Змей - Валерий Сертаков

— Когда его успели убить?

— Не далее, как в прошедшую среду, в предвариловке. — Собеседник щелкнул зажигалкой, выпустил в оконную щель струйку дыма, нетерпеливо побарабанил пальцами по своей папке.

Любановский помалкивал. Макс понял, что аудиенция заканчивается. В среду… Но Вукич до среды утверждал, что Змеевик мертв.

— Мне говорили… По нашим данным, — поправился Молин, — еще неделю назад он был на свободе.

— У вас верные данные, — согласился Стриженый Затылок. — Но во вторник кто-то позвонил в районную управу, в Митино, и дал точный адрес.

— Специалистов такого класса обычно не убивают, я правильно понимаю?

— В камере сидело девять человек. Его зарезали за час до приезда нашей машины. Во время подъема был еще жив.

Молин чувствовал страшную усталость. Притихший Любановский порывался подвезти куда угодно, но об этом не могло быть и речи. Распрощались возле «Гагаринской». Макс дождался, пока «БМВ» развернется, проводил ее глазами, затем перешел дорогу и остановил такси. В ушах стучали барабаны. Он решил, что на сегодня хватит, следует очистить сознание, иначе никакие предохранители не выдержат.

За квартал отпустил машину, купил в киоске две баночки джин-тоника и пакет вечно молодых круассанов. К спиртному прикасаться не стоило, но сегодня он нарушил столько запретов, что лишняя доза ситуацию изменить не могла.

Вахтер, сонно потягиваясь, проверил документы. Молин так редко и ненадолго занимал квартиру, что сменные отставники не успевали его запомнить. Было три звонка, но никто не оставил информации. Бог с ними! Макс вскрыл тоник, залпом ополовинил банку, пустил в ванну горячую воду, включил телевизор. Пощелкал программы, не замечая происходящего на экране.

Когда раздался звонок, какое-то время Максим не шевелился. Он не испытывал ни малейшего желания поднять трубку.

— Да, я слушаю.

— Максим? Спустись, я внизу.

Женский голос. Пару секунд он пребывал в ступоре. Светочка! Макс кое-как натянул штаны, накинул на голое тело куртку. Никогда она сюда ему не звонила, ни адреса, ни номера он не давал. Впрочем, разве у нее могли возникнуть проблемы со служебным адресом? Часы показывали четверть двенадцатого. Во дворе опять похолодало, снег валил прямо-таки новогодний. Из сиреневой пелены Молину подмигнули фарами. Шлепая через песочницу, второй раз за день угодил в лужу. Навстречу ему из машины выскользнул мужчина, захлопнул дверцу и остался снаружи.

— За рыбу отдельное спасибо! — Шаулина выдавила улыбку, перекинула регулятор печки на обогрев ног. — Капитан, я к тебе неплохо отношусь и без черной икры. Честное слово. Теперь скажи, зачем тебе понадобился Зинуля?

— А? Мне? — Энергии к вечеру осталось только на то, чтобы разинуть рот и так застыть, словно ручной варан под лампой.

— Капитан, выслушайте меня очень внимательно. Я приехала не соблазнять вас и не пить коньяк. Сейчас половина двенадцатого ночи. Наш разговор записывается, причем, как вы прекрасно понимаете, не здесь, не в машине. От вас зависит, сочту я нужным эту запись стереть или утром ею займется мое непосредственное начальство. Теперь вы без подготовки и без раздумий объясните мне, что за игры затеяли и зачем вам Зинуля?

Moлин сдавил пальцами ушные мочки. По большому счету, он должен был ожидать чего-нибудь в этом роде, и обижаться не на кого. Шаулина нашла его Зинулю, иначе не приперлась бы среди ночи с охраной и угрозами. Можно сказать, она выполнила просьбу, но сама столкнулась с чем-то необъяснимым и теперь бесится.

— Хорошо! — усмехнулся он. — Без подготовки! Но учтите, версия единственная и окончательная.

Он рассказал правду: про «барабан», про наркотический сон, в котором прозвучали имена, про неадекватную скрытность Старшего группы, про свою обиду. Остальное этой твердолобой служаки не касалось.

Шаулина никак не реагировала.

Капитан особо упирал на то, что побочные свойства препарата не изучены, что допущена страшная халатность, и все в таком духе… Забывшись, он распалился и то многое, что намеревался высказать шефу, выложил ей. Какая, к черту, разница, кто донесет информацию?

Представь на секунду, втолковывал он, вдруг это правда и нам удалось заглянуть в будущее? Необходимо повторить опыты десятки, сотни раз, неважно, что профиль Конторы не соответствует! Если сейчас потерять случайную нить, неизвестно, сколько пройдет лет, пока сумеют найти нужную формулу. Мы случайно получили управляемую мутацию гена, точечное попадание, один шанс на миллиард…

Он перевел дух. В черепе нарастало дробное стакатто.

