Пятый крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец Стефаний был несказанно рад покинуть армию крестоносцев и возвратиться в спокойный и сытый мир папской курии, что за версту отражалось на его полном довольном лице. Он никому не давал объяснений о причине своего внезапного отъезда. О них-то и решил узнать у священника его старый приятель Тибальдо Орсини.
Как только генуэзец отошел от своих моряков, к пленнику приблизился молодой рыцарь с черными длинными волосами, ниспадающими на лицо. Он поднес к губам сарацина мех с водой. Но моряки оттолкнули мех, подняли ор и схватились за кинжалы. Орсини, услышав крики, вернулся и, узнав в чем дело, покраснев от ярости, выхватил меч. Он направил клинок на молодого рыцаря, крича по-итальянски, что убьет ублюдка, посмевшего пожалеть проклятого сарацина.
Смысл иностранных слов, прозвучавших с ненавистью и презрением, быстро дошел до сердобольного юнца.
– Иштван Янош, – представился по-венгерски рыцарь и поклонился, вынимая меч. – Я к вашим услугам.
Орсини только грубо рассмеялся в ответ, но через секунду без всякого предупреждения молниеносно бросился на венгра. Отец Стефаний, со стороны наблюдавший эту картину, быстро прочитал короткую молитву по покойному Иштвану Яношу.
И не зря. Вызов, брошенный Яношем, явно не соответствовал умению молодого венгра сражаться. Он все время отступал и лишь парировал, как мог, мощные удары разъяренного Орсини. Вокруг быстро собралась толпа.
Вот Янош не выдержал очередного удара и упал, выронив меч. Генуэзец не спеша приблизился, поднимая клинок для последнего удара. Но лезвие опускающегося меча со звоном ударилось о другое лезвие. Орсини в бешенстве отскочил, готовый к новой схватке. Арнольд фон Кассель протянул венгру руку, и тот поднялся, с благодарностью глядя на своего спасителя.
Последнее время барон любил прогуляться в одиночестве по берегу Нила или по гавани. В одиночестве он постоянно уносился мыслями в родные места, в прошлое, где все были живы и счастливы.
Орсини подал знак, и его моряки стали кольцом смыкаться вокруг Касселя и Яноша. Но тут на поле дуэли появились Штернберг и Данфельд, также любившие прогулки в гавани и на берегу, а в этот раз увидавшие одиноко бродившего друга и последовавшие за ним. Оба рыцаря грубо растолкали моряков и встали рядом с Касселем. Орсини закричал в толпу, но итальянцев там не оказалось, и никто более вмешиваться в новую ссору не хотел. Отец Стефаний тоже не стал впутывать в это дело свою вооруженную свиту, но громко произнес, обращаясь к немцам, что они ведут себя бесчестно, что суют свой нос куда не надо и пусть Тибальдо Орсини сам разберется со своими противниками. Никто слов итальянца не понял, но Штернберг, зная отца Стефания, как приближенного кардинала Пелагия, сделал в его сторону неприличный жест.
Перепалка зашла в тупик. Орсини чуть ли не ногой рыл землю под собой, но не отдавал приказа своим морякам напасть на немцев и взятого ими под защиту венгра. Он прекрасно понимал, что рыцари серьезные противники и еще неизвестно, как будет реагировать толпа. Иштван Янош тем временем подобрал меч и приободрился. Он вспомнил, что Кассель – тот самый барон, что уже однажды спас его жизнь. Почти ангел-хранитель! Сарацинский пленник, оказавшийся виновником свары, от пережитого волнения, жары и жажды лишился чувств и повис на руках двух моряков.
Первым нарушил томительное бездействие Кассель. Он вложил меч в ножны и велел Яношу следовать за ним. Штернберг и Данфельд проконтролировали, не будет ли агрессии со стороны людей Орсини, и тоже удалились вслед за другом. Генуэзец, изрыгнув поток всевозможных итальянских ругательств и проклятий не только в адрес немцев, но и на своих моряков и на пленника, быстро попрощался с отцом Стефанием и продолжил свой путь по гавани.
– Слушай, мальчик, я, как помнится, второй раз спасаю тебя от смерти, – говорил Кассель Яношу, когда они шли от гавани по мосту к лагерю. – В следующий раз меня может не оказаться рядом. Ты не пробовал, прежде чем вступать в схватку, сначала научиться владеть мечом?
Штернберг и Данфельд шли рядом, оглядывая нового знакомого барона.
– Я благодарен вам, господин фон Кассель! Так ваше имя? Я правильно помню?
– Правильно. А вот твое имя я не помню.
– Иштван Янош. Я мадьяр.
– Скажи, Янош, откуда ты так лихо говоришь по-немецки? Ты жил в Германии?
– Нет, я из Венгрии. Пошел в Крестовый поход вместе со своим сеньором, у которого служил оруженосцем. Когда же наш король Андраш покинул Святую землю, мой господин не последовал за ним, а вместе с другими крестоносцами отправился сюда, под Дамиетту. Но этой зимой он погиб вместе со всей своей небольшой свитой, остался только я.
– Странно, что он один остался, – тихо сказал Штернберг Данфельду. – Видимо, оттого, что просто струсил идти в битву.
– Простите, я не знаю, как вас зовут, но я никому не позволю говорить о себе так! – воскликнул, услышав слова графа, Янош.
– Вот как? Хотите вызвать меня на дуэль? – усмехнулся Штернберг. – Думаете, вас снова спасет, теперь уже от моего меча, господин фон Кассель?
– Успокойтесь, Штернберг, малый явно горячий, только мастерства ему не хватает, – примирительно сказал Кассель.
Барон представил Яношу своих друзей и предложил ему продолжить свой рассказ.
– Я знаю немецкий потому, что моя мать из Австрии, хоть и венгерка. Наше поместье лежит прямо на границе с этим герцогством.
– Так ты рыцарь?
– Да, господин барон, но только по рождению, меня еще не посвящали.
– Тебя разве не учили владеть оружием?
– Учили, но… Я знаю, вы человек благородный и добрый и не будете смеяться, если я вам все расскажу.
– А есть над чем?
– Увы, да. Смех сквозь слезы. Кроме того, я хотел попросить вас…
– О чем?
– Вам не нужен оруженосец? Хотя у такого знатного рыцаря, конечно, есть и оруженосец, и толпа слуг, и…
Кассель устало смотрел на Иштвана Яноша. Он до сих пор был погружен в свои невеселые думы и отвечал юнцу скорее автоматически, не вникая в значение слов. За несколько месяцев, что прошли со времени получения известия о его семье, барон резко похудел, глубокие морщины
