт, что он закрылся в ней, а ведь туда и так бы никто не зашел, впрочем, было видно, что он пришел не купаться, мог хотя бы, как минимум, вымыть руки, но для чего тогда закрыл изнутри за собой дверь? Вадим не сразу понял, что лишь только для того, чтобы уколоть наркотик.

Прошло еще несколько лет, прежде чем последовало событие, которое окончательно убедило меня в том, что Володя стал зависеть от наркотиков. Случилось это во время съемок сериала «Место встречи изменить нельзя» Лето. Жара. На студию приехал Володя, приехал на очередные съемки! Был какой-то чудной — вялый, несобранный. Он спросил, нет ли у нас одеколона, так как очень жарко и он хотел бы немного освежиться. Кто-то из актеров вспомнил, что в гардеробе стоит большой флакон одеколона. Володя сказал, что он воспользуется им. Пошел в гардероб и тут же закрыл за собой дверь на ключ. Это было весьма удивительно — ведь переодевались там исключительно мужчины, и они могли раздеваться максимум до пояса, обычно ни у кого не было привычки закрываться. Нас удивило, что Володя хочет освежиться именно этим одеколоном Он был довольно дешевый и у него, мягко говоря, был не совсем приятный запах. В основном его применяли, чтобы почистить или смыть что-нибудь — в общем, для обтирания… наверняка — нет. И больше всего нас удивило то, что, когда мы вернулись в гардероб, флакон оказался полным. Как будто Володя совсем не брал одеколона, а ведь он хотел освежиться и должен был вылить все на себя. Но на самом деле он только протер ваткой то место, в которое вводил иглой наркотик. Поэтому и не использовал одеколон, разве что самую малость. Вышел из гардероба подозрительно веселый, от его апатии не осталось и следа. Потирая руки, заявил: «Ну так что, ребята, снимаем?».

Я размышлял после этого, как же Володе удавалось носить шприц при себе? Ходил он чаще всего в узких брюках и было бы заметно, если бы у него в кармане лежало что-то такой формы, как шприц. А у него, оказывается, имелся такой узкий футляр и… крохотный шприц, который невозможно было заметить».