Цивилизация Древнего Рима - Пьер Грималь

Глава 6

ОБРАЗ ЖИЗНИ И РАЗВИТИЕ ИСКУССТВ

Латинский язык, средство цивилизации. — Литература репрезентации: театр и риторика. — Литература для выражения чувств: история и поэзия — Литература после Августа: Овидий, Персий, Лукан. — Сенека и императорское наследие. — Римская архитектура. — Скульптура и живопись

Римская империя представляла бы собой всего лишь кратковременный результат завоевания, если бы ей удалось только навязать миру путем насилия свою политическую организацию и свои законы. Ее подлинное величие было заключено в особенностях ее духовного света, который оставался неизменным. Именно этот свет открыл для ряда стран Запада путь к развитию различных форм мышления и культурному развитию, а на Востоке дал возможность сохранить плодотворную силу эллинистических сокровищ духовной жизни и искусства. Иной раз можно попытаться пофантазировать о мире, в котором не было бы Рима, но это позволило бы только лучше оценить ту грандиозную роль, которую сыграл Рим в истории человеческой мысли.

Среди чудес, которые внесли свой вклад в процесс превращения Рима в то, чем он стал, возможно, самым поразительным является следующее: как язык латинских крестьян менялся в течение всего нескольких веков и стал одним из самых утонченных, дольше всего сохранившихся инструментов мысли, которые только известны человечеству. Многие страницы истории латинского языка нам неизвестны. Кропотливый труд филологов, этих археологов языка, восстановил некоторые утраченные страницы, и теперь мы знаем, что латинский язык, тот, на котором писали Цицерон и Вергилий, является результатом продолжительной эволюции, начатой за тысячелетия до них в самом сердце индоевропейской общности. Несомненно, что между VI и II веками до н. э. развитие языка резко ускорилось, и деревенский язык Лациума, в которой смешалась речь итальянская, этрусская и других племен, сумел выразить представления об окружающем мире, которые медленно вырабатывались в городе римлян. Нам также известно, что письменный язык, язык писателей-классиков, не был повседневным языком римлян: правила и нормы литературной латыни были результатом сознательного отбора, добровольного отказа от вульгарности и примитивности разговорной речи; этот язык иногда сохранил эти просторечия, и их можно найти в поздних текстах, когда наблюдается упадок культуры.

Одной из самых ранних задач латинских писателей было стремление достичь совершенства в ясности и точности выражения мысли, не оставляющих возможности для каких-либо споров. Поразительно, что самые древние сохранившиеся тексты — это юридические формулы; несомненно, это связано с тем, что право — именно та сфера, которая требует точности выражения мысли и невозможности варьировать ее. Но несомненно также и то (и это показывает история составления законов Двенадцати таблиц), что первые юридические законы существовали в устной форме, использовались по памяти, пока не были записаны на деревянных или бронзовых таблицах. Выученные наизусть устные высказывания должны были точно следовать не только содержанию текста, но и форме высказывания — ритму, лексическим особенностям, интонации, звукописи. Как бы далеко в историю латинского языка мы ни забрались, можно найти этот источник заклинаний (который, само собой, не являлся магическим), где для выражения мысли использовался определенный ритм, аллитерация, рифма. Скромное начало латинской прозы близко к импровизированной поэзии, тому, что римляне именовали carmen[222] — ритмичное проговаривание, ритуальный жест в обряде жертвоприношения, завораживающее повторение, звучащая реальность. Письменная речь зависела от двух моментов — требования абсолютной точности, соответствия действительности, которая должна быть схвачена, и ритма. В процессе развития языка в письменной речи стала заметна роль интонации в предложении. Стали употребляться слова-связки, затем была отработана система соподчиненности слов, что позволяло конструировать логически выстроенные фразы. В то же время обогащался словарь, создавались новые слова для обозначения новых понятий, появились слова для обозначения оттенков значения. Богатство словарного состава латинского языка, которым пользовался Цицерон, не было даром свыше, это был результат осмысленной работы сознания, целью которой было достижение максимальной ясности и максимально детальной характеристики всех сторон описываемого явления или предмета. Язык характеризовался ясностью выражения мысли, им можно было выразить отношение говорящего к предмету речи, придать высказываемому законченность и исчерпывающую объективность, избежать двусмысленности. А поскольку речь шла о юридическом языке, то важно было не только сформулировать суть дела, но и выразить отношение к нему говорящего: желает ли он показать свою объективность, выступает ли он только как представитель другого человека или же выражает собственное мнение. В соответствии с этими задачами и менялись формы речи. Впоследствии грамматики описали морфологическую и синтаксическую систему языка (прежде всего речь шла о категории наклонения глагола). Возникает система прямой и косвенной речи. То, что сегодня начинающим латинистам представляется запутанным лабиринтом, раскрывалось как дающий пищу уму чудесный инструмент анализа, способный выявить особенности, которые утрачиваются в современных языках[223], а тогда способствовали развитию логики рассуждения.

