Последние исполины Российского Императорского флота - Сергей Виноградов

(РГАВМФ ф.479, оп.1, д.89. л.86).

Вопрос о тактическом использовании линейного корабля и вытекающих из этого особенностях его конструкции был предметом проработки не только в МГШ и ГУК совместно с рядом привлеченных для обсуждения специалистов флота. В начале 1914 г. на фоне дальнейших планов военно-морского строительства устойчивый интерес к вопросу о концепции линкора будущего определился в широких кругах офицеров и корабельных инженеров, группировавшихся вокруг Санкт-Петербургского военно-морского кружка[102]. В январе 1914 г. на одном из собраний кружка обсуждался сделанный лейтенантом А.Н. Мелентьевым доклад «О новом линейном корабле», а на одном из февральских заседаний — доклад лейтенанта Б.И. Смирнова «Об изменении системы вооружения линейных кораблей противоминной артиллерией и возможности вследствие сего усилить боевую мощь корабля».

Последний доклад содержал уже конкретные предложения по совершенствованию концепции линкора. Аргументы сторонников идеи об отказе на линкоре от противоминной артиллерии, находившей немало приверженцев среди военно-морских специалистов, в основном сводились к следующим расчетам. В связи с быстрым совершенствованием на рубеже 10-х гг. торпедного оружия и эскадренных миноносцев — его носителей, были сделаны тактические расчеты, показывающие необеспеченность отражения дневных торпедных атак огнем лишь противоминной артиллерии линкоров (вывод из доклада старшего лейтенанта Л.Г. Гончарова). В самом деле, в бою главных сил линкоры, двигаясь кильватерной колонной, должны были наносить массированный артиллерийский удар главным калибром по линкорам противника. Выполнению этой основной задачи полностью подчинялось и маневрирование колонны линейных кораблей. Атаке на большой скорости соединения эсминцев противника с носовых курсовых углов мог быть противопоставлен в основном лишь недружный и достаточно малоэффективный огонь противоминного калибра головных линкоров. Подобная атака выводила из строя передний корабль и расстраивала всю колонну, срывая ей выполнение главной задачи.

Для эффективного отражения эсминцев противника требовалось существенное повышение мощности и скорострельности противоминных орудий. В результате всех подсчетов получалось, что при расчете на самостоятельное отражение линкором атаки эсминцев ему надлежало обеспечить такую противоминную артиллерию, что ее общий вес приближался к весу главного калибра. Подобные масштабы увеличения нагрузки начисто лишали дредноут его боевого смысла, поскольку для поддержания относительного баланса всей системы пришлось бы расплачиваться резким снижением скорости хода и значительным ростом размеров всего корабля.

В качестве единственного выхода из этого замкнутого круга некоторые радикально мыслившие специалисты предлагали отказаться от противоминной артиллерии на линкоре вообще. Подобный смелый шаг позволял сэкономить около 1000 т водоизмещения, освободить значительный объем корпуса для усовершенствования защиты и улучшения обитаемости, сократить численность команды на 20 % (до 300 чел.) и существенно понизить стоимость корабля.

Конечно, для 1914 г. «принятие на вооружение» подобной необычной идеи было бы чрезвычайно смелым шагом. Насколько известно, ни в одном из иностранных флотов подобные нововведения не только не обсуждались, но и не выдвигались. Инициативы русских моряков и корабельных инженеров в вопросе разработки концепции линкора будущего требовали серьезной проверки их интересных идей во всех направлениях — тактическом, организационном, кораблестроительном. Необходимой являлась также всесторонняя проработка вопроса об универсальном ударном соединении и тактико-технических элементах кораблей, его составляющих (линкоров, линейных и легких крейсеров). Разнообразие подходов к концепции линейного корабля, многочисленные предложения, выдвигавшиеся со стороны широких морских кругов, непосредственно не занятых проработкой этого вопроса, дают вполне ясное представление о стойком интересе, имевшимся в то время в России к вопросу о кораблях, составлявших главную ударную силу тогдашних флотов.

Глава 5

Основные задания для линейных кораблей Балтийского моря

В начале 1914 г. заместитель начальника МГШ по кораблестроению капитан 1 ранга Д.В. Ненюков представил морскому министру И.К. Григоровичу кардинально переработанный вариант «Основных заданий для линейных кораблей Балтийского моря». Этот объемистый документ, включавший более восьмидесяти страниц машинописного текста, проиллюстрированный множеством таблиц и схем, содержал в себе подробный перечень всех основных характеристик будущего корабля и развивал идею линкора, каким он виделся специалистам Морского генерального штаба. Существенно дополнены были разделы по артиллерийскому вооружению, его размещению, характеристикам, по оснащению корабля торпедным вооружением. Впервые были конкретно определены требования к механической части, выбран тип машин, котлов, обоснованы скорость и дальность плавания. В разделе о броневой защите, при сохранении в полной мере теории коробчатой брони, были указаны толщины всех частей бронирования. Кроме этого, «Основные задания» содержали подробные требования к общим условиям, непотопляемости, устройствам и системам.

