Клуб непобежденных - Лиза Гарднер

— Том?

— О, ради Бога, оставь ты это. Пускай себе говорят с Винни. Его это ничуть не обеспокоит.

Тогда миссис Песатуро перевела внимательный взгляд на гостью. Из дальнего конца коридора до Джиллиан доносился голос Мег, сопровождаемый чьим-то тоненьким, потешным хихиканьем. Это девушка разговаривала со своей младшей сестренкой Молли. Вот и новый взрыв смеха прокатился по коридору.

— А вас обеспокоит? — внезапно напрямик обратился Том к Джиллиан. Та была отнюдь не дура. Она понимала все оттенки этого вопроса.

— У меня все в порядке.

— Потому что, знаете, если вам что-то понадобится...

Джиллиан улыбнулась. По-своему мистер Песатуро был славным и любезным человеком. У него это прозвучало почти заманчиво, но стоявшие перед ней проблемы были совсем иного свойства. Вряд ли он поможет разобраться с ними. Теперь, хорошенько поразмыслив над вероятными последствиями гибели Эдди Комо, Джиллиан поняла, что через сутки — максимум двое — она вновь увидится с сержантом Гриффином. Жизнь станет хитрой и мудреной, полной подводных камней. Но, с другой стороны, когда она была простой?

— У меня все в порядке, — повторила она.

Мистер Песатуро, однако, оказался умнее, чем можно было предположить. Его лицо явно выражало сомнение.

— Знаете... Винни... у него много друзей.

— Понимаю. Кстати, кажется, у вашего брата и моей матери есть общие знакомые.

— Что, в самом деле?

— Вы не следите за музыкальной жизнью? Моя мать была когда-то профессиональной певицей. Пела блюз...

— Погодите-ка... Хейз. Оливия Хейз. Так это она? Она ваша мама?

— Ей будет приятно, что вы помните.

Том Песатуро был явно впечатлен. Откинувшись назад, он обратился к жене:

— Ну надо же — Оливия Хейз! Ты когда-нибудь слышала о ней? Такая прелестная крохотная пичужка, наверное, фунтов сто весом, никак не больше... А как запоет — того и гляди разнесет все вокруг. Мой отец все время слушал ее пластинки. Кажется, у меня на чердаке тоже припрятана пара винилов. Прекрасная, утонченная леди, красавица! — Он опять повернулся к Джиллиан: — А что с ней потом стало? Я уже много лет не слышу ее имени.

— Она удалилась на покой. — «Да, — подумала Джиллиан, — мама тогда сказала, что собирается наконец посвятить время своим дочерям. А потом с ней случился удар. Отказали ноги. Отказал голос. Хорошо хотя бы то, что семья не испытывает нужды в деньгах».

— Передавайте ей привет.

— Непременно передам.

— Винни просто рехнется, — вдруг расплылся в улыбке мистер Песатуро и гордо выпрямился. — Моя дочь дружит с дочерью Оливии Хейз! Мать честная, Винни помрет от зависти!

— Том... — Его жена, сделав большие глаза, выразительно посмотрела на супруга, реагируя на его лексику. Потом перевела смущенный взгляд на Джиллиан. Та улыбнулась. Ее искренне обрадовала реакция мистера Песатуро. Времена молодости ее матери и времена детства самой Джиллиан — то была навсегда ушедшая эпоха, которую уже мало кто помнил. Для маленькой Триш истории и легенды из жизни ночных клубов были любимыми рассказами. Например, рассказ о том вечере, когда ее мать пела для Синатры. О том, как потом Фрэнк позволил восьмилетней девчушке посидеть у него на колене. Джиллиан старалась как можно лучше донести эти рассказы, хотя даже для нее самой они уже расплывались в туманной дымке. Жизнь, протекавшая так давно... сейчас она казалась скорее далеким сном, чем реальностью.

В те давние времена у матери был голос. Теперь Джиллиан уже годами не слышит от нее даже незатейливого мурлыканья под нос.

Том Песатуро снова уселся поудобнее. Лицо его расслабилось, большие руки спокойно устроились на коленях. Родословная Джиллиан произвела эффект. Теперь они словно сделались старыми друзьями, и Том рад был принимать ее в своей гостиной. Забавно, но за этот последний год, за двенадцать месяцев, когда жизнь Джиллиан была тесно переплетена с жизнью Мег, она никогда не бывала у девушки в доме. Так же как и в доме у Кэрол. Следуя неписаному и не высказанному вслух, но молчаливо подразумеваемому неизменному правилу, их группа всегда сходилась в кафе или каких-то других публичных местах. Словно после всего, что было высказано ими друг другу, они уже не вынесли бы этой последней малости.

— Понимаете, я волновался! — с чуть извиняющейся интонацией признался Том Песатуро. — Когда услышал по телевизору новости и не мог нигде найти Мег... Я был просто сам не свой, у меня голова пошла кругом.

— Понимаю.

