Нелегалы 1. Операция «Enormous» - Владимир Чиков

Донесения руководителей «Алсоса» об отсутствии у немцев атомной бомбы и не существующих даже предварительных условий для ее создания были совершенно секретными. Но никакие строгие меры не могли помешать тому, чтобы эта новость быстро распространилась по всем отделам Лос-Аламосской лаборатории. Опасение, что немецкие физики могут стать первыми, — основной мотив, по которому англичане и американцы начали работать над созданием урановой бомбы, — потеряло свою силу. А после вторжения союзных войск на территорию Германии уже никто из эмигрантов и ученых, работавших в Лос-Аламосе, не сомневался, что война близится к концу. Японцы, оставшиеся единственным серьезным противником, были вообще не в состоянии разработать подобное оружие. Среди физиков-атомщиков зародилось убеждение в том, что сверхбомба не нужна, появилось желание уберечь человечество от умопомрачительного ужаса, который они уготовили ему своими разработками. Однако отказаться от продолжения практических работ им было нелегко — слишком много времени и средств отдано на осуществление «Манхэттенского проекта». Причем цель была уже близка. Не могли они не учитывать и главного довода американского военного ведомства: Япония, мол, еще не разбита, а обладание атомной бомбой позволит Соединенным Штатам ускорить исход борьбы на тихоокеанском фронте и спасти жизнь огромному числу американцев. Все это, несомненно, так. Однако была и другая сторона вопроса. Ученые не знали тогда, что урановая бомба готовилась как орудие устрашения в послевоенной политике США после победы над Германией и Японией.

Нобелевский лауреат Нильс Бор разгадал это раньше других. Перед первой своей поездкой в Лос-Аламос он встретился с английским премьером Черчиллем и предложил ему поделиться с русскими секретами изготовления урановой бомбы, достичь с ними соглашения о будущем контроле над столь грозным оружием. Но Черчилль не принял его предложения. Приехав же в Америку, Бор направил Рузвельту личное послание. В нем утверждалось, что страна, которая станет единственной обладательницей сверхбомбы, должна немедленно выступить за заключение международного соглашения о контроле над использованием активных веществ, имея в виду уран и плутоний. Любое временное преимущество, считал пацифист Бор, как бы велико оно ни было, не может идти в сравнение с постоянной угрозой безопасности всего человечества.

Агент Чарльз (доктор Клаус Фукс) прибыл в США в начале декабря 1943 года в составе британской научной миссии. В нее входили довольно известные по тому времени ученые Рудольф Пайерлс и Отто Фриш. Поселился Чарльз на 77-й улице Нью-Йорка, неподалеку от «Хемпширхауз» — штаб-квартиры английского разведывательного центра в США, которым руководил Уильям Стеффенсон. Когда Великобритания поняла, что американцы не помышляют о равноправном информационном обмене, как того требовали условия Квебекского соглашения, то ее правительством было поручено службе Стеффенсона собирать информацию по всем объектам «Манхэттенского проекта», где только могли работать английские ученые. Негласно и втайне от американцев они обязывались, каждый в своей области исследований, готовить «отчеты» для «Хемпширхауз».

Чарльз, как было оговорено заранее, занялся в Нью-Йорке дальнейшей разработкой газодиффузионного процесса и решением технологических проблем комплекса в Ок-Ридже, местонахождение которого тщательно скрывалось от английских ученых. Без специального разрешения им было запрещено посещение и других исследовательских центров и комплексов «Манхэттенского проекта». Впоследствии только по этой причине большинство английских физиков вернулись в Великобританию, в США, по настоянию американцев, остались лишь трое, кто представлял, по их мнению, наибольшую ценность, — это Рудольф Пайерлс, Клаус Фукс и Тони Скирм.

В субботу, 4 февраля 1944 года, Клаус Фукс, как и было условлено, встретился на углу Истсайд и Генри-стрит со своим связником Раймондом, которого в устной форме проинформировал о том, что он оставлен для продолжения работы по «Манхэттенскому проекту». После этого они договорились провести очередную встречу в следующем месяце на углу 59-й стрит и Лексингтон-авеню.

Когда в московском разведцентре получили сообщение о том, что Чарльз оставлен в Нью-Йорке, то сразу же было решено подключить его к выполнению собственноручно подготовленных Курчатовым многочисленных просьб к разведке, начинавшихся со слов: «…Очень важно было бы выяснить…», «уточнить…», «получить…».

К тому времени I Управление НКГБ СССР уже имело одно заключение на сообщение Персея из Лос-Аламоса, в котором также высказывались просьбы:

Сов. секретно.

Товарищу E. М. Потаповой

…Материал очень ценен, т. к. он дает схему производства методов электролиза, в которой сложное и взрывоопасное сжигание газов может быть заменено изотопным обменом в реакционных колоннах. Чрезвычайно важно было бы получить следующие дополнительные данные:

а) отношение объема реакционной колонны к количеству пропускаемого через нее в единицу времени (час или минуту) водорода;

б) более точную схему соединения электролизеров и реакционных колонн.

Экз. единств.

На документе наложена резолюция заместителя начальника разведки НКГБ Г. Овакимяна:

т. Трауру А. Г.[90]

Оценки разведматериалов необходимо получать в официальном порядке, а не в форме научных записок и не на имя переводчицы.

Задание И. Курчатова в целях проверки объективности и достоверности источников было доведено до обоих атомных агентов Чарльза и Персея. Полученные от них в середине лета 1944 года материалы полностью совпадали (что подтверждало их надежность) и были вновь направлены на оценку в Лабораторию № 2. Получив из рук переводчицы E. М. Потаповой толстую стопку разведданных, Курчатов поначалу растерялся, а потом спросил:

— Елена Михайловна, я хотел бы посоветоваться вот по какому вопросу… Материалов из вашего ведомства с каждым разом поступает все больше и больше. Переваривать их мне одному не хватает времени. С пользой же для общего дела мы могли бы оперативнее использовать ваши данные для исследований и экспериментов, но вся беда в том, что никто, кроме меня, не допущен к вашей развединформации. Нельзя ли как-то проработать вопрос о допуске к ней хотя бы еще двух человек, за которых я могу всецело поручиться?

— Хорошо. Давайте попробуем, — согласилась Елена Михайловна. — Но для начала я должна в устной форме доложить об этом своему руководству. Для убедительности неплохо было бы, если бы вы назвали мне сразу фамилии тех сотрудников, которых вы считаете необходимым подключить к ознакомлению с разведданными по урановой проблеме. И если можно, то кратко сообщите их биографические данные и научные характеристики.