Оставь для меня последний танец - Мэри Хиггинс Кларк

— Может быть, я смогу ответить на все ваши вопросы, мисс Декарло, — предложил Дрексел.

— Может быть, мистер Дрексел. Как я понимаю, вы работаете в «Гарнер фармасьютикал»?

— Я возглавляю там юридический отдел. Как вы, возможно, уже знаете, когда моя компания решила инвестировать в «Джен-стоун» миллиард долларов, то в ожидании одобрения Управления по контролю за продуктами и лекарствами мистера Гарнера попросили войти в состав правления. В таких случаях он уполномочивает одного из ближайших партнеров занять пост вместо него.

— Похоже, мистера Гарнера очень волнует, что «Гарнер фармасьютикал» упоминается в неблагоприятных отзывах прессы о «Джен-стоун».

— Его это чрезвычайно волнует, и, возможно, вскоре он предпримет что-то на этот счет, но пока я не вправе раскрывать карты.

— А если он ничего не предпримет?

— Тогда оставшиеся активы «Джен-стоун» будут распроданы с молотка, а выручку распределят между кредиторами.

Он описал рукой широкую дугу, имея в виду, вероятно, здание и предметы обстановки.

— Можно надеяться, что наш журнал получит право первым опубликовать официальное сообщение? — спросила я.

— Боюсь, что нет, мисс Декарло.

Еле заметно улыбнувшись, он словно захлопнул у меня перед носом дверь. Лоуэлл Дрексел и Адриан Гарнер — это два айсберга, подумала я. Уоллингфорд, по крайней мере, пытается изобразить подобие сердечности.

Кивнув Дрекселу, я поблагодарила Чарльза Уоллингфорда и вышла из комнаты вслед за миссис Райдер. Закрывая за нами дверь кабинета, она помедлила.

— Здесь пока остались несколько телефонных и компьютерных операторов, а также техников, — сказала она. — С кого вы хотели бы начать?

— Наверное, с компьютерных операторов, — сказала я. — Она хотела пойти впереди, но я зашагала в ногу рядом с ней. — Можно с вами поговорить, миссис Райдер?

— Я предпочла бы, чтобы на мои слова не ссылались.

— Даже в отношении исчезновения Вивьен Пауэрс?

— Исчезновения или побега, мисс Декарло?

— Вы полагаете, Вивьен инсценировала свое исчезновение?

— Ее решение остаться после катастрофы с самолетом подозрительно. Я лично видела, как на прошлой неделе она выносила из офиса папки.

— Зачем, по-вашему, ей понадобилось уносить записи домой, миссис Райдер?

— Затем, чтобы точно удостовериться, что в этих папках нет никаких намеков на то, куда подевались все деньги. — Если у служащей в приемной глаза были на мокром месте, то миссис Райдер кипела от гнева. — Она, быть может, сейчас в Швейцарии вместе со Спенсером, и они оба над нами потешаются. Дело не только в моей потерянной пенсии, мисс Декарло. Я одна из тех глупышек, которые вложили в акции этой компании большую часть сбережений. Хотелось бы, чтобы Ник Спенсер действительно погиб в этой авиакатастрофе. Пусть бы его поганый елейный язык сгорел в аду за все принесенные им несчастья.

Если уж мне нужна была реакция служащих, я, безусловно, ее получила. Потом лицо женщины сделалось пунцовым.

— Надеюсь, вы этого не напечатаете, — сказала она. — Сюда часто приходил сын Ника Спенсера, Джек. Он всегда останавливался около моего стола, чтобы поболтать. Ему и так придется искупать чужую вину, и не надо, чтобы он когда-нибудь прочитал то, что я сказала о его презренном отце.

— А что вы думали о Николасе Спенсере до того, как все это выплыло наружу? — спросила я.

— То же, что и все, — он вызывал восхищение.

Такое же замечание сделал Алан Десмонд, описывая отношение Вивьен к Николасу Спенсеру. Такое же чувство вызывал он и у меня.

— Не для оглашения в печати, миссис Райдер, — что вы думаете о Вивьен Пауэрс?

— Не такая уж я глупая. Я замечала, как между ней и Николасом Спенсером развиваются отношения. Думаю, может быть, некоторые из нас в офисе заметили это еще раньше его. Никак не пойму, что он нашел в той женщине, на которой женился. Простите, мисс Декарло, я слышала, она ваша сводная сестра, но, бывая здесь, а случалось это не часто, она держалась так, будто нас не существует. Обычно она проплывала мимо меня прямо в кабинет мистера Уоллингфорда, словно имела право прерывать любые его дела.

Я это знала. Между ними действительно что-то происходило.

— Мистер Уоллингфорд сердился, когда она прерывала его работу? — спросила я.