При изучении сложившейся синтаксической системы кажется, что конструкция греческого синтаксиса не оказала значительного влияния. То, что грамматики предшествующего века[224] рассматривали как заимствования из греческого, в действительности чаще всего относилось к тенденциям, характерным для самой латыни. Заимствования из греческого языка появляются в синтаксисе очень поздно, когда классический язык уже сложился. Однако словарный состав языка позаимствовал многие понятия из греческого языка. В Риме греки были повсеместно: торговцы, с VI века — путешественники, прибывшие из Южной Италии, рабы, которых ввозили в Лациум после завоевания греческих областей или эллинистических стран. В этой Италии, где смешалось столько племен, существовала некая итало-эллинская основа, которая оставила свой отпечаток в истории латинского языка. Именно в этой народной латыни появились географические названия, технические термины, слова, относящиеся к разным видам деятельности человека — мореплаванию, торговле, войне. Все эти элементы быстро внедрялись в существующий лексикон. Устаревшие слова в изобилии встречаются у Плавта, театр которого был обращен к публике из простонародья. Но после Пунических войн появляется проблема, которая находит решение только спустя столетие.

Прибытие в Рим философов после завоевания Македонии было подготовлено, как мы уже говорили, длительным периодом, на протяжении которого наблюдалась эллинизация римских элит. Без сомнения, некоторые семейные кланы, следующие сельским традициям, оказывали серьезное сопротивление вторжению греческой мысли, но сам пример Катона Цензора, пламенного противника греческого влияния, достаточно ясно показывает, что сопротивление было бесполезным. Катон знал греческий язык, говорил по-гречески и с удовольствием писал на нем. Показательно, что первое историческое произведение, посвященное Риму, было написано по-гречески римским сенатором в то же время, когда Плавт сочинял свои комедии. В этот момент языком культуры была не латынь, а греческий язык. Литература на латинском языке родится много позже римской поэзии. Философы, прибывшие с посольством в 155 году до н. э.[225], не испытывали затруднений в общении с публикой, с которой говорили по-гречески, и могло показаться, что латинская литература была обречена лишь на поэтические сочинения, оставив грекам поле абстрактной мысли. Несмотря на этот неблагоприятный фактор, несколько поколений римских писателей сумели создать латинскую прозу, которая была способна соперничать с прозой греческих философов и историков. Опираясь на сформировавшийся язык юриспруденции, политики и власти, римские авторы уверенно излагали на родном языке исторические легенды, для чего было вполне достаточно и традиционного словаря. Для этого они могли воспользоваться и примерами, приведенными в национальных эпопеях, составленных в конце III века до н. э. Невием и Эннием. Вполне возможно, что и книга «Происхождение» («Origines»), написанная самим Катоном по-латыни, многим была обязана «Пуническим войнам» первого из этих писателей и «Анналам» второго. В то же время потребности политической жизни вынуждали государственных мужей очень часто держать речь в присутствии публики. Это происходило и во время крайне запутанных дебатов, которые развертывались в сенате, перед толпой, собиравшейся у Ростр, и в суде. К сожалению, до нашего времени сохранились лишь небольшие отрывки латинской прозы II века до н. э. Единственное сочинение Катона, сохранившееся полностью, — трактат «О сельском хозяйстве», который носит чисто технический характер и не позволяет судить ни о красноречии, ни об изяществе повествования, пронизанного передовыми идеями. Тем не менее по этому сочинению и по фрагментам речей Катона можно догадаться, что латинская проза уже достигла удивительной зрелости. Без сомнения, она еще свидетельствует о жесткой структуре самого языка: краткие четкие фразы, словно формула закона; последовательная синтаксическая конструкция, монотонность которой не лишает предложение силы и выразительности. Ритмическая последовательность carmen соответствует требованиям ораторского искусства: убеждать, предоставляя слушателям аргументы для размышлений, затем краткий вывод, производящий впечатление на слушателей. Красноречие должно было держаться на двух свойствах цицероновской фразы — gravitas (серьезность) и количество. Жесткость схемы напоминала аскетичные образцы архаического греческого монументального искусства и содействовала созданию образа властности: со времени Катона латынь поистине становится языком, достойным завоевателей мира.