В понимание МГШ боевой схемы линейного корабля была «положена следующая идея: наступательные элементы должны быть развиты в высшей мере, которую может дать современная техника и никаких элементов не должно создаваться в ущерб им. Вторая категория элементов должна быть выполнена лишь настолько, насколько это нужно для обеспечения прикрытия элементов первой категории и ни одной лишней тонны не должно быть на них потрачено»[103]. Короче говоря, МГШ вновь ратовал за предельное артиллерийское насыщение корабля. Видимо, «цусимский синдром» еще давал себя знать — основным критерием линкора должна была стать экстремальная мощь его бортового залпа, подкрепленная высокой скоростью хода.

В целом, линейный корабль определялся как «главный тип современного боевого корабля», назначением которого является «вести бой с подобными себе судами противника». При выборе типа главной артиллерии МГШ руководствовался «следующими основными положениями: пробивная способность снаряда должна обеспечиваться на дистанциях больших, чем таковые у вероятного противника; обладать достаточной меткостью, соответствующей вышеуказанной дистанции; меткость должна быть обеспечена на продолжительность всего боя…; орудие должно развивать наибольшую мощь при наименьшем калибре». За исходный пункт была принята дистанция, которая при тогдашнем состоянии техники «позволяла остановиться на дистанции в 100 кабельтовых». Поэтому орудие будущего линкора должно было удовлетворять условию бронепробиваемости «брони, равной по толщине калибру орудия на дистанции 100 кб при нормальном ударе». Рассмотрев характеристики современных 14", 15" и 16" орудий, МГШ пришел к выводу, что при «при соблюдении почти тех же баллистических данных преимущество остается за 16" орудием».

Поверка смонтированной кормовой башни 12"/52 орудий на линейном корабле «Гангут», 26 июня 1914 г. Успешные эксперименты в области создания трехорудийных установок тяжелых орудий напрямую обуславливали высокую артиллерийскую насыщенность русских дредноутов и служили стимулом для совершенствования типа линкора с большим числом тяжелых орудий.

РГАКФФД, СПб # А14/2600.

При сравнении мощности бортового залпа из орудий каждого калибра, она была принята равной при восьми 16" орудиях, десяти 15" оруднях и двенадцати 14" орудиях. Сделав это сравнение, МГШ так резюмировал свой выбор в отношении главной артиллерии:

«…так как артиллерийская мощь на судах, как элемент положительный, должна быть развита в возможно большей мере, так как каждое отдельное 16" орудие во многом превосходит 14" и так как на наших дредноутах уже установлено по 12 орудий главной артиллерии независимо от калибра (на типа «Севастополь» 12 12" орудий, на типа «Наварин» 12 14"), то на понижение числа орудий ни в коем случае идти нельзя, а потому на следующей серии линкоров должно быть установлено 12 16" орудий, изыскав экономию веса в размещении орудий в башнях и понижении некоторых излишних требований, предъявляемых к механизмам башенных установок, раз корабль из-за оперативных соображений ограничен водоизмещением. Таким образом, Генеральный Штаб останавливается для орудий на 16" калибре…».

При разработке заданий для снарядов будущего линкора МГШ остановился лишь на двух типах снарядов — бронебойном и фугасном, расценив полубронебойные как не имеющие возможности «в полной мере выполнить назначение как первых так и вторых», и поэтому являющихся «лишь грузом, уменьшающим боевую мощь корабля». Основные требования, предъявляемые к бронебойному снаряду, состояли в способности к пробиванию им на основной боевой дистанции, не раскалываясь, главной бортовой брони «толщиной равной калибру данного снаряда, рассчитанной для нормального удара», и всех тех переборок, «которые снаряд может встретить до момента действия трубки». Фугасный снаряд предназначался для внесения возможно больших разрушений в непосредственной близости к месту его попадания. Толщина его стенок определялась величиной, «достаточной для того, чтобы на дистанции решительного боя в пределах некоторых углов встречи голова снаряда вошла бы в броню, равную по толщине калибру снаряда, настолько, чтобы оставшаяся толщина брони пробилась бы головой от действия фугаса». Длина фугасного снаряда, для повышения его объема, и, соответственно, наибольшего увеличения веса его разрывного заряда, определялась лишь условием правильности его полета, то есть снаряд должен был иметь максимально допустимую длину. И бронебойный, и фугасный снаряды для усиления бронепробиваемости предполагалось снабдить наконечниками.