— Думаю, он смущался. Он такой сдержанный человек, а она, бывало, взъерошит ему волосы или чмокнет в макушку, а потом засмеется, если он скажет что-то вроде: «Не надо, Линн». Говорю вам, мисс Декарло, с одной стороны, она игнорировала людей, с другой — могла сказать или сделать все, что ей заблагорассудится.

— У вас была возможность наблюдать, как развиваются отношения между Вивьен и Николасом Спенсером?

Разговорившись, миссис Райдер стала мечтой журналиста. Она пожала плечами.

— Его кабинет находится в другом крыле здания, так что не часто удавалось увидеть их вместе. Но однажды, когда я уходила домой, он шел впереди, провожая Вивьен до ее машины. В том, как соприкасались их руки и как они друг на друга смотрели, я увидела нечто особенное и подумала тогда: «Слава богу! Он заслуживает кое-что получше Снежной королевы».

Мы вошли в приемную, и я заметила, что служащая смотрит на нас, вытянув шею, словно пытаясь расслышать обрывки нашего разговора.

— Сейчас я отпущу вас, миссис Райдер, — сказала я. — Обещаю, что в печати этого не будет. Хотелось бы услышать еще одно ваше суждение. Вы считаете, что Вивьен осталась в офисе, чтобы скрыть следы денег. Казалась ли она искренне опечаленной сразу после катастрофы с самолетом?

— Мы все были сильно удручены, не могли поверить, что это случилось. Стояли здесь, ревели как полоумные и повторяли, каким замечательным был Ник Спенсер. И ненароком поглядывали на нее, потому что догадывались, что они стали любовниками. Она не сказала слова. Просто поднялась и отправилась домой. Думаю, она поняла, что не сможет перед нами притворяться.

Женщина резко отвернулась от меня.

— Что толку? — сказала она. — Судачить о воровском притоне! — Она указала на служащую приемной. — Бетти вас проводит.

Как оказалось, разговор со служащими не представлял для меня интереса. Сразу стало ясно, что ни один из них по своему служебному положению не мог ничего знать о письме, которое в ноябре прошлого года Каролина Саммерс написала Николасу Спенсеру. Я спросила служащую в приемной о лаборатории:

— Запирается ли она на ночь, как все остальное?

— О нет. Доктор Челтавини, доктор Кендалл и их ассистенты ненадолго туда заходят.

— Доктор Челтавини и доктор Кендалл сегодня здесь? — спросила я.

— Только доктор Кендалл.

Казалось, она сомневалась. Очевидно, доктора Кендалл не было в ее списке сотрудников, у которых собирались брать интервью, но все-таки Бетти ее позвала.

— Мисс Декарло, вы имеете представление, насколько трудно получить одобрение нового лекарства? — спросила Кендалл. — Фактически только одно из пятидесяти тысяч открытых учеными химических веществ доходит до рынка. Поиск лекарства от рака не прекращается уже несколько десятилетий. Когда Николас Спенсер основал свою компанию, результаты, фиксированные в материалах доктора Спенсера, вызвали огромный энтузиазм у доктора Челтавини, и он оставил свой пост в одной из самых престижных исследовательских лабораторий в стране, чтобы сотрудничать с Ником Спенсером. Должна сказать, что я поступила точно так же.

Мы сидели в ее кабинете над лабораторией. Когда я встречалась с доктором Кендалл на прошлой неделе, она не показалась мне очень уж привлекательной. Но теперь, когда она смотрела прямо на меня, в ее глазах был виден потаенный завораживающий огонь, который в тот раз от меня укрылся. Тогда я заметила твердую линию ее подбородка, но не разглядела удивительного оттенка серо-зеленых глаз. На прошлой неделе у меня сложилось о ней впечатление как о чрезвычайно умной женщине. Теперь я поняла, что она к тому же весьма привлекательна.

— Вы работали в лаборатории или фармацевтической фирме?

— В исследовательском центре «Хартнесс».

Я была поражена. Выше «Хартнесс» подняться трудно. Я недоумевала, почему она оставила эту работу и перешла в новую фирму. Она сама только что сказала мне, что из пятидесяти тысяч новых лекарств лишь одно доходит до рынка.

Кендалл ответила на мой невысказанный вопрос:

— В найме персонала, как и в добывании денег, Николас Спенсер был весьма настойчив и целеустремлен.

— Сколько времени вы здесь работаете?

— Чуть больше двух лет.

День выдался напряженным. Поблагодарив доктора Кендалл за интервью, я ушла. На пути к выходу остановилась, чтобы поблагодарить Бетти и пожелать ей успеха. Потом спросила ее, не общается ли она с кем-то из девушек, работавших в бюро компьютерного набора.