— У вас есть дети?

Джиллиан подумала о Триш, и перед ее мысленным взором предстали ясные голубые глаза сестры. Потом подумала о матери, парализованной и прикованной к инвалидному креслу.

— Нет.

— Это не так-то легко, иметь детей. Хочется уберечь их, обезопасить, чтобы все у них было в порядке, понимаете? Конечно, мечтаешь, чтобы они вышли в люди, в большой мир. Чтобы были сильными, чтобы ими можно было гордиться. Но больше всего хочется, чтобы с ними не случилось ничего плохого. Чтобы они были счастливы. Чтобы у них было все хорошо, все нормально.

— У нее все нормально, — умиротворяюще пробормотала миссис Песатуро. — Они у нас обе молодцом.

— Если бы я только мог быть там в ту ночь... Вот что меня убивает, понимаете? Этот Комо... — Мистер Песатуро сплюнул. — Он ведь даже не очень крупный. Окажись я там, уж и насыпал бы я ему соли на хвост, уж и надрал бы его поганую испанскую задницу.

У Джиллиан перед глазами возникла погруженная во тьму квартирка. Недвижное тело сестры на кровати. И те железные руки, схватившие ее сзади.

— Мне тоже жаль, что вас там не было, — сказала она.

— Ну да что теперь, дело прошлое. Уже и то слава Богу, что этот человек мертв. И мне сейчас гораздо спокойнее. Послушайте, — голова его дернулась вверх, — как вы думаете, у Мег теперь все будет в порядке?

Джиллиан озадаченно посмотрела на него:

— По-моему, у Мег и так все в порядке.

— Нет, нет. Начнет возвращаться память... вернется прошлое... и все такое. Понимаете?

— Нет... не уверена. Я, право, плохо разбираюсь в амнезии.

— А она с вами не говорит? Никогда ничего не рассказывает?

— Что вы имеете в виду?

— Да эту ее амнезию. О том, что этот вонючий козел с ней сделал. Разве вы, девушки, не толкуете между собой о таких вещах? За чашкой кофе или еще как?

— Мистер Песатуро... — начала было Джиллиан, но Лори Песатуро опередила ее:

— Том, замолчи.

— А что такого? — заморгал, повернувшись к жене, отец Мег.

— Джиллиан не станет рассказывать тебе об умонастроении нашей дочери. Если хочешь узнать, что думает Мег, спроси ее сам.

— Я просто поинтересовался, что тут такого? — возразил Том, но под огнем критических взглядов жены уныло повесил свою большую голову. Джиллиан стало немного жаль его.

— Во всеуслышание заявляю, — обратилась она к нему. — На мой взгляд, Мег делает замечательные успехи. Она сильная молодая леди, мистер Песатуро. Вы можете гордиться ею.

— А я и горжусь!

— Разве? Или, скорее, боитесь за нее?

— Эй, послушайте! — Мистеру Песатуро совсем не понравились эти слова. Но, столкнувшись с устремленным на него твердым взглядом Джиллиан и не менее пристальным взглядом жены, он опять сник. — Я отец, — пробормотал Том. — Отцам положено оберегать своих дочерей. Тут ничего плохого.

— Ей уже двадцать, — напомнила Лори.

— Все равно слишком молода.

— Том, ведь уже несколько лет... — сказала Лори, и Джиллиан не поняла, о чем это она. Может, хотела сказать: месяцев?

— Да, и это счастье, что она сейчас в таком состоянии, — отозвался мистер Песатуро.

— Это несправедливо.

— Кому ты это говоришь?

Джиллиан почувствовала себя лишней, что, вероятно, отразилось у нее на лице, потому что мистер и миссис Песатуро внезапно умолкли на полуслове. Они посмотрели на гостью, переглянулись, и разговор оборвался.

— Ну, мне пора, — сказала Джиллиан, поскольку молчание затянулось. Родители Мег не поднялись с диванчика.

— Спасибо, что привезли Мег домой, — промолвила миссис Песатуро. — О ее машине мы сами позаботимся.

— А шампанское... Понимаете, в тот момент это показалось нам хорошей идеей.

Миссис Песатуро улыбнулась:

— День выдался непростой, не правда ли?

— Да, — согласилась Джиллиан, и почему-то в этот момент ей захотелось заплакать. Она взяла себя в руки. Нервы были напряжены с самого утра, а разговор с глазу на глаз с сержантом Гриффином только обострил это состояние. Однако ее нервная усталость сейчас не самое главное. Вполне возможно, что за дверями снова поджидают репортеры со своими камерами. Необходимо держать на лице маску. К тому же надо сберечь побольше сил — и моральных, и физических — для того момента, когда она вернется домой. Там ее мать, пораженная афазией, вероятно, уже услышала вечерние новости и теперь листает свою специальную книжку с условными знаками в поисках образов, которые могли бы выразить что-то вроде: «Убийца моей дочери умер сегодня, и я чувствую...»