— Ты закончил? — без выражения осведомилась Света. Ее провожатый терпеливо мок, прислонившись снаружи к дверце. — Ничего не обещаю, за выходные проверим.

— Теперь ты скажешь, кто такой этот чертов Зинуля и где его искать?

— Не надо его искать. — Шаулина завела мотор. — У твоего шефа дочь имеется, слышал?

— У Вукича?!

— Нет. Выше бери.

— Ах да, краем уха. Об этом не принято…

— Не принято. Он выдал дочку замуж. Парня проверяли, у наших нет претензий. Двадцать шесть лет, светлая голова, но уезжать не собирается. Диссертация почти готова, занимается наркологией, в частности абстинентным синдромом. Антон Зинуля. Ты понял, капитан? Мы еще разберемся, что тебе приснилось, но фамилию эту забудь.

15. Седьмая беда

Утром без звонка приехал Вукич и поволок на базу, проверять удрученный алкоголем организм. Сказал только одно: если тебе пошли навстречу, не значит, что вышел на пенсию. Молин послушно кивал, подставлял врачам руки, грудь, голову и все остальное. Спал он всего часа три, зато бессонница подвигла его к единственно правильному решению. Чтобы не сойти с ума и не натворить чего-нибудь, надо помнить о Жанне. Найти хоть что-то светлое и не выпускать из памяти. Он больше не имел права на осечку, после смерти химика. Поскольку никуда не вызывали и не препятствовали заслуженному отпуску, он рассудил, что Света Шаулина либо блефовала, либо наполовину поверила и озадачилась проверкой его домыслов.

Он никак не мог ответить на два вопроса. Кто был тот парень в плаще, Андрей, что сопровождал особистку вчера ночью? Брать его с собой в качестве охраны она бы не стала, зачем ей нужно самой на себя компромат собирать, потом объясняться, с какой целью ночью с ним встречалась. У них ведь так: сегодня я тебя, завтра ты меня… А вытекающая задачка еще более запутанная. Зачем Света раскрыла, кто такой Зинуля? Не просто раскрыла, а подтолкнула Молина к поискам. Могла ведь и промолчать, черт возьми.

Объяснение напрашивалось только одно, и Максу оно совсем не понравилось. Если первый отдел «копает» под шефа третьего, то рядовому испытателю совсем не место между жерновами. Намекни кто Молину раньше, что в Конторе возможны закулисные интриги, ни за что бы не поверил. Хотя, с другой стороны, а что он знал о сослуживцах? Группы работали над проектами разобщенно, постоянный контакт поддерживал Старший, руководил всеми перемещениями и командировками. Даже находясь в столице, без временного пропуска, который также выдавал Вукич, Макс не попал бы ни на базу, ни в Управление. И столь четкое соблюдение режима ему нравилось. Точно так же четко соблюдался регламент связи. Потеряв каким-то чудом контакт со Старшим, даже в самом глухом углу страны он помнил бы наизусть два телефона связи и два адреса в интернете. Набрав номер единожды, получив инструктаж от дежурного базы, следовало его забыть, а спустя некоторое время выучить новый.

Каждый проект требовал разное число исполнителей. Иногда они работали месяцами командой, а потом могли не увидеться год. Устойчивое ядро сохранялось, но бывало и так, что на несколько дней появлялись абсолютно незнакомые люди, молча делали свое дело и покидали группу.

Результаты проектов не обсуждались и представляли собой отдельную закрытую тему, словно крепость внутри крепости. Об удачах или неудачах начальство ничего не сообщало, впрочем, о многом он догадывался благодаря полевым испытаниям.

Та часть натуры, глубоко спрятанная, которая не отождествлялась с его служебной сущностью, испытывала сильнейший стресс, если не сказать хуже. Попросту билась в ужасе. Но очень скоро стресс отступал. Внутри крепости, в которой он работал, находилась вторая, внутренняя, где и бурлил главный котел. А Макс вместе с остальными ребятами лишь заготавливал для котла дровишки. Он не пытался заглядывать глубоко — проще было и дальше заготавливать дровишки, получать звания, деньги и награды.

В одном из московских жилых зданий, принадлежащих Министерству обороны, войти в которые можно было лишь через ворота со шлагбаумом, в подъезде с круглосуточным вахтером, на третьем этаже имелась железная дверь. За ней — следующая, с кодовым замком. Внутри, в квартире, в ящике серванта покоился антикварный клеенчатый чемодан с металлическими уголками. На самом дне обклеенного кинозвездами чемодана, в пакете, лежали две коробочки с орденами. Орденами, которые он никогда не наденет.